Диалог чиновника и ЗЭКА
25 Августа 2005

• Версия для печати

Наперегонки

Есть много причин сравнивать статьи Ходорковского (как минимум, им подписанные) и интервью (выступления) Суркова.Эти бывшие коллеги (как известно, Сурков много лет работал «главным лоббистом» в ЮКОСе), каждый по-своему, стали знаковыми фигурами в российской политике. Больше того – не входя ни в одну партию, каждый из них претендует (и не без оснований) на роль идеолога (в политтехнологическом просторечии «кукловода»), играющего «вдолгую». Поэтому – редкий случай! – их высказывания не имеют узко-утилитарной цели, речь идет о презентации «взгляда на мир». И, занятно, что кроме них, никто из деятелей «первого гарнитура» в такие игры, кажется, больше не играет. Это – одна из причин, по которым каждая публикация вызывает целую шумную дискуссию в прессе. И что характерно и опять же нетипично – дискуссии эти спонтанные, не проплаченные.

График параллельного движения такой: 29 марта 2004 – первая статья Ходорковского «Кризис либерализма в России», 29 сентября 2004 – интервью Суркова, 28 декабря 2004 – статья Ходорковского «Тюрьма и мир: собственность и свобода», 17 мая 2005 – доклад Суркова на закрытом заседании «Деловой России» (опубликован в июне), 20 июня 2005 интервью Суркова «Шпигелю», 1 июля 2005 – «Левый поворот» Ходорковского.

Понятно, нет какого-то «общего мотора», регулирующего этот «бег наперегонки» (кстати, поиск такого «мотора» вполне может использоваться как тест на паранойю для любителей «теории заговоров»). Просто объективно тексты С. и Х. пересекаются (не могут не пересекаться – общая тема) и тем самым, возникает «невольный диалог». Впрочем, очевидно и то, что С. и Х. внимательно читают тексты (а может и мысли?) друг друга и, вполне возможно, ведут заочный диалог.

Но разумеется, внутренний диалог не главная цель наших героев, призом для них является не безумная задача «убедить» (или «переубедить») друг друга – слишком хорошо они друг друга знают, слишком далеко разошлись их пути-дорожки. Они обращаются к городу и миру, к огромной аудитории, в которой я выделил бы два особо любопытных фокуса: молчаливый и шумливый. Молчаливый – знаменитые «кремлевские силовики», которых Ходорковский недавно публично назвал главными заказчиками «дела ЮКОСа». Шумливый: либеральная общественность Садового кольца, которая и оказывается главным (а то и единственным) публичным толкователем и кремлевского и тюремного мечтателей… Так что перед нами, сложная, «полифоническая», как сказал бы Бахтин картина, причудливого эха, которое с двух сторон разносится по дремучему лесу нашего общества, сталкивается и разбегается.

Левый олигарх и правый чиновник

Либеральную общественность (к которой имею удовольствие принадлежать и я) тексты Ходорковского поставили в довольно дурацкое положение. Изначально мы полны сочувствия к тому, кого считаем не просто «своим», но и своим лидером, да еще попавшим в беду (а особенно теперь, когда его перевели в общую камеру, лишили возможности читать и т.д.). Противник захватил знамя – надо отбивать всеми возможными средствами. Однако, что прикажете делать, если «знамя» вырывается прямо из ваших рук и лупит древком по голове, а кистями по глазам?! Если «Кризис либерализма» еще можно было списать на подневольное положение Х. и его вынужденные игры с тюремщиками (слишком уж там активно объяснялось, что Путин легитимный президент, приятный-во-всех-отношениях), то «левый поворот» написан после приговора и содержит корректные, но вполне резкие оценки Путина. Значит, нападки Х. на либералов имеют не конъюнктурный, а более глубокий характер (или, точнее – если это и конъюнктура, то не связанная с конкретным уголовным делом, а общеидеологическая).

