Рынки - к бою
10 Ноября 2002

• Версия для печати

В четверг 24 октября с утра почему-то не вышли на работу многие продавцы и владельцы палаток на продовольственных рынках столицы. Дружественные чеченцам азеры боялись, что на них отыграются.

Весь низ столицы прошит насквозь толпами азиатов, ими кишат подвалы респектабельных с виду зданий. Пирамида восходит к самому верху, к московской мэрии.

Москва - братва

Братва берет под контроль весь продовольственный рынок, вкладывая деньги в оптовые поставки предпринимателей. Некоторые бандиты возят «продукты с дороги» - незаконно конфискованные ГАИ фуры. В этом случае менты, естественно, в доле.

Но официально владельцами всех крупных оптовых баз, рынков и продовольственных компаний являются русские - подставные лица.

В Москве сегодня 175 так называемых оптовых рынков, хотя по сути это розничные рынки, и все они во власти криминала. На всех полностью отсутствует конкуренция, животворящая кровь торговли. Поэтому все цены «вздернуты» по одному трафарету. Их назначают криминальные структуры. Какое-либо госрегулирование отсутствует.

Все 40 бывших советских громадных продуктовых баз отданы на откуп криминалу. Городской заказ на поставку продуктов «выигрывают» по конкурсу 7 лет подряд одни и те же пять крупнейших фирм: «Русский сахар», «Штерн» и др. Почему-то возникла необходимость разорвать департамент городской экономики, единый во всех городах Европы, на Департамент потребительского рынка Москвы и Департамент продовольственных ресурсов Москвы. По словам Юрия Лужкова, «монстра пришлось разрубить надвое, чтобы с ним было легче сладить».

Справка «Stringer»

80% торговли продуктами в Москве держат азербайджанцы. Незначительные сектора этого рынка занимают дагестанцы с калмыками (рыба), армяне (молочка), евреи (их почему-то называют русской мафией, в основном они - бывшие директора овощехранилищ).

Справка «Stringer»

В Италии розничными рынками управляет «совет торговцев», в который входят выбранные лица из числа граждан Италии при непременном условии - вы должны быть либо фермером, производителем продукции, либо ее переработчиком. В отличие от России, в каждом итальянском городе свой департамент экономики, который следит за тем, чтобы в розничной торговле не крутились деньги мафии. В опте - пожалуйста. Там громадная конкуренция воротил, а вот в рознице мафия живо подомнет крестьянина. Этого допустить нельзя. Если принцип нарушен - глава департамента отправляется в отставку без права занимать госдолжности.

На розничных рынках Италии, которая заражена мафией не менее, чем Россия, цены в рознице могут максимум на 8% быть больше цен опта. Розничная цена начинает расти на продукты лишь там, где возникает дополнительная сфера услуг - в кафе, в ресторане.

На розничных рынках Москвы цены отличаются от цен опта в два-три раза. Производителя вытеснил перекупщик. А это значит, что динамика рынка несовершенна, он антисоциален.

Альтернатива такому порядку дел есть - есть модель организации работы оптовых рынков в столице, разработанная учеными. Автор этого проекта буквально пробился в Управление мэра, к самому министру Кемеру Борисовичу Норкину и его правой руке профессору Павлу Макагонову, сидящему в окружении двенадцати аналитиков. Они два дня пытливо изучали принципиально новую модель городского рынка, при которой цены в городе упали бы вдвое. В результате мозгового штурма, советники министра пришли к выводу - модель реальная, действующая.

Министр Норкин малость смущен тем, что не может ободрить героя. Есть закавыка. А именно - как воспримут эту новую модель хозяева нынешних городских рынков, что скажет криминал? Не оставит ли он в отместку, пусть временно, город без продуктов? «Узнайте, голубчик, что скажут на рынках по этому поводу авторитеты», - просят энтузиаста чиновники.

Он бесстрашен и устремляется на рынок «Альмирал», что у метро «Юго-Западная». Менеджеры и разводные выслушивают его, тупо поглядывают на чертежи и схемы «нового рынка», звонят куда-то по мобильнику, потом сажают в «мэрс» и везут к пахану, «Сашке Черному».

