Не хочешь поишачить за S100 000?
9 Сентября 2021

• Версия для печати

Елена Токарева

Иван дурак. Роман.

Не хочешь поишачить за S100 000?

И в этот почти трагический момент произошло нечто. Ну, Бог его знает, кто все это на небесах планирует. В тот момент, когда на Алексея мутной волной опять нахлынули переживания, перед Лешиной пятиэтажкой затормозил белый «мерседес», из него вышел плотный господинчик в костюме цвета ряженки, и прямо направился в заплеванный Лешин подъезд. Лешина мама как раз лузгала семечки у открытого окна и, увидев господинчика, тяжело задумалась, не промышляет ли проституцией новая жиличка, которая недавно сняла квартиру на их этаже. Потому что нечего делать таким господинчикам в этом доме, если только к девке подняться на пятнадцать минут.

Когда в квартире раздался звонок, Лешина мама вся замерла. Потом на цыпочках подкралась к входной двери и посмотрела в глазок. Так и есть: на лестничной площадке прямо перед входной дверью стоял тот самый розовый господинчик. Наверное, ошибся адресом.

– Вы к кому? – строго спросила Лешина мама из-за двери.

– Я к Алексею. Он дома?

??

– Да где ж ему быть? – со вздохом ответила Лешина мама и приоткрыла дверь.

– Здравствуйте, я Лешин друг. Можно к нему?

Мать посторонилась и пропустила господинчика в прихожую. Господинчик, мгновенно сориентировавшись, рванул прямо к Лешиному кабинету. Видимо, расположение квартиры он знал отлично. Будучи немного не от мира сего, Лешина мама просто не узнала в госте бывшего Лешиного одноклассника Антошку, который жил с родителями в соседнем подъезде, точно в такой же квартире. Просто они съехали давно из этого дома. И вообще съехали далеко от этой страны.

Антон Хавчик – бывший одноклассник Леши, по представлению Алексея, хитрец, если не мошенник, который прикидывается доброхотом, возникал в очередной драматический момент обычно с выгодным предложением поишачить за сто долларов. А отказаться, находясь в плачевном положении – невозможно. Появился Антошка с понтами, как он всегда любил. Для полного фарша ему не хватало только букета цветов.

Антон Марсович Хавчик, молодой человек тридцати лет, в отличие от Леши, давно уважал одну важную истину, которую вдалбливал народу Маяковский: «одиночка – ноль», и вывод: «всегда надо быть в банде».

Он понял это почти без посторонней помощи. Потому что имел умного папу. Его папа, зубной техник и часовщик, был типичный представитель отвергнутого здоровым советским обществом паразитариата. Он был одиночка и потому философ. И когда его мастерскую приходили грабить бандиты, папа всегда с уважением смотрел в их решительные и мужественные лица, держа во рту небольшие слитки золота и платины, сэкономленные на материале заказчика. «Берите фсе!» – твердила жена техника, пока сам Марсий молчал, набравши золота в рот…

Поэтому их сын, наблюдавший за визитами крепких парней сидя за шкафом, рано набрался ума и усвоил мысль о том, что «настоящий человек должен быть в банде».

Теперь у младшего Хавчика была-таки своя банда. Он был в ней почти что главный. И мог позволить себе нанимать исполнителей.

Подслушивать у двери Лешина мама не стала, потому что в высшей степени себя уважала. Она еще помнила, как работала в НИИ инженером и даже научным сотрудником. И поэтому она напряженно продолжала совмещать лузганье семечек с тяжелой умственной работой.

Господинчик вышел от Леши только через два часа. Вежливо кивнул Лешиной маме и проскочил в дверь. Она слышала, как бодро загремели по ступенькам его ботиночки. Она кинулась к кухонному окну, чуть не свалив вниз горшок с геранью, и увидела, как «мерседес», ароматно отрыгнув, покатился по двору в сторону улицы.

– Ле-еш! Чей-то он к тебе? – спросила мама.

– Ничего. Какое тебе дело? – огрызнулся Леша.

– Работу, что ль, предлагал, или как?

