Новые русские вдовы
8 Июля 2002

• Версия для печати

В нашей стране люди при деньгах и власти погибают быстрее других. Хотя вроде бы и не 1937-й на дворе. Но какая судьба ждет их вдов?

Друзья обещали помочь

Маша К., сорокалетняя вдова московского предпринимателя:

«До Сашиной смерти мы жили в полном достатке: сына каждый год отправляли в Англию на языковую практику, сами летом и в Рождество отдыхали за границей, собирались покупать квартиру в Испании. О деньгах вообще не думали - я знала, что на каждого из трех учредителей фирмы мужа приходится около полумиллиона долларов. Они, конечно, не в тумбочке лежали - крутились в «сером» бизнесе, но само сознание значительности суммы давало уверенность в завтрашнем дне.

Когда муж после дефолта получил инфаркт, первые несколько месяцев вообще ничего не соображала. Соучредители - Сашины друзья, очень пеклись обо мне - оплатили похороны с помпезным гробом, привезли продукты на поминки и на девять дней. На сорок дней я уже сама продукты покупала.

А потом был серьезный разговор. Они мне объяснили, что после дефолта фирма на ноги не встала и вынуть сейчас оставшуюся Сашину долю - пустить всех под откос. Обязались оплачивать мне мобильник, бензин и расходы на воспитание сына. Я поняла, что спрашивать о размерах этой доли бесполезно, подписала все бумаги. А что было делать, судиться? С кем, с друзьями мужа? Их семьи - все мое окружение, других знакомых у меня и не было тогда.

Первый год и вправду платили, что обещали. На годовщину пришли, а на вторую - только жен послали. Потом фирму похерили, зарегистрировали две другие, уже на себя.

В день смерти Саши у него в барсетке лежали тридцать тысяч долларов. Две машины и два гаража - вот и все мое наследство. Теперь думаю, как за эти деньги подготовить сына в университет, «отмазать» его от армии и купить ему отдельную квартиру после женитьбы. Вряд ли на все хватит. Мою зарплату бухгалтера в пяти мелких фирмах трачу до копеечки - мальчик-то в приличной школе учится, при папе привык к хорошим карманным деньгам, фирменным шмоткам, полному холодильнику, - так что откладывать не получается.

А отдыхаю я теперь дикарем на Черноморском побережье. Сына же к бабушке на дачу в деревню отправляю».

История эта не выдуманная, только изменены имена героев. Хотя и с такими именами, наверное, нетрудно найти попавших в похожую ситуацию. Потому что мужчин, убитых в борьбе за власть или деньги, сорвавшихся здоровьем в этой борьбе, с каждым годом в стране все больше и больше. А значит - все больше и больше их вдов, которые, по человечьим законам, должны наследовать имущество за покойными мужьями. Но не у всех это получается.

Антология нового русского вдовства

Новые русские вдовы остаются после высокопоставленных чиновников, крупных бизнесменов и авторитетных предпринимателей (не путать вторых с третьими: вторые ворочают деньгами, а третьи ворочают отмытыми деньгами, потому как за время реформ превратились из воров в законе, которым нельзя было много (в том числе и семью иметь), в крестных отцов мафии, для которых ничего запретного нет (то есть, и вдову после себя оставить можно).

Кроме разной степени сожалений о горькой бабьей судьбе, подобных вдов объeдиняют несколько вещей. Во-первых, перестают ходить гости - что искать возле одинокой женщины, которая не в силах решать вопросы власти и финансов? Правда, известный Сергей Дарькин женился на вдове «авторитета», но это, наверное, по любви, а не из-за денег. Во-вторых, жены покойных зачастую вынуждены бороться за утраченные материальные ресурсы.

Яркий пример - судьба вдовы чиновника. Чиновник - это Святослав Федоров. А вдова - Ирэн.