Поэтому, либералы, со всеми положенными реверансами, стали потихоньку тоже огрызаться в ответ. Однако другого знамени-то нет (все прежние настолько… запачканы, выражаясь парламентски, что лучше и не поминать). Итог: либералы в растерянности топчутся вокруг антилиберального лидера и с тоской стреляют глазами по сторонам – нет ли кого…

Еще любопытнее ситуация с Сурковым. Интервью в «КП» с упоминавшимся там «осажденной страной» и «пятой колонной», нашло быстрого и благодарного либерального читателя, гордого тем, что его зачислили в эту самую колонну. «Счастье – это когда тебя понимают», но и когда ты кого-то понимаешь. Либералы поняли – Сурков враг, и на душе стало светло. Мир стал ясным: враг демократии встал во весь рост, появилось против кого дружить «всей колонной»! Авторитарный (а то и тоталитарный) режим, представленный «кремлевским Сурковым» злобно гнетет демократические силы. Осталось, для полного счастья, убедить себя, что враг демократии не только очевиден и противен, но и бессилен – а тут, как раз и подоспели украинские события!

Система либеральных координат оказалась не только простой, но и на диво удобной : против нас – бессильный Кремль и глашатай его Сурков, нам в спину дует веселый оранжевый ветер, компромисс невозможен, победа близка. Я прекрасно помню, что тогда так прямо и говорили и писали (например, Андрей Пионтковский), что «режим Путина обречен, года не продержится», видимо не замечая, что невольно пародируют одного персонажа Достоевского, который уверял, что «К началу будущего мая начнется, а к Покрову все кончится».

Но май прошел, Покров прошел, не только не «кончилось», но и не «началось», больше того и разговоры скисли – будто их и не было.

Дальше – больше. «Ходорковский подкачал», но и Сурков подвел либералов : легко вышел из роли «главного гонителя демократии» - и система координат опять накренилась. Как ни крути, но его сентябрьское интервью было связано с Бесланской трагедией и преследовало вполне ситуативную цель, объяснить (оправдать) решение Кремля об отмене губернаторских выборов. А вот выступления на «Деловой России» или интервью «Шпигелю», данные в более вменяемой обстановке, имели, очевидно более общий характер. И четкая картина мира размывалась – никак не удается эти новые высказывания Суркова представить как «жесткое противостояние с демократами».

Что же получается в итоге? Демократ «по анкете», либерал-западник «по определению» Х. жестко и недвусмысленно нападает на либерализм в России. А чиновник С., который «по анкете» должен считаться врагом либерально-западных ценностей, идеологом силовой бюрократии, эти ценности, в общем защищает! «Правая, левая, где сторона?».

Еще любопытнее та же картина должна видеться «с другого берега». Для «силовиков» Ходорковский – не просто «идейный оппонент». Он – человек, у которого отобрали собственность, и который, повторяю, прямо обвинил в этом «силовиков», персонально Сечина. Но вот его идеологемы – критика либералов (а отнюдь не националистов!), поиск «народной справедливости», патернализм, отказ от «космополитического восприятия мира» и даже вполне загадочная «легитимизация приватизации» - ведь все это идеологемы «силовиков». То же относится и к подчеркнутым нападкам Ходорковского на Ельцина – они, эти нападки, удивительным образом совпали с намерениями, скажем, депутата Хинштейна «самым серьезным образом проанализировать ситуацию с сегодняшним состоянием дел так называемых «членов семьи».

А вот что касается Суркова, соседа «силовиков» по кабинету (и по даче?), то там картина другая. Да, разумеется, в его речах нет никакой полемики с его коллегами-силовиками, есть там многое, под чем они бы подписались, но главный его пафос все же другой. Не очередная анафема либералам, а «надо укреплять правый, либеральный, современный, европеизированный фланг ЕР». Не «легитимизация приватизации», а «власть исходит из принципов незыблемости собственности». Не возвращение к патернализму, а «Ностальгия по советским временам очень распространена в народе. Но это не относится к элите и, как мне кажется, к президенту. Для нас не может быть речи о консервации коммунистических пережитков». Не проклятия в адрес Ельцина, а признание необходимости «сохранения того, что было создано за последние полтора десятка лет…».

Положение обязывает

Возможно, эта «диалектика правого и левого» объясняется не только (не столько) личными особенностями Х. и С., сколько их социальными ролями - «бытие определяет сознание».