– Или как!

Леша был потрясен визитом Антошки не меньше своей матери. События развивались следующим образом. Антон Марсович Хавчик постучал в Лешину каморку, нарушив священные минуты: Леша слушал тяжелый рок. Эта музыка вносила гармонию в его расстроенную душу.

Морда этого мерзавца, которая влезла в кабинет, была розовая, довольная, только что с заграничных Югов.

– Здорово, – сказал Антон. – Медитируешь? Ты сейчас служишь где-нибудь?

– Только сегодня уволился, – отрешенно сказал Леша. – По собственному желанию.

– О! Это кстати. Я предлагаю тебе работу, Леша, ты останешься доволен. Гонорар в перспективе – сто тысяч долларов. Десять отдаю тебе прямо сейчас. Остальные – по выполнению базового задания.

– Ско-олько?

Леша присел на диван и посмотрел на Антона. Антон всегда был враль и редкий подлец.

– Ты хоть понимаешь, что ты произносишь? Ври да не завирайся!

Антон прикусил губу. Вот, черт, кто его дернул за язык! Ведь Лешка будет работать и за десять. Ему сумма в сто тысяч долларов за работу, которая реально стоит больше миллиона, кажется охренительной.

Антон вынул из внутреннего кармана пачку зеленых в банковской упаковке. Леша взял пачку в руки, повертел. Десятка. Это была его зарплата за полгода. Совсем даже неплохо.

– А что ты хочешь?

– Леша, мне надо создать Игру. Ее дизайн. Программу. Чтоб работала как часы. Чтобы в нее играли бы одновременно… – тут Антон вперился в Лешу своими глазками-буравчиками, – полмиллиона человек в Москве и ближнем Подмосковье.

– Это невозможно, – быстро ответил Леша. – Столько народу одновременно ни в одну игру не играло. Я знаю все игры, которые ходят на рынке.

– Ле-шша! Мне нада! Понимаешь? Я же знаю, что это можно. Если надо.

– А сценарий из какого кина возьмете?

– Сценарий не из кина. Сценарий – оригинальный.

– То, что не из кина – плохо. Народ любит знакомое.

Антон хитро посмотрел на Лешу и сказал:

– Всего у нас есть полгода.

– За полгода воды утечет…

– Куды она утечет в нашем-то отечестве? – насмешливо спросил Хавчик.

Не свойская компания

Сумма гонорара показалась Леше настолько убедительной, что он растерялся. И впервые за последние десять лет критически осмотрел себя в зеркале. «Ужос!» – мелькнуло у него в голове. Зеленые брюки. Серый свитер. Пластиковый пакет.

Алексей достал из книг заначку (деньги Заказчика он сразу решил не трогать) и направился в парикмахерскую, расположенную недалеко от дома.

В дальнейших планах у него было посещение вещевого рынка на Щелковской и покупка на нем роскошного костюмчика аж тысячи за четыре рублей. И к нему две пары рубашек. Алексей почему-то решил, что на встречу в офисе Заказчика надо прийти прилично одетым.

На рынке Лешка метнулся к первому попавшемуся шатру: хозяйничали там толстый маленький хохол и его жена в обтягивающей мощный торс кофте со стразами. На каждой груди у нее стразами было выложено по ордену Ленина. Леша глаз не мог отвести от кофты.

В павильончике плотно висели костюмы неизвестного происхождения с брендами, отдаленно напоминающими мировые. Леша пощупал материю первого попавшегося серого костюма. На ощупь ткань была суховатая, шершавая.

– О, це гарно! Це прима, – сразу же уверил хохол. – Примэрочная вон там. – И хохол втолкнул Лешу за пыльную занавеску. На стульчике Леша разделся и натянул на свои тощие мослы брюки от костюма. Поскольку задницы у Алексея отродясь не водилось, брюки сзади свободно пузырились. Зато пиджак лег на широкие, слегка сутулые Лешины плечи и прикрыл зад.

– Як влитой, – резюмировал хохол. – Берем?

– Я не знаю, – промямлил Леха.