Сразу после его трагической гибели она несколько раз заявляла публично о том, что ничего они с покойным академиком особенного не нажили. А некоторые даже утверждали, что всю свою наличность ученый депутат хранил на счетах, про которые жене ничего рассказать то ли не захотел, то ли не успел. Потом, впрочем, просочились слухи: и сама вдова, и две ее дочери от первого брака, и еще кое-какие родственники на вполне законных основаниях еще при жизни Федорова стали совладельцами акций нескольких предприятий, в числе которых гостиничный комплекс «Ирис» (с казино, между прочим), загородный коттеджный поселок с конюшней и рестораном, экспериментальное производство оптических приборов. Говорят, что только акции казино должны были приносить вдове тысячи долларов в месяц. Но совладельцы постановили, что и семисот долларов ей вполне хватит. А администрация института, созданного Федоровым, вначале взявшая на себя расходы по содержанию мобильного телефона и автомобиля вдовы, а также ее коттеджа в Протасово, позже от обязательств этих отказалась. И даже с почетной должности директора мемориального кабинета Святослава Федорова его вдову уволили. Можно спорить об обоснованности материальных претензий Ирэн к компаньонам покойного мужа. Но ради памяти об этом выдающемся человеке, который в свое время отказывался от миллионных гонораров за операции и брал с африканских шейхов не деньгами, а дорогостоящим оборудованием для советской клиники, ради этой памяти следовало хотя бы почетную должность за вдовой сохранить!

Это все, к сожалению, лирика, которая остается на совести окружения вдовы. Существует же общепринятая практика.

Вдовам по закону все совместно нажитое имущество полагается только при наличии завещания и отсутствии престарелых свекра со свекровью, опекаемых покойным инвалидов и детей от других женщин. В противном случае можно рассчитывать только на половину наследства. Недвижимость, как правило, остается в распоряжении вдовы покойного.

А вот с наличностью у нее часто возникают проблемы. Официально в нашей стране много не наживешь, доходы свои мужья прячут в оффшорных зонах и в коммерческих структурах, оформленных на подставных лиц, хранят в банках «на предъявителя». Акциями же предприятий, если это не контрольный пакет или если родственники вдовы или она сама не входят в совет директоров, можно только... любоваться, так как дивиденды по ним в нашей стране долго еще никто платить не будет.

Так что если преуспевающий муж при жизни не позаботится о том, на какие шиши будет кушать семья и чем платить за пентхаузы в центрах столиц и виллы на побережьях в случае его смерти - незавидна вдовья доля. Потому что вырвать из рук окружения покойного ту часть наследства, которая может давать реальную прибыль, непросто!

Сплетни

Общая вдовья беда - это сплетни. Мужчина при деньгах и власти - лакомый кусок для девиц определенного сорта и легкая для них добыча. Вот и получается, что сидит законная наследница за поминальным столом, а ей со всех сторон доброхоты шепчут. И вдове Листьева шептали, что он на молодой жениться собирался. И про Кивилиди судачили, что не просто так заодно с ним отравили и референтшу. А двадцатитрехлетняя любовница недавно убитого Кости Пекинского вообще, не смущаясь, дает интервью об их высоких отношениях. Ее нисколько не беспокоит честь законной вдовы и двух детей-сирот.

От посягательств на имущество со стороны любовниц спасает наследниц наше законодательство: брак признается гражданским только после пяти лет совместного ведения хозяйства. А богатые мужчины наложниц меняют чаще.

Отступное

Любая новая русская вдова может претендовать на отступное. Вопрос: получит ли она его и в каких размерах?

Самое сложное положение - у жен покойных чиновников. Взятки на кладбище не носят. Тайный бизнес стоящих у власти чаще всего основан или на бюджетных деньгах, или на госзаказах. То есть вести его можно, только сидя в сановном кресле. Ложась в гроб, чиновник автоматически уступает доходное дело преемнику, оставляя свою семью без надежд на будущие доходы. Так что вроде и отступного вдовам госслужащих платить не за что и некому. И все же иногда они кое-что получают. Видимо, за молчание о том, что им покойные мужья рассказывали.

