Откровения подруги - самые жесткие
9 Ноября 2003

• Версия для печати

© "Financial Times", "Великобритания", 06.11.2003, Перевод "Газета"

Поддержите падающего царя

Кристиа Фрилэнд

Михаил Ходорковский для Financial Times: "Я знаю, как я завершу свою карьеру в бизнесе. Я построю лучшую в России компанию и попытаюсь сделать ее международной". Перевод текста интервью олигарха.

Этой осенью, в один из промозглых дней, я сидела в китчевом русском ресторане в деревенском стиле в Санкт-Петербурге с Михаилом Ходорковским, самым богатым в России человеком, и небольшой группой руководителей его нефтяной компании ЮКОС. Погода за окном портилась. А в зале ресторана после нескольких стопок водки при не очень большом количестве закуски все начали расслабляться.

Когда настало время тостов, вице-президент ЮКОСа Рей Леонард, американский геолог, поднял свой бокал, глубоко вдохнул и произнес тщательно подготовленную речь. 'Я впервые в Санкт-Петербурге с Михаилом Борисовичем, - сказал он. - Я прочитал биографию Петра I. Петр I пригласил в страну иностранцев и был вынужден защищать их от местных жителей. Триста лет спустя изменилось немногое. ЮКОС - это небольшой микрокосм того же процесса, и я горжусь тем, что я его составная часть'.[...]

Бил Браудер, глава инвестиционного фонда Hermitage Capital, который работает в России уже около десяти лет, утверждает: 'Хороший управляемый авторитарный режим лучше, чем олигархический мафиозный режим - а на кону только они и есть'. [...]

Чтобы посмотреть, как живется Ходорковскому в эти интересные времена, я присоединилась к нему на два дня в конце сентября во время его визита в Санкт-Петербург, где он выступил на встрече российских и американских представителей нефтяной индустрии. В ходе своего выступления он призвал к либерализации российской нефтепроводной системы - то есть к тому, чему государство так противится.

Во время обеда, последовавшего за официальной частью, Ходорковский высмотрел за столом руководителя 'Транснефти', государственной компании по транспорту нефти. Широко улыбнувшись, Ходорковский громко спросил: 'Ну как, вам понравилась моя лояльная речь?' Босс 'Транснефти', краснолицый мужчина, еле подавляющий свой гнев, прокричал в ответ: 'Если это была лояльность, то я - троллейбус!' 'А где же ваши фары?' - так же громко прокричал Ходорковский, сложив пальцы кружочком вокруг глаз, изображая фары. Было понятно, что лояльность кремлевской линии стала для него предметом для шуток. Об этих шутках он теперь имеет возможность поразмыслить на досуге в тюремной камере.

Владимир Путин искал конфронтации с олигархами, которые контролируют высоты российской экономики, с того самого момента, как в 2000 году он сменил на посту президента Бориса Ельцина. [...]

Любой и каждый в московском политическом и деловом истэблишменте мог припомнить, по крайней мере, одну беседу с каким-нибудь высокопоставленным представителем ЮКОСа, якобы рассказывавшем о намерении Ходорковского стать премьер-министром.

Самый радикальный вариант предлагает один из двух вытесненных из России олигархов. Он ссылается на собственный рассказ Ходорковского о его встрече с Путиным, которая состоялась этой весной. На встрече Ходорковский предложил президенту внести изменения в российскую конституцию. Россия, сказал он Путину, должна стать парламентской демократией, в которой Ходорковский займет пост премьер-министра, а Путин будет играть престижную, но во многом парадную роль спикера. Когда я попросила Ходорковского прокомментировать эту историю, он отказался сказать что-либо о своих претензиях на пост премьер-министра, однако открыто подтвердил, что поддерживает изменения во власти (законные изменения, подчеркнул он): переход от российского президентства, сходного с царствованием, к системе, похожей на французскую, с более влиятельным и устойчивым премьер-министром.