– Та божечки мои! Жинке покажешь, не сподобаеться – то повернешь.

Леша неопределенно мотнул головой. Он покупал костюм первый раз в жизни.

…Завтра наступило. И Алексей, облаченный в новый костюм, белую рубашку, которая стояла колом, и почти новые желтые полуботинки, которые хранились у мамы в шкафу еще с советских времен – отчего стал похож на тракториста, собравшегося на танцы, явился в офис. В руках он держал неизменный пластиковый пакет с программными дисками. В пакетике, кроме дисков, лежала еще бутылочка воды без газа. Леша старался больше пить чистой воды – это полезно для здоровья.

В офисе заказчика уже собралась небольшая «банда». Так Алексей ее окрестил про себя. Их модные пиджаки, их замшевые туфли и очки в платиновой оправе сразу напрягли Лешеньку.

–– Ну, вот, и программист прибыл. Будем начинать совещание нашего рабочего штаба, – сказал Антон Марсович.

Все неодобрительно оглядели Лешу, будто он был подержанный «Запорожец». Про себя они, наверное, оценивали, доедет ли «жопарь» до пункта назначения.

При этих людях Антон держался как босс. Говорил церемонно, с интонациями эстрадного конферансье.

«Эк у них тут не по-свойски», – подумал Леха и сразу стал утомляться.

–– Знакомьтесь, – сказал Антон, – здесь собрались лучшие головы Российской империи. – Наш сценарист Витя Булд. Ну, вы слышите его картавую речь на «Эхе Москвы», вы знаете, его рук «дело ЮКОСа» и «Оранжевая революция» – это все Витя Булд. – Антон словесно вертел Витю и так и эдак. – Господин Булд патриот своего отечества, что не мешает ему трезво оценивать перспективы нынешней власти.

Леша не понял, Булд – это фамилия или кликуха. Но спросить было неудобно. Зато он понял, что все тут друг с другом давно знакомы. И Антон устроил театр для кого-то одного. «Для меня, что ли, он их такими кентами выставляет?» – подумал Леха.

Булд был высокий, худощавый, с крашенными хной рыжеватыми чуть вьющимися волосиками. Под мышками он был потный.

Говорил он очень быстро. Быстрее, чем Леша соображал. Про себя Леша назвал его «картавый», потому что периодически он вдруг изображал из себя старого еврея и начинал картавить и карежить слова.

Леша не знал, что у Вити Булда наблюдается необыкновенная тяга к спорту и семейной жизни. На работу он приезжал на велосипеде и в велосипедном шлеме. Велосипед он часто затаскивал прямо на этаж, где был расположен кабинет Антона, потому что боялся, что внизу, в вестибюле, его сопрут. Наверное, велосипед был дорогой. А в речи Витя Булд повсеместно ссылался на свою никому не известную супругу. «Моя супруга, например, говорит, что кур можно доить». Странность была, впрочем, не в этом: у супруги Булда, то есть мадам Булд, было все время разное лицо. Но имя одно и то же: Наденька. Как у супруги Владимира Ильича. Наденька то возвращалась с Кубы, где почему-то отдыхала одна, то она ваяла глиняные горшки, которые выставляла на каких-то выставках, то мастерски варила картошку, как никто не умеет.

Раз в год Антон видел издали эту Наденьку на какой-нибудь тусовке. Но на следующий год она была как бы уже другая. То она была худая и длинная, лет двадцати с небольшим гаком девица. То вдруг становилась тридцатилетней. Но старше тридцати не была ни разу. И так продолжалось много лет.

И как-то Антон вдруг понял, что это были совершенно разные бабы. Всегда молодые, которых Булд, которому было уже далеко за полтинник, где-то кадрил и приводил к себе жить. По-видимому, они были все приезжие, бездомные. Пожив у Вити, очередная бездомная Надя сбегала дальше по жизни, а Булд находил в парке или на вечеринке другую и приводил ее под именем супруги жить в свою однокомнатную квартирку.

Настоящей жены у Вити никогда не было. И кто знает, может, он страдал от этого.