Питерские вдовы

Вдове Собчака - Людмиле Нарусовой, которая слыла самой богатой в городе вдовой, за которой якобы остался особняк в Париже, «на кормление» Путин отдал благотворительный фонд жертв фашизма. Там крутились очень большие суммы - до полумиллиарда евро. Однако очень быстро в Фонде начались проблемы с финансовой дисциплиной, и вдова не удержала его в руках.

Людмила Нарусова не хотела оставаться одна в своем горе и, может, лучше других понимала, каково быть сначала в первых рядах, а потом - в последних. И хотела создать Российскую ассоциацию вдов, пригласить в сопредседатели Марину Маневич и Альбину Листьеву. Но те отказались.

Супруге председателя питерского Комитета по управлению имуществом Михаила Маневича - Марине выпало сомнительное удовольствие присутствовать при расстреле мужа, причем ей самой изрядно попортило лицо осколками автомобильного стекла и даже оторвало кончик носа. Впрочем, с пластической операцией проблем не было. Друзья, прежде всего Герман Греф, Алексей Кудрин и Альфред Кох и, конечно же, Анатолий Чубайс, не оставили в беде вдову. На похоронах Маневича Анатолий Чубайс клялся отомстить убийцам с энергией провинциального братка.

Есть мнение, что забота о вдове Маневича носит вполне прагматический характер. Уж больно зловещие ходили по Питеру слухи насчет ссоры в рядах «питерских реформаторов» и угрозы одного из них довести до сведения общественности некую информацию. А в такой ситуации лучше сделать так, чтобы родственники покойного не отсвечивали. Поэтому денег не пожалели ни на их обустройство, ни на приведение в порядок нервной системы маленького Темы, который при виде папы на телеэкране мог впасть в истерику. Даже памятник в виде арбуза с вырезанной долькой заказали самому Шемякину.

Впрочем, самая мрачная легенда насчет Марины Маневич ходила отнюдь не насчет якобы переписанных на нее мужем «заводов, газет, пароходов». Говорили, что, уступая ее просьбе самолично покарать убийцу, друзья с помощью знакомых бандитов привезли на отдаленное стрельбище пару приговоренных братков, в которых вдова с удовольствием всадила по автоматной обойме. Чушь, наверное, но красиво.

Московские вдовы

Вдове Святослава Федорова и ее дочери Лужков дал помещение под организацию частной офтальмологической клиники в Москве. Но дамы пока не развернулись с этим бизнесом.

В среде предпринимателей и криминала отступное дают деньгами. Вдове авторитета Глобуса соратники по криминальной борьбе выплатили приличную сумму за отказ от имущественных прав на целую сеть коммерческих фирм.

Но иногда отступным становится пуля. Оксана, вдова предпринимателя из Тольятти Алика Гасанова, убитого в 1996 году, продолжившая его дело, не дожила до своего тридцатилетия - через четыре года после смерти мужа ее застрелили в Самаре. Так был решен вопрос с правами на холдинг «Мега-Лада».

Распродажа

Многие вдовы из тех, кому удается все же завладеть предприятиями и кoмпаниями покойных мужей, пытаются побыстрее от них избавиться - редкая женщина может вести бизнес в стране чиновничьего и криминального беспредела. Есть, конечно, счастливые исключения - например, госпожа Никанорова, вдова создателя сети магазинов «Эльдорадо», нынче контролирующая основные рынки и офисные центры города Тюмени. Или Вероника Боровик-Хильчевская, которая удивительно расцвела после смерти мужа и преумножила его бизнес. Но исключения только подтверждают правила.

Чаще женщины вынуждены продавать все за бесценок. Хотя и здесь бывают счастливицы. Вдова предпринимателя Глодсера, владевшего ресторанами «Панда» и стрип-клубом «Доллс», уступила свою долю в них компаньону мужа Ефиму Сурковичу (позже он умер в тюрьме) и получила за это очень приличные деньги. С чем и отбыла на родину, в Америку, где ее, видимо, с детства приучали отстаивать свои имущественные права.