Каковы бы не были планы Ходорковского до того, как его посадили, теперь он, видимо, всерьез решил стать оппозиционным политиком. А СЕРЬЕЗНЫЙ (т.е. рассчитывающий на успех) оппозиционер в России не может ставить на либералов – последние выборы это доказали однозначно. Перспективен только левый популизм – а «популизм в интеллигентных очках» Х. может оказаться неожиданно свежим. Безусловно, для Х. совсем непросто вести лево-популистскую игру (например, вытянуть из рукава националистического туза он, в отличие от других российских «левых» так и не рискнул пока), но чем сложнее, неожиданнее, рискованнее игра, тем выше потенциальный выигрыш. Что делать ПОСЛЕ выигрыша – об этом Х. (как и любой оппозиционер-популист) не может думать. Чтобы чего-то добиться надо отсечь «все лишнее» - сосредоточиться на одной задаче. Задаче взять власть.

У Суркова точка обзора (а следовательно и картина мира) совершенно другая. Для него задача не в том, чтобы придти к власти, даже не только в том, чтобы ее удержать (эту задачу все легко признают), но и в том, чтобы реально отвечать за положение дел в стране, участвовать в управлении ею (а вот об этой задачи власти все почему-то забывают. Часто об этом забывает и сама власть – но, в отличие от оппозиции она хоть иногда об этой проблеме вспоминает).

Вот, собственно, и все. Все остальные заявления Суркова следуют из простого силлогизма. «Дано: С. современный, «вменяемый» человек и политик. С. вынужден за что-то отвечать и что-то решать. Какими могут быть его взгляды на развитие России?».

Ответ достаточно очевиден. «Вопрос демократии не только в том, чтобы нарисовать демократические институты, но и в том, чтобы люди дошли до такой культуры… Здесь есть какой-то исторический путь. Не перепрыгнешь его – шею свернешь. Давайте сделаем парламентскую республику – с кем, с этими партиями?!… Культуры коалиций нет ни малейшей. Италия пережила: за 50 лет 60 правительств. Вы думаете Россия это выдержит? Никогда!».

Кто хоть что-то здесь может возразить Достоевскому и Толстому, Шульгину и «Вехам», Витте и Ключевскому? Я перечислил только нескольких из учителей Суркова, которые думали в свое время о тех же проблемах – как соединить в России свободу с ответственностью - и приходили ровно к тем же выводам. Да, много авторов у теории «управляемой демократии», от Пушкина «единственный европеец у нас – правительство» (это он, между прочим, про Николая I и Бенкендорфа), до Гершензона, объяснявшего либералам: «нам не только нельзя мечтать о слиянии с народом, - бояться его мы должны пуще всех казней власти и благословлять эту власть, которая одна… еще ограждает нас от ярости народной». Так что интеллектуальная родня у «ЕР» познатнее будет, чем у право-левой оппозиции… вот только достойна ли «ЕР» быть наследницей столь славных предков?

Сурков стоит еще перед одной, не идеологической, а сугубо практической проблемой – кадры решают все, а кадры у нас продажные и неумехи. Что делать, как их воспитать? Вечная квадратура круга (она же «особый путь»): как реформировать бюрократию изнутри самой бюрократии. С точки зрения логики - абсурд, но практически что-то делать все равно надо.

Когда-то над этим бился Ленин – как справиться с партийной бюрократией? Ленин пытался расшить ЦК, приведя в него новых членов. Но в рамках замкнутой номенклатурной системы это ничего не дало и дать не могло. Демократия (или полудемократия) дает некоторый шанс в решении этой задачи. Логическое противоречие может преодолеваться временем: «демократия изнутри бюрократии» строится ПОЭТАПНО. «Культура вообще – это плод долгосрочных усилий в любой сфере, хоть в политической». «Эта проблема отсутствия терпения, отсутствия привычки к долгосрочным усилиям». Эти слова выдают знакомство Суркова с романом Юрия Трифонова «Нетерпение». А банальность таких слов («культура – плод долгосрочных усилий» и т.д.) приводят на память самоиронию Ленина, который говорил, что «мне говорят, что Ленин учит «не укради», а скоро начнет учить «не прелюбы сотвори». Да, невеселая наша страна, где все новые поколения политиков должны открывать и яростно проповедовать вот такие истины… Но эти истины не банальны потому, что слишком многие их по-прежнему гневно отрицают, как говорит Сурков: «У меня есть один знакомый, который говорит: то, чего не сделаешь за 2 недели, не сделаешь никогда. Вот такие там болваны сидят, ничего не понимают, и демократии в стране нет, и бюрократическую машину не пробьешь».

