Подальше от ответственности. Поближе - к власти.
18 Декабря 2002

• Версия для печати

Валерий Соловей

- Группа главных редакторов, так сказать, «профессиональное сообщество» журналистов ходило к президенту Путину с просьбой наложить вето на Закон о СМИ. Мы спросили наших читателей, чего добивались люди от президента? Большинство наших читателей заявили, что журналисты добиваются господства над государственной властью. Неужто и впрямь так обнаглели?

- Конечно, это была попытка самопиара и демонстрации силы перед президентом. Надо было показать ему, что других писателей у него нет, придется мириться с этими. В сущности, два года кровопролитной борьбы власти за создание «другого журналистского сообщества», кроме того, какое создали Гусинский с Березовским, ничего не дали. К президенту Путину пришли на прием те же, кто ходил к Ельцину. Та же тусовка. Новых людей там не было. Все прошли школу у вышеназванных учителей.

- Мы, журналисты, не преувеличиваем свою роль в обществе? Ведь нынче тиражи газет упали до самой низкой отметки. Если бы иные из них не зачитывали бы по радио и по телевизору в обзорах, то никто бы их голоса не услышал. И телевизор по большому счету никто не смотрит: только кино и спорт... Чем гордиться?

Валерий Соловей

- СМИ по-прежнему приписывают себе роль властителей умов и душ. В прежние советские времена эту роль исполняли писатели. А при Горбачеве во время перестройки роль властителей захватили журналисты. При Михаиле Сергеевиче создалась уникальная ситуация: за государственные деньги государство кормило прессу, которая выступала против государства. Работала оракулом. СМИ, конечно, желают повторять эту ситуацию бесконечно. Поэтому редактора собираются в кучи. Чтобы давить на власть. По своей природе СМИ антигосударственны. Особенно в нашей стране. И к реальным интересам общества они тоже отношения не имеют, так как ни за что реально не отвечают

- Мне показалось, что все же на этот раз угрозы со стороны «березовой аллеи» не было, все «венедиктовы» пытались показать себя президенту с полезной стороны.

- Впереди выборы и дележка предвыборного бюджета, предназначенного для СМИ. К сотрудничеству с властью СМИ прибегают, когда их интересы совпадают с интересами власти. Например, на выборах можно неплохо заработать, СМИ готовы идти на контакт, так как знают, где находится касса - в Кремле. На выборах СМИ с государством - в доле.

- Но едва после «Норд-Оста» пострадавших развезли по клиникам, как в СМИ начался беспрецедентный накат на государство.

- Это имитация заинтересованности СМИ в делах общества. В России вызревает революционная ситуация. Тотальное недоверие народа к власти. Назревает конфликт между обществом и государством. А СМИ лучше, чем власть всегда чувствует настроение народа. Помимо своей воли СМИ невзначай вскрыло беспомощность государства в борьбе против терроризма. Власти не понравилось слушать публичную критику в свой адрес, она и решила укоротить прессе язык.

- Но президент, как всегда, оказался на высоте. Показал себя истинным наследником демократических традиций гласности...

- В русском сознании принято разграничивать государство и суверена. Государство по определению - говно. Суверен - неприкосновенен. Недоверие общества к государству - тотально. А у президента при этом - высокий рейтинг. Если столько людей не доверяют государству, то государства нет. Есть только оболочка. И президент.

- И получается, что в этой ситуации государство и СМИ все-таки в одной упряжке?

- Да. Лучший способ увести население от грубого и зримого протеста - это создать виртуальную реальность. И государство, и пресса вместе заинтересованы в виртуализации жизни.

В отсутствие гражданского общества особенно важна позиция СМИ, которые заменяют институты гражданского общества. С прессой все же приятнее иметь дело, чем с разъяренными работягами, которые ложатся на рельсы.

Центральная власть стремится сбросить с себя как можно больше тягостных вопросов, переадресуя их местным властям. Перед прессой стоит высокая задача - объяснить обществу, как все это важно и благородно. Ссориться с прессой в такой ситуации для власти никак нельзя.