Вряд ли можно утверждать наверняка, кто, что и кому поведал за высокими красными стенами кремлевской крепости, когда политические амбиции Ходорковского стали более очевидными. Но ясно одно: ЮКОС и Ходорковский попали под сильный огонь, интенсивность которого все возрастает. 2 июля этого года был арестован Платон Лебедев, крупный акционер ЮКОСа. После этого другой крупный акционер ЮКОСа уехал в Израиль, а еще один был обвинен в уклонении от уплаты налогов и находится под подпиской о невыезде. Милиция провела несколько рейдов в помещениях ЮКОСа, его юристов, пиар-компании, работающей на политическую партию, которую поддерживает ЮКОС, и даже в детском доме, финансируемом ЮКОСом.

В четверг Генеральная прокуратура заморозила крупный пакет акций ЮКОСа, вызвав опасения насчет его возможной конфискации. Среди обвинений, предъявляемых акционерам и некоторым сотрудникам ЮКОСа - убийство и покушение на убийство, неуплата налогов и нарушения законов во время приватизации 1994 года.

ЮКОС категорически отрицает все обвинения, и, прежде всего, обвинения в убийстве. 'Я могу сказать с абсолютной уверенностью, что никто в нашей компании не связан с убийствами по контракту и не участвовал в них в прошлом, - заявил Ходорковский в прошлом месяце. - Никаких убийств по контракту не было'. Одно из самых грозных обвинений - это обвинение в убийстве мэра сибирского нефтяного города Нефтеюганск. Мэр выступал против планов расширения деятельности ЮКОСа и был застрелен в день рождения Ходорковского в 1998 году. [...]

Вряд ли нужно напоминать, что формально Ходорковский это обвинение оспорил. Более интересным мне показалось то, что, рассказ Ходорковского в неформальных беседах об ужасе, испытанном им после получения известия об убийстве мэра. [...]

Телефон зазвонил в 8 утра. Это был один из сотрудников ЮКОСа. Застрелен мэр. 'Он жив?' - спрашивает Ходорковский. Ответ потряс его до глубины души: 'Да как он мог выжить?! Из его головы вытек стакан мозгов'. Ходорковский еще раз повторяет последнюю фразу. Картину, возникшую перед глазами, он не забудет никогда. [...]

После первых арестов в начале июля высокопоставленный представитель ЮКОСа рассказал мне, что Ходорковский именно об этом и думал. 'Мы обсуждали план полной односторонней капитуляции, - поведал он мне за ужином в украинском ресторане 'Шинок' в Москве. - Но мы решили, что это будет слишком опасно - наши оппоненты в Кремле сочтут это признаком слабости'. [...]

Ходорковский - обаятельный мужчина с мягкими манерами, спокойным голосом, добрыми карими глазами, очень чистыми руками и склонностью ухмыляться, когда нервничает. Когда я впервые встретилась с ним в середине 1990-х, он немного заикался, но зрелось и успех, похоже, победили этот тик. Он никогда не снимает очки с толстыми стеклами - сегодня это модные очки без оправы - и не так уж часто надевает костюм и галстук.

Встретив его в гостях у своего российского друга, вы запросто примете его за скромного интеллектуала - профессора, вероятно, технических наук, например, математики. Как и многим другим влиятельным людям, ему всегда нравилось притворяться, что им чуточку командует его жена. В 1996 году, беседуя со мной за чаем, Ходорковский пожаловался, что его жена Инна, красивая темноглазая женщина, с которой они вместе учились в университете, изматывает его всяческими диетами и заставляет ходить на концерты классической музыки.

Но, конечно же, Ходорковский - не тихий профессор и не забитый супруг. Он - магнат, достигший процветания в нелегком нефтяном бизнесе.

Не успели мы устроиться в серых кожаных креслах самолета Ту-134, который должен был доставить Ходорковского и его помощников в Санкт-Петербург на нефтяную конференцию, как он с негодованием отбросил газету. 'Он (Путин) опять нарушает конституцию!' - воскликнул Ходорковский.