– Наш эстетический и креативный директор Илюша Натюрморт, – поклонился Антон Хавчик в сторону Илюши.

«Гы-гы, «натюрморт», яка смешна фамилия», – остроумно подумал Леша, как ему показалось, не вслух. Но все услышали. Ну, и ладно, Леша был неинтеллигентный человек, если смешно, то он смеялся.

Натюрморт напоминал директора ресторана в каком-нибудь Геленджике. Южный мужчина, с пышной бородкой, в которую хотелось воткнуть елочную игрушку, и с пузиком, но мельче Булда ростом. В демократичных полотняных брюках.

–– Илюша Натюрморт – это фигура, олицетворяющая современное искусство, из табуретки он может выжать столько денег, продав ее на аукционе, сколько иной не выжмет из Айвазовского. Он – это умение развести клиента. Только Илюша умеет взять деньги у Кремля на антикремлевский проект, сделать его и еще раз взять у Кремля, чтобы проект закрыть. Да так, что Кремль даже не поймет, как его развели! Это гений…

Выслушав этот панегирик из уст руководителя проекта, Илюша Натюрморт довольно улыбнулся, показав желтые, стертые посередине, зубы.

–– И, наконец, программное обеспечение – Леша Гаврилов, – представил Антон нашего героя.

Вежливые люди промолчали. Программист – что с него взять. Леха, безусловно, относился к числу таких товарищей, про которых в Интернете пишут одну фразу: «Кто все эти лю-ди?» То есть он был Никто. Пустое место. Подвигов за ним не водилось. У Кремля он ни разу ничего не брал. Он даже не знал, с какого входа туда заходят. И вообще, Леша ни разу не выходил за пределы своей страты, как не выходит за ее пределы весь русский народ.

–– И есть еще славный мальчик, он руководит восемнадцатью миллионами свободных блоггеров, объединенных в Живой Журнал. Он сдаст этих блоггеров нам в аренду по сходной цене. Зовут этого замечательного владельца свободных блоггеров Аркаша Ворд. На его счету много удачных проектов.

Аркаша, который сидел в углу, встал и поклонился. На макушке у него оказалась кипа, которую он прикрепил к голове большой пластмассовой скрепкой.

«Гы-гы, еще одно фамилие», – заметил Леша, воровато оглядываясь на своих новых коллег. На этот раз никто не услышал.

Еще Леша про Аркашу злорадно подумал: «Типичный песдабол», продукт саморекламы». «Сниффера от стаффора не отличит».

–– А где наша социология? – вдруг удивился Илюша Натюрморт. И все рассмеялись.

–– Наверняка опять сцепилась с гаишником, – предположил Антон.

–– Не завидую тому гаишнику, – широко улыбнулся Булд.

Представив всех друг дружке, Антон вольготно уселся в кресло, рядом с Алексеем. И тогда Алексей тихо спросил его: «А про что будет игра?»

И Антон, слегка покрививши рот, так же тихо ответил: «Игра будет про большие перемены». «А когда у нас будут эти перемены?» «Когда мы их сделаем». «По-моему, перемены сделать нельзя, – авторитетно заявил Леша. – Они или возникают или не возникают. Скорее последнее». «Это тебе так кажется», – недовольно буркнул Антон Марсович. А потом добавил:

–– Что ты разоделся как на похороны?

Леша понял, что его шикарный костюм тут не оценили.

В этот момент дверь широко распахнулась, и в зал тяжелой птицей влетела женщина в развевающихся одеждах. Она была того возраста, про который говорят: «еще молодая». Длинный шелковый шарф обвивался вокруг ее мощной шеи. Но удавить ее, как Айседору Дункан, было бы невозможно.

–– Простите, мои хорошие, везде пробки-пробки, еле добралась.

Все кинулись поднимать с пола ее сумочку, которую она почему-то уронила, и разом потеряли путеводную мысль.

Антон терпеливо подождал, когда закончится комедия, и представил тетку:

–– Алла Георгиевна, специалист по социологии. Это женщина заменяет целую бригаду исследователей. Она видит под собой на четыре метра. Вы для нее все прозрачны, как градусники. Бойтесь и радуйтесь, что жизнь свела вас с этой волшебницей!