- Изложи конкретно, без базара - милостливо разрешает Черный. Он слушает, не перебивая, он молчалив, в глазах его пробегают отблески мысли, он все ловит на лету, как хороший менеджер, и уже видит открывающиеся перед ним новые горизонты. Ему нравится, что рынок развернут по горизонтали как кооператив, что каждый из пятисот модулей на рынке можно сразу проплатить по пять тысяч баксов и получить в полную собственность. Он согласен накручивать всего восемь процентов, согласен с тем, что на рынке каждый день принимают ото всех торговцев заказ на продукты и привозят их сюда же на пандус вдоль рынка, минуя загородные склады.

- Лады, - говорит он. - Передай Кемер Борисовичи Норкину, что нам нравится эта модель. Я давно пришел к мысли, что надо работать легально. Сейчас мы здесь временщики, нас обещает префектура сдуть на фиг каждый год, и я не строю ни канализации, ни туалетов, я гоню цены в гору, чтобы успеть срубить побольше, пока есть пруха. А ты нам обещаешь стабильность. И мне нравится работать не на задирание цен в дельте, а в ширину, на увеличение оборота. Гарантия стабильности - это главное. Там, где есть стабильность - никогда не возникнет криминальных войн. Я плачу легально миллион баксов в год за этот рынок префектуре. И еще триста сотен баксов нелегально. И каждый месяц мне звонят из префектуры и просят подкинуть пять-шесть тысяч баксов на всякую хренотень, на озеленение, на соцкультбыт. А где она, эта зелень? Знаем мы это озеленение. Им сейчас вся страна увлечена. Всякий и зимой и летом хочет озелениться. Считай, что мы с тобой, братан, все перетерли, ты башковитый мужик. Будем дружить.

И вот аналитики в Управлении мэра снова сидят за круглым столом, потеют и тщательно выспрашивают новатора - а что сказал Саша Черный?

- Я знал, что ему понравится, - говорит, мудро прищурившись, профессор Макагонов, чем-то похожий на Герберта Уэллса. - Они быстро улавливают новизну мысли. Их души распахнуты прогрессу.

- Но они не так дальновидны, как мы, политики, - замечает Кемер Борисович Норкин. - Увы, мой молодой друг, вы должны охладить ваш творческий пыл. Новая модель рынка прекрасна. И живи вы в графстве Уэльс, вам тамошние жители воздвигли бы памятник. Но вы живете в Москве. Здесь не всегда можно руководствоваться законами логики. Здравая мысль имеет иной раз вредные политические последствия. Ваша новая модель рынка может нарушить политическое равновесие между кланами. Может вспыхнуть война. Нет, не между низовыми авторитетами - между двумя-тремя людьми, чье самолюбие будет задето. И дело даже не в деньгах...

Гений нового рынка готов на все ради счастья земляков.

- Мы можем не афишировать авторство - я дарю мэру свои идеи!

- Нет, нет, все не так просто, - сокрушенно вздохнул Норкин. - Спрячьте пока что вашу идею в портфель. Пусть полежит пару лет...

- Но у меня есть еще идея насчет городских стоянок, исчезнут все ракушки!

- И эту прекрасную идею спрячьте, мой друг. Спрячьте до тех пор, пока у нас не появится новый... Вы поймите - сейчас нам свежие идеи, гениальные разработки не нужны. Нужны кропотливые исполнители уже имеющихся идей. Моделирование - это прекрасная наука, но она не может перешагнуть через человеческое честолюбие. Честолюбие и добродетель несовместимы. Человеческие страсти, человеческие слабости всегда стояли на пути прогресса. Россия - страна абсолютизма. У нас всегда превыше всего личность, а не здравый смысл.

Москва - милиция

С начала 90-х годов, когда начали вводить муниципальную милицию, а зарплаты у бюджетников начали падать, и у ментов зарплаты тоже упали, подразделения муниципальной милиции начали финансировать из городской казны и начали набирать туда не служивших в армии молодых людей. Вопреки закону. Опера, которые имеют зуб на муниципалов, сказали, что в муниципалы попадали люди, которые отбывали срок (с перстнями, свидетельствующими об отсидке в местах не столь отдаленных). И началось вырождение милиции. Место уличных рэкетиров стала занимать муниципальная милиция.

