Гудков: «Мы не собрали ни одной подписи из-за давления властей»
1 Июля 2013

• Версия для печати

Кандидат в губернаторы Подмосковья от партии «Яблоко» Геннадий Гудков — о своих шансах, рейтингах оппонентов и взятках, которые ему приходилось давать

— Избирательная кампания только началась, а уже все кандидаты от оппозиции, в том числе и вы, жалуются, что в СМИ доминирует и.о. губернатора Андрей Воробьев. Но если есть нарушения, то почему никто не идет в суд? Вы готовы судиться? Если нет, то все обвинения выглядят голословными.

— В суд подавать не буду, я прекрасно понимаю, что никакого альтернативного судебного решения по этим вопросам не будет. Убеждать судей, у которых есть указание, — абсолютно бессмысленно, я не собираюсь тратить на это время. Хотя сама ситуация с тем, что Воробьева везде приглашают, везде рекламируют, а другим кандидатам не дают такой возможности, является нарушением Конституции и принципа равенства на выборах.

— Тогда совершенно непонятно, зачем вы вообще идете на выборы? Лишний раз пропиариться?

— Мы с Алексеем Навальным (кандидат на пост мэра Москвы от оппозиции. — «Известия») решили пройти этот путь до конца. Каким он будет — непонятно, потому что общество все-таки давит на власть, заставляет прислушиваться к мнению граждан.

— По данным соцопросов, Воробьева поддерживают 60% жителей Подмосковья. Получается, у вас нет никаких шансов.

— Это бред. Никакого рейтинга в 60% у него нет. Воробьев занимается тем же, чем занимались и его предшественники: он выдает разнарядку. Многие главы районов жаловались мне, что им приходит разнарядка: 65% должно быть за Воробьева. Депутаты не могут выбрать другого кандидата, иначе с ними потом разберутся: они очень запуганы и уязвимы. Я только что спорил с кремлевским чиновником: он доказывал, что мне не имеет смысла идти на выборы, ведь я наберу максимум 23%, а Воробьев — все 40%. Но я считаю, это будет великолепный результат, ведь в этом случае назначат второй тур!

— Зачем ставить вам палки в колеса? Ведь и.о. губернатора выгодно, чтобы был сильный кандидат — это сделает его победу легитимной.

— Невыгодно. Мой рейтинг сейчас под 20%.

— На какие опросы вы опираетесь? Никто вроде бы таких цифр не озвучивал — ни ВЦИОМ, ни ФОМ.

— Нет. Со мной делятся по старой памяти и опросами из Кремля, и свои исследования мы проводим. Еще зимой у меня был рейтинг 12–14%. У Воробьева самый высокий показатель был на уровне 38%, сейчас еще ниже: он наделал много ошибок, поссорился с местными элитами. Сейчас рейтинг единоросса зафиксировался на отметке в 30% и не растет. Если бы он был уверен в своей победе, он не стал бы вставлять мне палки в колеса. Кроме того, я владею информацией из окружения Воробьева, люди находят возможность передать мне закрытые сведения.

— Как вы добываете информацию из окружения Воробьева?

— Да, я знаю, какие там проводятся совещания. Я знаю, что он говорит, я знаю, какие указания дает. Наверное, они тоже много знают о нас. Но то, что информация утекает, уходит из кабинета самого губернатора, — это не является ни для кого секретом, особенно с учетом моих связей, моего происхождения, отношения ко мне. Люди находят возможность передать мне закрытую информацию. Я не вслепую работаю.

— Неужели вы поставили прослушку в штабе Воробьева?

— Мне поставили. Меня буквально полторы недели назад предупредили, что возобновилась активность действий силовиков против меня. Постоянное прослушивание телефона и помещений, где я нахожусь. Правда, пока я не зафиксировал наружки. Сегодня это и не нужно, потому что сегодня по биллингу можно установить мое местонахождение.

— Тогда получается, что вы на равных боретесь? Он знает, где вы, вы знаете, что он делает.

— Да, только у него гигантский аппарат. Кураторы бегают — контролируют сбор подписей. Активно используется административный ресурс.