****

Не успели мы приземлиться и сесть в его черный Mercedes-SUV с тонированными стеклами, как зазвонил мобильный телефон. 'Да!' - с триумфом воскликнул Ходорковский в трубку. Звонили из сибирского города Томск, где только что суд вынес решение в пользу ЮКОСа по одному из сотен расследований, которые правительство обрушило на ЮКОС на разных уровнях. 'Это не будет иметь решающего значения, - признал Ходорковский, - но иногда выигрывать приятно'.

Когда Ходорковский вошел в конференц-зал в Санкт-Петербурге, другой российский нефтяной магнат обратил внимание на его новую более короткую стрижку. 'Готовлюсь к тюрьме', - пошутил Ходорковский с суровой улыбкой на лице. [...]

Он родился в Москве, его отец был инженером. Оба - и мать, и отец - работали на московском инструментальном заводе 'Калибр'. Однако они не принадлежали к партийной элите, да плюс к этому отец Ходорковского был евреем.

Не имея семейных связей, Ходорковский был вынужден пробиваться сам, что он и делал. К 1986 году, к моменту окончания Московского института тонких химических технологий им. Менделеева, он был заместителем секретаря комитета комсомола.

'Ходорковский всегда имел талант к власти, - заметил в прошлом месяце другой российский олигарх. - С таким еврейским именем, как у него, стать заместителем секретаря комитета комсомола было довольно сложно. Если бы в один прекрасный день я заявил родителям, что хочу попробовать это сделать, они решили бы, что я сошел с ума'. [...]

Даже к концу 1990-х, когда быстро приобретенное богатство превратило некоторых олигархов в важничающих напоказ новых русских, Ходорковский по-прежнему был скромен.

После того как в 1998 году пост премьер-министра ненадолго занял 68-летний бывший советский шпион Евгений Примаков, Ходорковский быстро установил с ним хорошие рабочие отношения несмотря на то, что их разделяла пропасть возраста и жизненного опыта. 'Мы были как кошка и динозавр, - рассказывает Ходорковский.[...]

Самое примечательное из моих воспоминаний о Ходорковском того периода - это его замечание во время обеда со мной и несколькими коллегами по перу в 1995 году. Мы спросили его, что значит заниматься бизнесом в стране, которая всего четыре года назад была коммунистической. Его ответ был искренним и удивил нас всех.

Вы должны понять, сказал он, что государство до сих пор играет для бизнеса чрезвычайно важную роль. Насколько важную? Настолько, что, если бы премьер-министр попросил его освободить пост главы собственного частного банка, он сделал бы это незамедлительно. [...]

Пакт о 'займе в обмен на активы' от 1995 года - один из самых постыдных моментов в посткоммунистической России. В обмен на политическую поддержку правительство передало контроль над самыми ценными природными ресурсами горстке бизнесменов, включая Ходорковского, по цене значительно ниже их рыночной стоимости. Передача ресурсов по этой схеме была практически подарком: в результате сделки 'заем в обмен на активы ' и в связанного с ней инвестиционного тендера группа Ходорковского заплатила за контроль над 78% акций ЮКОСа 309 млн долларов. [...]

Когда я спросила Билла Браудера (его фонд Hermitage Capital управляет 1,2 млрд долларов), может ли он сказать хотя бы об одном российском бизнесмене, что тот предельно чист, Браудер широко улыбнулся и произнес одно слово: 'Нет'. Стефен Дженнингс, глава Renaissance Capital, был чуть более многословен.

'В России нет богатых ангелов, - сказал он мне, когда я заглянула в его московский офис. - Все нарушили множество законов и сделали множество плохих вещей, чтобы получить средства, которые у них сейчас есть. В основе большинства крупных состояний лежит несколько смертей'.

Российский бизнес-мир, вне всякого сомнения, место довольно опасное. Когда самолет ЮКОСа приземлился, стюард принес в одной руке пальто, а в другой - прозрачный пакет с револьверами для телохранителей. Однако все олигархи отрицают, что прибегают к насилию как к приему ведения бизнеса. [...]