В отличие от своих коллег в федеральных органах, муниципалы получили обширные полномочия в разных сферах деятельности: от проверки документов у приезжих торгашей до охраны объектов коммерческого назначения - работа хлебная и приносящая немало прибылей. Остальная милиция вынуждена ютиться в обшарпанных стенах райотделов. Там отключают отопление в разгар зимы, по два года не меняют форму и получают крохи.

Тут и федералам тоже захотелось хорошо жить. И началась криминальная война на улицах города. Война внешне была похожа на криминальные разборки. Воевали муниципалы с федералами с использованием рыночных торгашей и потерявших работу рэкетиров. Время от времени разборки носили весьма фамильярный характер.

Ближе к сегодняшнему дню ведомства стали приходить к консенсусу. Муниципалов вытеснили на вещевые рынки и на небольшие муниципальные рынки. Что касается больших рынков, то их захватил большой ОМОН - он крышует контейнеры.

Поскольку в ментовской форме «палева не пострижешь», то применяется испытанный годами опыт вербовки внештатных сотрудников. Берется лидер мелкой преступной группы или скинхедовский вожак. Скручивают ему рога. И ему дают возможность нажиться. И продолжают использовать в качестве съемщиков дани.

Местные против приезжих

В природе не существует чисто славянских или чисто кавказских преступных группировок. Все группировки смешанные. Во все группировки входят москвичи, имеющие прописку, квартиры, семьи в столице. С такими людьми ментам легче всего работать и снимать с них дань. Отношения строятся на уровне: «клиент - налоговая полиция».

Для ментов хуже всего приезжие торгаши. Это люди неуправляемые и от них можно ожидать всего. Например, они склонны скрывать свои доходы. Они могут заложить в прокуратуре, написать заявление о вымогательстве. Они могут менять дислокацию: бегать с одного рынка на другой. То есть лишать ментуру «законного» заработка.

Менты борются с неместными торговцами при помощи мелких уголовников, которых выдают за блатных авторитетов, вымогающих дань. Скинов натравливают, когда торговцы с Кавказа отбиваются от рук и перестают платить регулярную дань. Погром - это акт припугивания, напоминание о дне выплаты. Не раз замеченная пассивность милиции при погромах - это не что иное, как элемент оговоренной игры.

Тюрьма - твой дом

Один из представителей «подментованных братков», взимающий дань с двух рядов Дорогомиловского рынка, как-то прогулял всю выручку. Было это долларов 700. И не поделился с «большим». И сразу поплатился за свою недисциплинированность. В криминальных группировках финансовая дисциплина - железная. Загулы и пьянство не приветствуются. А наш собеседник - представитель коренной славянской группировки, выпить любит. При всей своей национальной самобытности он ходит под грузином. Грузин строг, и не доложивший дань гуляка был мгновенно наказан по всей строгости - «запорхнул на хату» - попал в тюрьму за ношение наркотика. Грузин его сдал ментам. Но потом счел наказание достаточным и нанял адвоката.

Браток делится своим жизненным опытом:

- Попал я под раздачу. Мусора герача в карман подкинули. Жизнь здесь и так хреновая: в хате на шесть шхонок народу, как в автобусе в час пик. Люди спят в три смены. Жду теперь, может, хозяин простит и вынет отсюда.

Главное, чтобы доход на карман капал. А так по барабану, кто верховодит. С хачами даже проще - они честно платят за выполненную работу. Ссориться ни с кем не хочется. Про энтическое противостояние - это фуфло. Преступность национальности не имеет. Я, например, себя преступником не считаю, я же никого не убил и никого из бедных не ограбил. А вражда на национальной почве выгодна ментам и политикам. В тюрьме мы все одинаковы. А националистов в тюрьме не любят.

Иван ЛОМОУХОВ

Александр ФИЛИППОВ