— Сколько сейчас у вас подписей муниципальных депутатов?

— Ни одной. Но у меня есть согласие примерно 30 депутатов. Думаю, в ближайшее время их подписи нотариально заверим. Вообще в Подмосковье работать очень сложно: не дают ни встретиться с депутатами, ни их контактов. Пришлось покупать базу данных, составленную в аппарате Воробьева.

— За сколько?

— Мы сыграли вничью. Те люди, которые дали мне эту базу, попросили меня об одной услуге после выборов. Не нужно быть губернатором, чтобы им помочь. Вообще эту базу чиновники пытались мне слить за 300 тыс. рублей.

— А сколько стоит вся предвыборная кампания?

— У нас есть лимит в 300 млн рублей, но вряд ли кто реально истратит эти деньги. Кроме Воробьева, конечно, он же их возьмет из бюджета.

— Все-таки из каких средств будет формироваться ваш бюджет?

— Из моих средств, я имею право положить до 30 млн рублей, кажется. Какие-то деньги придут от «Яблока». Сейчас мы объявили об открытии счета, куда каждый желающий сможет перечислить деньги. Нам не нужна большая сумма. Меня власть своими репрессиями и так раскрутила, у меня узнаваемость среди жителей Подмосковья перевалила за 70%.

— Михаил Прохоров поможет вам деньгами?

— Не знаю, об этом мы с ним не говорили. Он сделал заявление, что если меня выдвинут, то он меня поддержит. Но мы не откажемся от его помощи.

— Других бизнесменов будете просить давать вам деньги?

— Мы боимся просить подмосковный бизнес, сейчас мы подвергаем его практически смертельной опасности. Если только москвичи помогут.

— Вы всю свою кампанию строите на критике. А сами-то что предлагаете?

— Первое, что я сделаю, — создам коалиционное правительство с опорой на местные кадры. Сейчас местные становятся заложниками команд-варягов, которым по барабану, что после них останется. Громов ушел, оставив после себя огромный долг, тотальную коррупцию, беглых вице-губернаторов и министров. И спокойно сидит в Совете Федерации, собирается в Думу. Второе — передам часть полномочий муниципалитетам, в том числе депутатскому корпусу. Сейчас в Подмосковье всё жутко забюрократизировано, это тормозит все экономические процессы. Третье — установлю жесткий контроль за властью, потому что сейчас примерно 50% финансовых ресурсов воруется. И повышение уровня бюджетных сборов — неправильный путь. Если повышаешь, а половина воруется, никакого смысла в повышении нет. Главное — остановить воровство и коррупцию.

— А что насчет социальной программы?

— Я намерен очистить Подмосковье, умыть, причесать, создать нормальную экономическую ситуацию, начать работать по транспортным проблемам. Инфраструктура — это ключевой вопрос. Но она должна развиваться не в ущерб экологии. Что касается бизнеса, надо убирать бюрократические проволочки. Налоговые инспекции должны работать на благо, а не против. Если создадим нормальный инвестиционный климат, Подмосковье станет самым привлекательным регионом для инвестиций. Привлекательнее Москвы. Подмосковье можно сделать если не Швейцарией, то регионом Южной Германии. В Подмосковье можно создавать рабочие места. 1,5 млн жителей Подмосковья кормит свои семьи в Москве. И если бы этого не было, был бы ужас.

— Может вообще объединить Москву и Подмосковье?

— Система управления страной не готова. Сейчас это опять будет передел собственности, и народу это ничего не даст.

— А как планируете бороться с коррупцией?

— Воруют на детских программах, воруют на школьных программах. Во всем мире столетия существуют механизмы парламентского, гражданского контроля со стороны средств массовой информации. Если власть сделала что-то не так, назначают перевыборы. Коррупция рождается в ситуации полной бесконтрольности и полного всевластия. Воробьев, кстати, уже создал Управление по контролю за высотным строительством. Инвесторы рассказывают, что за согласование требуют $10 за 1 кв. м.

— Но ведь находятся те, кто дает эти взятки? Они же способствуют развитию коррупции.

