Власть всегда недолюбливала академию
26 Сентября 2013

• Версия для печати

Михаил Казаков

Переживания по поводу того, что обещанные в начале лета Академии наук президентские «милости» обернулись грубоватым «раскулачиванием»,породили волну разговоров в СМИ и на кухнях, что, мол, «Он не хозяин в доме!». И даже версию, что будто бы «сравнительно законный» объём у Академии «мешающих научному творчеству» материальных благ – месть за нежелание ученого сообщества видеть «полным академиком» брата одного из «ближних бояр».Хотя совершенно очевидно, что, ограничив собственность сограждан полуразвалившимися приватизированными квартирами и обложив их непомерными налогами, правительство просто не могло дальше терпеть рядом с собой неуправляемую «вольницу» академических институтов, распоряжающуюся изрядным хозяйством как им вздумается.

Но пожилые(их большинство!) «пролетарии умственного труда» не рвутся на митинги протеста. Какие там митинги, если на глазах очки, а в душе осень?! И какая там наука, если в Росатоме реакторы кропят святой водой, а ресурс двигателей правительственного авиаотряда доверяют «повышать» колдуну Грабовому?!. Ребята в Кремле хотят, чтобы все работали «за идею»,когда они сами работают за очень большие деньги. Так было до катастрофы 19 августа 1991 года и так осталось.

И чем, в сущности, министр Ливанов хуже Андрея Таубмана-Черкизова, в «лихие 90е» возглавлявшего Агентство по интеллектуальной собственности?! Этот хоть ещё не сделал из министерства образования и науки гей-клуб!

И чем «Агентство по науке» хуже «РосОборонсервиса» или ФАКК – Агентства по культуре и кинематографии?!

Ну да, директорам институтов есть что терять. Они ещё в «перестройку» поняли, что торговля землей, помещениями, званиями и информацией приносит куда больше чисто конкретных радостей, чем самоистязание в лабораториях. Это про них написал классик:«И хоть мы не господа положения, но по положению мы – господа!».

Вы способны себе представить митинг из одних только директоров академических НИИ?!

Конечно, шахтеры бы в подобной ситуации уже давно блокировали бы транспортные магистрали.

Академию наук в обществе не слишком любили ещё во времена Пушкина, сочинившего бессмертные строки: «В Академии наук заседает граф Дундук!»А власть избегала обижать лишь самых нужных, вроде Ивана Павлова, чьё учение об условных и безусловных рефлексах, выведенное на беззащитных собачках, в сущности и служило главным инструментом манипулирования человеческой массой.

-Вообще-то, Георгий Аркадьевич, в рабочее время не мешало бы наукой заниматься ,а не с аспирантками в сауне париться!- произнес Юрий Владимирович Андропов, не смущаясь того, что внушение он делал своему главному консультанту директору Института США и Канады Георгию Арбатову, и делал это при свидетелях. По словам поведавшего мне об это сцене профессора-американиста Николая Николаевича Яковлева (сильно переживавшего, что читабельность его замечательных книг закрывает ему путь в академики!), Брежнев очень много позволял академику, ласково величал «Абрашей» и даже распорядился ввести в посольстве СССР в Вашингтоне должность «первый секретарь – представитель Института США и Канады». Злые языки утверждали, что «ссылка в Вашингтон» не один год была якобы вознаграждением за написание книг под псевдонимом «Арбатов».

Едва Андропов возглавил страну и партию – академик распорядился выкинуть половину институтской библиотеки и оборудовать сауну в «памятнике, охраняемом государством» - особняке Волконских, отданным Институту США и Канады АН СССР. Генсеку тут же донесли: «Что он себе позволяет?! В Питере люди за куда меньшие грехи расставались с партбилетами!»…

Пришлось Ю.В.лично заняться воспитанием.

Судя по тому, как уже во царствие Горбачева академик с кремлевской трибуны советовал очередному вождю «Пора менять девочек!» - злопыхатели вряд ли сильно приврали.

Лет тридцать пять назад я удостоился приглашения домой к академику Владимиру Челомею, создателю большинства советских тяжелых ракет. Намекали, что академик выбирает себе помощника для написания мемуаров.

В доме на Патриарших Прудах седовласый красавец сначала выяснил круг наших общих знакомых ( «Вы не замечали? Олег порой говорит, говорит – и мысль не оканчивает..» «Сдаётся, он её и не начинает!»), потом благосклонно улыбнулся и достал из шкафа американскую «Ракетную энциклопедию». Я застрял, было, на карте СССР с указанием всех ракетных полигонов. Но хозяин дома ткнул меня в статью «Советский «Шаттл»?!», где разбирались достоинства его ракеты, так и не пошедшей в серию.

-Ведь могли же, могли же! Но нет, у нас во всём «генеральная линия»:одна модель в экономике, в политике, в театре, в ракетостроении!

Дважды Герой Социалистического Труда не позволил себя съесть самым зубастым хищникам своей эпохи. Но с «генеральной линией» и он ничего не мог поделать. «Шаг влево, шаг вправо – считается побег! Стреляю без предупреждения!»

Так чего ждать от менее опытных специалистов по выживанию?!

Да, ученые не всегда хорошо относились друг к другу.

Перепалки между учениками Ландау и Тамма доходили до того, что после окончания совместного семинара оппоненты ловили друг друга на автобусных остановках и извинялись, мол, их не так поняли.

Можно вспомнить, как в «угар застоя» директор Физического института АН СССР Николай Геннадиевич Басов сетовал: «Можно ли нормально заниматься наукой, если простые старшие научные сотрудники чуть не каждый день в шашлычной возле институте дают интервью иностранной прессе?!»(Это он о Сахарове!)

Никуда не деть из истории отечественной науки Семена Петровича Александрова, доктора геолого-минералогических наук и многолетнего референта Берии по вопросам науки, по свидетельству очевидцев способного заглянуть через плечо шефа в подписываемые наградные документы и спросить «Это, случайно не брат ли того К., которого мы недавно расстреляли!».

По признанию доживших до наших дней жертв разгрома советской генетики в 1948 году обе конфликтующие стороны принимали как должное одни и те же методы выяснения отношений. И если бы генетики прорвались к Сталину раньше Трофима Лысенко – вполне возможно, что далеко и надолго уехал бы он со своей командой.

В разгар «Ленинградского дела» у Ленинградской университета появился новый ректор из Москвы. Ещё довольно молодой член-корреспондент АН СССР Алексей Антонович Ильюшин. (Академик Александр Ишлинский, сменивший его в должности директора Института механики АН СССР с гордостью именовал себя его учеником и признавался «Трудно даже примерно подсчитать число докторских диссертаций, написанных на подоконнике квартиры Ильюшина и чаще всего под его диктовку!») Новый ректор принял на свою кафедру теории упругости двух генетиков с только что разогнанного биофака и запретил выселять из ведомственной квартиры семью арестованного предшественника. Спал на диване в ректорском кабинете и раз в два дня улетал в Москву. В МГУ у него тоже была кафедра. А ещё был академический институт и научное руководство НИИ НКВД№88 в Подлипках, где Сергей Королев ещё только руководил отделом по изучению ФАУ.

По его примеру и другие руководители кафедр спасли кто одного, кто пару биологов.

А нынче не слышно ни про какие отставки «в знак протеста»,ни даже про попытки пошутить по примеру легендарного профессора МВТУ Ивана Куколовского. Ему ЧК не позволило эмигрировать – должны же кто-то рассчитывать советские подводные лодки и каждую свою лекцию он начинал словами: «Здравствуйте, господа, ваше правительство поручило мне прочитать для вас лекцию!»