ПУРГА.RU. Часть II
4 Сентября 2000

• Версия для печати

«Кто мы? Те, кто удостоился чести вершить мировой процесс. А что есть мировой процесс? Воспитательная катастрофа. Один из компонентов мифа о России - педагогический катастрофизм: оказывается, погромы и землетрясения поражают людей для того, чтобы зрелищем казни вразумить остальных. Русские в этой картине субъекты мировой катастрофы; а для остального кромешного мира - ее носители. Раз мир погряз во грехе, то и мы здесь для того, чтоб задать грешникам трепку», - вторил ему, развивая и конкретизируя заданную тему любимый ученик.

Некоторые современники Гефтера и Павловского, правда, осмеливались называть подобные высказывания « бессодержательной риторикой», «мудреной полосой интеллектуального отчуждения», их сравнивали с Пифией. (Пифия - жрица-прорицательница. Она восседала над расщелиной скалы, откуда поднималась одурманивающие испарения. Под их влиянием Пифия произносила бессвязные слова, которые истолковывались людьми как прорицания и пророчества. - «!»)

Но в КГБ считали иначе. За Павловским, который тогда работал соредактором журнала «Поиски», вели наблюдение. Потом начались обыски, допросы, интервью иностранным журналистам. Во время одного из судебных процессов нервы у Глеба Олеговича не выдержали, и он решил сбежать из зала суда. Выпрыгнул в окно, сломал ногу, очнулся в гипсе.

«Живописная безбытность диссидентства обернулась безвкусицей - погони, прятки, женщины, весь этот Дюма, за которого люди расплачиваются друг другом, во всем виня «власть». Новых идей никаких; уезжать из страны стыдно; дальше идти некуда. Звериное чувство тупика - закупоренность в собственной биографии. Я решил бежать из биографии. Попытка не удалась», - почти искренне описал Павловский тот период.

Почти потому, что красивая метафора «бежать из биографии» на деле означала банальное отступничество.

В 1981 году Глеб Олегович неожиданно для всех инакомыслящих товарищей выступил с идеей примирительного пакта «общество-власть», призвав отказаться от противостояния.

«Противостояние создает некатастрофическую альтернативу для СССР, вступающего в полосу упадка в атмосфере национального раскола», - мотивировал свою позицию беглец из биографии.

«Он знал, что его арестуют и тюрьмы не избежать. А камеры Глеб физически не выносил. Он придумал вроде бы разумный ход - стать представителем конструктивной оппозиции. То есть стать лояльным посредником при переговорах с властью. Но власть-то знала, что этим поступком Глеб исчерпал свой авторитет в диссидентском сообществе, а потому отвергла его услуги», - рассказал «!» один из бывших коллег Павловского по журналу «Поиски».

Однако пакт все-таки был заключен, правда, в более скромном формате, без участия общества. Павловский, по требованию властей, признал себя виновным и получил вместо тюрьмы ссылку в Коми АССР. Там он мирно трудился кочегаром.

Сам же Глеб Олегович, описывая те времена, расставляет акценты иначе:

«Я жил в состоянии какого-то державнического неистовства, писал в Политбюро и КГБ трактаты с поучениями, как спасти СССР, упорно именуя его Россией. Местный алкоголик-оперуполномоченный читал их и подшивал к моему делу. Так мы переписывались с историей».

История, к сожалению, этой переписки не сохранила. В Кремле тогда обитали более приземленные люди. Они даже в мыслях не допускали, что их добротные советские кабинеты очень скоро займут пришельцы, выпестованные невостребованным кочегаром.

К началу перестройки Глеб Павловский понял, что «поиски истины» ему надоело совмещать с сопутствующим этому поиску образом жизни. Невмоготу стало быть непризнанным, бедным, бездомным, с пятым пунктом в паспорте вместо столичной прописки и крыши над головой, гонимым властью (за диссидентство) и диссидентами ( за сотрудничество с властью). И он занялся информационным бизнесом.

Глеб Павловский наплодил несметное число ТОО, ООО, оперирующих различной информацией. От журналов, информационных агентств и фондов до несметного числа сайтов в Интернете (см. биографическую справку). Эти «фабрики мысли» не только обогатили своего хозяина, но и сделали его значимым, известным, вхожим во властные кабинеты, а главное - востребованным.

Тот период из жизни Павловского и некоторых его коллег (Лесина, Заполя) описал с издевательским юмором Виктор Пелевин в модной книге «Generation - «П». Прообразом стала фирма Михаила Лесина «Видео-интернешенл», а один из ключевых персонажей - многозначительный, таинственный, рассуждающий о непонятном г-н Фарсейкин - списан с Глеба Олеговича.

Один из журналистов, беседуя с Павловским о современной литературе, завел разговор и о книгах Пелевина. Глеб Олегович поморщился : «У меня было такое чувство, что является некошерным шагом купить Пелевина, поэтому я его просто украл с чужого стола».

Чтобы не возникло иллюзии, будто признание настигло г-на Павловского также незаслуженно, как ссылка в Коми АССР, надо заметить: - именно в период больших перемен в России открылся его настоящий дар свыше. Оказалось, что бывший СИДовец прекрасно чувствовал возникшее новое информационное пространство и знал, как им манипулировать. А спрос на качественные манипуляции был огромным.

Глеб Олегович умел пропитывать это пространство взрывоопасными бензиновыми парами, а потом, в нужный момент, высекать искру. Он знал, когда вместо поджога уместно открыть форточку и устроить эффектный политический сквозняк. Он мог даже закрутить настоящую пургу, обходясь без снега и холода. И гнал, и гнал эту пургу в заданном направлении.