В ответ таким знакомым, Сурков и предлагает, фактически, строить многоступенчатую демократию, карабкаясь в органичном для страны темпе, step by step (скажем, от выборов губернаторов Законодательными Собраниями, затем, когда «общество созреет» опять, наверное, можно будет – но уже ВСЕРЬЕЗ – вернуться к прямым выборам; пройдя школу партии, созданной сверху начать строить уже другие, самостоятельные партии и т.д.). Конечно, если исходить из презумпции виновности власти, то эти предложения – никакое не «строительство демократии с фундамента», а элементарная «разводка», «обман трудящихся».

Есть основания для подозрений в адрес власти?! Вопрос на засыпку… Но вот другой вопрос – а альтернатива есть? Из текстов Ходорковского следует, что альтернатива одна – «бесшабашный популизм».

Суверенные идеологи

Многоэтапную демократию, которую он предлагает шить по мерке страны, Сурков величает «суверенной». «Самостоятельное государство стоит того, чтобы за него бороться». Опять же – исходя из презумпции вины чиновника, эти слова означают намек на много всяких гадостей, на изоляционизм, антизападную пропаганду, закрытую страну и т.д. Если же на миг презумпцию вины отбросить, то тогда эти слова означают лишь то, что означают: с одной стороны «открытая экономика и глобальная финансовая сеть делают суверенитет понятием устаревшим», но, с другой стороны политический класс не может «работать вахтовым методом : в Монте-Карло, а потом сюда, чтобы снимать прибыль».

Проблема «национальной» (не по крове и расе, будем надеяться!) элиты – одна из центральных для любого государства, особенно для слабого, вынужденного конкурировать с более сильными. И чем более объективно ограничен «национальный суверенитет» в глобальном мире, тем острее общий национальный интерес должна чувствовать правящая элита. Это – рассуждение вполне элементарное для любого государственника (если он и это не признает, то тогда… какое же государство он представляет?). В России, впрочем, нет недостатка в битье себя суверенным кулаком в суверенную грудь. И пафос Суркова не в «признании суверенитета России» (тоже удивил!), а в том, что он и суверенитет рассматривает как становящийся, поэтапный, не как результат, а как процесс – процесс формирования конкурентоспособной, открытой миру, национальной элиты.

Все это ставит простой вопрос: с кем вы, мастера либерализма?

Быть с левыми оппозиционерами – противоречит содержанию либерализма. Быть с либеральным начальством – противоречит духу «суверенного» русского либерализма (ровно этим он и отличается от либерализма западного, для которого дихотомия чиновник/не чиновник, не имеет, по понятным причинам такого «рокового» значения).

Где же выход? Для подавляющего большинства средней буржуазии (особенно провинциальной) вопрос вообще непонятен – эти прагматичные ребята, хоть и без слез счастья, голосуют за тот же «ЕР», а те из них, кто хочет делать карьеру – вступают «по зову сердца» в «ЕР».

Но для сливок столичного либерального бомонда вопрос представляется неразрешимым. Ну, это ваши трудности, господа васисуалии лоханкины, хохотнет нормальный чиновник. И будет неправ.

Трудности нахождения общего языка с властью (хотя бы с либеральными бюрократами) – это не только смешноватые капризы стареющих «примадонн либерализма». Это и вполне реальные проблемы для власти. Партия голых карьеристов, сколько бы их туда не сгони – нежизнеспособна, сколько ее не мни, ничего кроме кормушки не получится. Суверенная демократия сможет состояться только если у нее будут идеологи – не обслуживающие начальство, а, как это ни смешно, независимые, «суверенные» идеологи. А вот с этими людьми у власти пока что любовь никак не получается…

Виктор БОНДАРЕВ