— Можно, конечно, быть принципиальным и не давать взятку. И не получить разрешение. Но у вас кредиты, рабочие, дольщики. И что делать? Идти в прокуратуру, которая крышует казино? Власть создает систему, при которой вы не можете работать без взяток. Или давайте взятки, или не работайте.

— Если человек, дающий взятку, не виноват, может, стоит отменить ответственность за дачу взяток?

— Если бы у нас шла действительно серьезная борьба с коррупцией, то да, стоило бы отменить. У меня один знакомый в Татарстане попробовал бороться. В первый же месяц после отказа дать взятку к нему пришли 26 проверок. А когда он попытался выставить за двери проверяющих, его, инвалида второй группы, обвинили в том, что он их избил — один троих. И его посадили.

— Вы и сами давали на лапу?

— Приходилось.

— Наверное, и вам давали?

— Депутат не является должностным лицом, он ни на что не влияет. Может пролоббировать, но не обладает распорядительно-контрольными полномочиями. Дают тому, кто имеет властные полномочия.

— А раньше давали?

— В первых созывах Думы — да, было такое. Сейчас нет. Бизнес очень прагматичен. Какой смысл давать людям, которые ничего не решают.

— Какие у вас сейчас отношения со «Справедливой Россией»? Они вас поддерживают? Может, подписи собирают?

— Да бросьте вы. В частном порядке они все понимают, но так как мы — «страна рабов, страна господ», тысячелетнее рабство отражается на менталитете граждан, в том числе и депутатов, и партийных активистов. Я прекрасно понимаю, что партийные руководители сливают партию. Поэтому у нее нет исторической перспективы. Думаю, они сами это знают и понимают. Они хотят спокойно провести хотя бы ближайшие 3,5 года. Нельзя сказать, что ими детально управляют, но важные вопросы они, безусловно, согласуют с вышестоящими инстанциями.

— Вы готовы это озвучить на съезде? Вас вообще пригласили туда?

— Я думаю, что на съезде поставят охрану, которая будет решать одну задачу — не пустить Гудкова. Мне, видимо, придется переодеться, как Керенскому, в женщину.

— А как обстоят дела в Координационном совете оппозиции? Вы продолжаете поддерживать друг друга?

— Я много разговаривал с сегодняшним молодыми лидерами — Алексеем Навальным, Дмитрием Гудковым, Ильей Пономаревым, Ильей Яшиным, Сережей Удальцовым. У нас с ними было много дискуссий в разных форматах. Мы четко договорились, что строим парламентскую республику, которая не подразумевает формирование вождизма.

— Почему вы не уберете из Координационного совета «крыс»? Которые сливают и подставляют вас? Была же обнаружена недостача в 1 млн рублей…

— Я не могу раскрыть тайну, но я знаю судьбу каждого рубля митинга 6 мая. Я посвящен. Ни одного рубля не было украдено, я участвовал в контроле над затратами.

— КС — коллективный орган, а получается, кто-то знает, куда делся этот миллион, а кто-то не посвящен в тайну?

— Это не госбюджет. Вот когда будет госбюджет, мы дадим возможность его контролировать абсолютно всем.

— Проблема в том, что вы между собой не можете договориться.

— Не можем.

— Вы могли бы взять на себя роль человека, который объединит оппозиционеров? Пока у всех остальных очень мало политического опыта.

— Вы их недооцениваете. Эти ребята придут к власти. Сейчас не важны фамилии, важно, что это определенная волна людей, которая свободна от страха перед режимом. Я выполняю в КС роль человека, который сдерживает эмоции и конфликты.

Но в оппозиции всегда между людьми будут противоречия — это нормально. Если вспомнить Ленина, то там тоже были разногласия, но они сумели сделать революцию. Мне жена говорит: «Не надо делать революцию». Это меня взбесило, она же не какая-то девочка, мы 40 лет живем. «Ты что говоришь? Ты еще скажи, что мы хотим организовать землетрясение или цунами!» Революция — это объективный процесс общественного развития. К ней можно только, как к грозе, подготовиться, но нельзя вызвать или создать искусственно.

Источник: Известия