Для проделывания таких фокусов ему требовался лишь особый человеческий материал.

Из аналитической справки ФСБ (август, 2000 г.):

«Основные силы мозгового центра Кремля - Павловский, Кордонский (Симон Кордонский по протекции Павловского назначен начальником аналитического управления Администрации Президента РФ. - «!».), Мейер (Максим Мейер по протекции Павловского занял должность начальника информационного отдела главного управления внутренней политики Администрации Президента РФ. - «!») и другие одиозные выходцы из структур, которыми ранее руководил Павловский.

По отзывам близких связей, Г.Павловский мечтает о лаврах медиа-магната В.Гусинского.

«Голубая» мечта стать магнатом от масс-медиа не отпускает его до настоящего времени, вследствии чего свое нынешнее положение сам Павловский оценивает как временный компромисс.

Политологи, работающие с ним , оценивают его как специалиста по кризисным и критическим ситуациям, мастера по преодолению чрезвычайных, экстремальных социально-политических барьеров.

Повседневная работа тактического характера, то, что называется «текучкой» или «черновой»,- не для него, он ею заниматься не способен в силу своего авантюрного склада характера, поклонника «кавалеристских» наскоков.

Павловский - личный протеже Т. Дьяченко, с которой до сих пор находится в близких отношениях.

Однако с небезызвестным и обязательным участником команды Татьяны В.Юмашевым держится на расстоянии.

ПRовское (орфография документа сохранена. - «!».) мастерство команды Павловского оказалось настолько своевременным и отвечающим текущему моменту, что В.Путин до сих пор уверен (отсюда уважение и почтение), что его избрание в первую очередь личная заслуга Глеба и возглавляемого им Центра, который на самом деле является типичным бюрократическим аппаратом в несколько сот человек, кормящимся за счет Кремля и его некомпетенции.

Указанную неадекватную оценку президентом заслуг Центра мистификатор Павловский сознательно культивирует, поддерживая таким образом миф о своей незаменимости.

Знающие Павловского люди полагают, что с большой вероятностью можно утверждать о его принадлежности к «голубой фракции» Кремля, что, в известной мере, является проходным билетом в ряде его структур.

Вторая «кремлевская извилина» - Кордонский Симон Гдальевич, личность достаточно бледная, памятен в кругах российской общественности лишь тем, что был фигурантом уголовного дела в связи с нашумевшей публикацией в «Российской газете» «Падает снег...».

ТАК ГОВОРИТ ПАВЛОВСКИЙ

О России:

«Россия есть конечный сток исторических миссий... Мы имеем дело с уникальной страной, которая не обсуждает ни одну свою проблему...Теоретически Россия может прекратиться, чтобы восстановиться через 10, 20, 100 лет. Когда сброд пройдет переобучение...».

О гражданине РФ:

«Это существо, именуемое нами «беловежским человеком» (в прессе еще встречаются понятия «русскоязычного гражданина» или «этнического россиянина), движется в двух направлениях - расщепления старого порядка, т.е. всего, внутри чего субъект не помнит себя, условия всех элементов этого порядка, как собственных, только что изобретенных - и конструирования с их помощью «новой реальности» - неосознаваемой как источник задач, закрытой и запрещенной для всех форм альтернативного понимания. Эта новая реальность, обычно именуемая «Россией», в конечном счете раскрывается как кокон беловежского человека - временное пространство более глубокой метаморфозы».

Об отношении русских к истории:

«Есть проблема отношения русских к истории. Я не хочу возвращаться к чаадаевским перепевам, но строго говоря, Чаадаев по-медицински прав. Проблема в том, что сегодня в России историческое сознание вытеснено артефактом квазизнания о том, что было».

О русском языке:

«Мифологическому герою, каковым каждый оказывается в процессе обучения русскому языку, хотелось бы совершить подвиг под видом истолкования прельстить, обрюхатив Россию миссией ея».

О взаимоотношениях Интернета и власти:

«То, что сегодня происходит между Интернетом и властью, это, скорее, взаимное обнюхивание».

О «семье» (Дьяченко, Юмашеве,Абрамовиче, Мамуте, Столповских и т.д ):

«Человеку с улицы говорят: пей, не думай, жди свистка. Все, кто честен, за мной, против власти! Толпа взламывает врата государства, вслед за чем самой толпе ломают хребет отцы-командиры, а народ загоняют в стойло. Тут выясняется, что при Семье и гидре царизма жилось не так уж плохо...»

О Березовском и Гусинском:

«...Зато всякий раз, когда веяло паленым, Гусинский с Березовским, убегая от выписанных на них ордеров, героически спасали девочку - российскую демократию. Выносили, так сказать, бедняжку из огня да в полымя - глухую, слепую и с перепугу обкакавшуюся».

О себе и Путине:

«Я надеюсь, что принадлежу к тем людям, которые могут дать совет Путину».

«БЕЛОВЕЖСКИЕ ДЕТИ» ПАВЛОВСКОГО

...У Павловского пятеро детей. Старшему - Сергею - 26 лет, он работает дизайнером на одном из сайтов отца. Ни один из отпрысков Глеба Олеговича не хочет жить в коммуне, не мечтает о революции (папа ей бредил с юности), не устраивает побегов из собственной биографии. Словом, получились нормальные «беловежские дети», увлеченные Интернетом, виртуальным дизайном и современной литературой. Может, оттого, что Глеб Олегович с ними не живет. Как он говорит, «из соображений чрезвычайной занятости на работе».

Единственным близким человеком считает Ольгу Ильницкую. Снимает ей квартиру в Москве, водит по лучшим докторам. Ольга же по-прежнему его боготворит и утверждает, что Глеба никто не понимает.