Тетка озарилась улыбкой.

«Загадошная женщина», – поежился Леша, узрев все ее сорок четыре ядовитых зуба.

–– Начинаем мозговой штурм в узком кругу, – произнес Антон. – Чем меньше народу будет знать, кто начал Игру и почему начал, тем будет лучше для нас для всех. Сейчас все подпишут бумагу о неразглашении.

В зал вошла секретарша и положила на стол пачку бумаг. Антон пододвинул каждому один экземпляр.

–– Договор подписывается в одном экземпляре и остается у нас. Прошу прочитать и подписать.

Леша пробежал текст, и его глаза выхватили только одну фразу, которая его вспугнула: «В случае разглашения информации служебного характера подписант подвергается санкциям, вплоть до физического уничтожения».

Прочитав эту фразу, Леша отодвинул от себя договор и затравленно посмотрел на Антона.

–– Что, не видел таких бумаг? Ты, Леша вообще мало видел в этой жизни. Не бойся, подписывай. Предупрежден – значит вооружен. Ты же не станешь болтать лишнее?

–– Подписать? – шепотом переспросил Леша.

–– Конечно!

Леша закрыл договор локтями и тихо, но упорно потащил его к краю стола, всемерно налегая на него. Через минуту титанических усилий, направленных на то, чтобы договор двигался со скоростью черепахи, переходящей из одного столетие в другое, Леша достиг желаемого: договор оказался у него на коленях. Тут он его плавно эвакуировал в целлофановый пакет, прислоненный к ножке стола. Операция заняла минут десять, но показалась Алексею долгой, как сутки в карцере.

–– Итак, – перешел к делу Антон, – характер событий, которые мы готовим, должен производить впечатление естественного хода истории. В любой стране возникает мода на то или иное социальное явление, которое захватывает наиболее активные круги, а затем расползается среди самых отсталых слоев. И тогда кажется, что вся страна играет в МММ или чатится в чатах, или берет ипотеку или ходит на сайт «одноклассники.ру». Потом мода на что-то проходит, а на что-то возникает. Но эти волны вздыбливаются и опадают не стихийно, а благодаря усилиям заинтересованных кругов. Это только простым гражданам кажется, что все происходит само собой. За всеми волнами стоят опытные модераторы, большие настоящие деньги, и, наконец, вменяемые лидеры.

«Да ладно? – недоверчиво подумал Леша. – Всюду, значица, вы, умники такие… а под вами мы, значица, идиоты несмышленые…»

–– Перед нами стоит грандиозная задача – вовлечь в новую социальную Игру хотя бы полмиллиона человек, проживающих в Москве и Ближнем Подмосковье. – Наш программист Алексей уверяет, что столько народу еще ни разу не играло ни в какую онлайновую игру одновременно. Людей трудно собрать в одном месте в одно время. Статистика вещь упрямая: как только она подключается, становится ясно, что в одну и ту же игру играет ничтожно малое число людей. Ничтожное. Все играют в разные игры. А это плохо для нас.

–– Зато миллионы людей играли в игру МММ и в другие пирамидки, – отозвался из-под обвисшего плеча Илюша Натюрморт.

–– Позвольте, коллега, я только что об этом именно и сказал, и подчеркнул, что вовлечение людей в любые социальные проекты происходит только благодаря усилиям технологов. Без технологов народ только пьет пиво и ходит в туалет. Остальное все делаем мы. Вовлекаем. Трясем. Просвещаем. А вы перебиваете и никого не слушаете. Только себя. Только себя. Только себя.

Антона заело.

–– Дайте мне сказать, – настаивал Илья. – Не хочу, чтобы у вас были иллюзии.

–– У меня? Иллюзии? – изумился Антон Марсович. – Я же не девушка.

–– Я вам говорю: народ сам никогда не выйдет на улицы. Ему хорошо в своем уголке.

–– Да мы пока про улицу, коллега, вообще ни слова не сказали. Мы пока говорим о создании игры, – оборвал его Антон.