А вот вдова Ивана Кивилиди, пока вступала в наследство, лишилась девяноста процентов того, что полагалось ей первоначально: ушлые менеджеры компании растащили собственность на куски, спрятали активы и довели фирмы покойного до банкротства. Так что продавать бедной женщине было уже нечего.

Первыми приходят в дом покойных новых русских не друзья, родственники и соратники, а силовики - смерть богатых никогда не остается без их профессионального внимания. После проверок деятельности фирм, владельцы которых ушли из жизни естественным или насильственным путем, многим вдовам вменяются имущественные иски прокуратуры и налоговой полиции. И унаследованный бизнес после удовлетворения этих исков чаще всего тоже приказывает долго жить.

Можно, конечно, судиться, но кто посоветует заниматься этим в нашей стране? Все равно сильные мира сего найдут способ обездолить любого в своих интересах. Поучительна судьба вдовы Николая Жердака (Коляна). Хоть и был ее муж известным мошенником, но супермаркетом на бывшей улице 50-летия Октября владел на законных основаниях. Вернее, правами на долгосрочную аренду помещения. Три года после его смерти женщина судилась за супермаркет и выиграла. Отремонтировала, надстроила, а открыться не успела - здание градостроители списали под снос.

Порядочный Паникин

Несколько месяцев назад скоропостижно скончался известный российский бизнесмен, владелец холдинга «Панинтер» Александр Степанович Паникин. Этот человек все в жизни сделал своими руками. В семидесятых первые «цеховые» сто тысяч на сувенирных масках заработал. В начале перестройки создал трикотажную империю, без блата, на одной своей исключительной предприимчивости - чиновники и ахнуть не успели, а когда поняли, было уже поздно - половина неимущей Москвы одевалось в ларьках этого «сироты краснодарского».

Ему было под тридцать, когда он привез из Питера девушку своей мечты - парикмахершу Галю. Вместе они прожили два десятка лет, дочку вырастили. Всю свою империю - с трикотажным и швейным производством, перерабатывающим молочным комбинатом, торговой сетью и газетой, он завещал жене. И вряд ли думал в свои неполные пятьдесят, что бумажка эта скоро понадобится.

Он так выстроил свой бизнес, что минимально зависел от чиновников, криминала и компаньонов. Поэтому отнять у вдовы холдинг никто не сможет. Но сможет ли она управлять им так же успешно, как покойный муж? Покажет время. Время новых русских вдов.

Виктория РОЗЕНБЛАТ

Московский адвокат Виталий Черниченко рассказал историю про сорокапятилетнюю даму, которая обратилась к нему с просьбой заняться переводом в ее собственность акций и ценных бумаг, которые принадлежат ее супругу, главе крупного нефтяного холдинга. Речь шла об активах на сумму в несколько сот миллионов долларов. Бизнесмен уже год как в бегах, и никто не знает, где он. Но вроде бы жив. Покинутая супруга сообщила: единственное, что осталось и оформлено на нее - это пятикомнатная квартира с видом на Московский Кремль. Но все остальное имущество: многочисленные квартиры в Москве и их большой загородный дом принадлежат неизвестно кому. Она, будучи домохозяйкой, осталась без средств к существованию, ей нечем платить за обучение двоих детей за границей. Как она предполагает, капиталами супруга лихо распоряжаются его компаньоны. А ей хотелось бы эту ситуацию изменить. На что адвокат резонно ей заметил, что жизнь человека, к сожалению, сейчас оценивается очень недорого и ее гораздо дешевле «убрать», чем позволить ей вступить в дело.

- Являясь фактическими владельцами огромных богатств, - скептически замечает адвокат В. Черниченко, - все без исключения бизнесмены России легально могут показать только надводную часть айсберга собственных доходов. Это особенности нашего экономического климата. Все уводится в тень на законных основаниях. Спрятанные капиталы практически никогда не достаются законным наследникам. Они становятся добычей компаньонов, подельников, мошенников либо «зависают» и навсегда «пропадают» в западных банках, обретая новых владельцев.