Но Илюша нес свое:

–– Вы про улицу не сказали, но вы про нее подумали. У вас на лице написано про улицу. Поэтому повод для уличных беспорядков, – тут Илюша сделал паузу, – должен быть реальный, безапелляционный и совершенно неразрешимый.

–– Какие, вашу мать, беспорядки? – грозно прорычал Антон Марсович, оглядываясь и резонно полагая, что его офис напичкан жучками. – Мы обсуждаем социальную Игру, которая осчастливит народ, позволит обучить население активному участию в улучшении своей жизни! Социальный проект. Деньги прошли через Министерство социального развития!

–– Деньги на раскрутку МММ тоже проходили не через американский Госдеп, – мерзко ухмыльнулся Илюша Натюрморт.

–– А вы это наверняка знаете?

–– Наверняка знаю. Они проходили по ведомству ГРУ. Главного разведывательного управления Генштаба. После разгрома МММ еще года два в этом ведомстве черновики деловых бумаг писали на листовках МММ.

Денег в стране было много, и был найден способ, как снять денежный навес. И сняли. Нашли этого… навроди Мавроди.

–– Никогда не слышал об этом, – признался Антон. – Сплетни, должно быть.

–– Я не вижу, Антон Марсович, в этой стране повода к неудовольствию и народному возмущению, – опять завелся Илюша. – С тех пор, как на подмостках всех театров страны идет революционная драма «Колбаса», поставленная Егором Гайдаром в 1992-ом году, население ни разу не бунтовало против Режима. Население справедливо считает, что у него все есть. Вот, в 91-ом, когда не было колбасы, люди вышли воевать, как им показалось, за свободу. Свобода и колбаса переплелись в сознании масс. А сейчас, когда всего полно, кто пойдет воевать? Деды маньячные с красными флагами? Помрут по дороге. Хочу остановиться на ваших последних тезисах: нужны модераторы, большие настоящие деньги и вменяемые лидеры. Отсутствие хотя бы одной из этих составляющих, и замысел летит к черту.

–– Так-так-так-так….– забарабанил пальцами по столу Антон. – И ты не веришь в наше дело?

–– Есть такая профессия – делать то, во что не веришь. Это профессия политтехнолога.

Все засмеялись.

–– Нельзя делать то, во что не веришь, – парировал Антон Марсович.

–– В идеале да, – согласился Илюша. – Но я циник. И из-за денег я часто делаю то, во что ни на грош не верю. А вас я просто опускаю. В смысле, опускаю на землю. И сообщаю вам, что есть только один способ вытащить людей на улицу – это создать страну Эльдорадо, а потом отнять страну Эльдорадо.

Все перестали шептаться и хихикать и прислушались.

–– Сначала людям надо НЕЧТО волшебное всучить, а потом, когда они привыкнут к нему, обживутся в нем – тогда отнять. И вот тогда, когда они возмутятся, можно будет их вытащить на улицу. А нынче – посмотри в окно: троллейбусы ездят, свет горит, граждане закупают продовольствие, готовясь к очередному празднику. Где тут революционная ситуация? Кто пойдет голосовать за нашего кандидата? Да и есть ли у нас кандидат?

–– Да речь не идет о выборах, – тихо сказал Антон Марсович. Мы с ними успешно справились в прошлом столетии. В них никто больше не верит. Поэтому проблема отпала.

–– Ну, и пгавильно, батенька! – заскоморошничал Витя Булд. – Поскольку наш народ в условиях демократии голосовал бы или за коммунистов или за фашистов, нам стало ясно, что выборы надо осквернить и упразднить, как опасную игрушку. Правильный капитализм через выборы в нашей стране не построишь. Вспомним слова Бернарда Шоу: «Демократия – это значит, что власти уже не назначаются горсткой развращенных, а выбираются невежественным большинством».

–– Ну, спасибо, что объяснили! Куда мы без вас, – осадил его Антон Марсович. – Выборы у нас под контролем. Когда мы работали на другую сторону, преемник был правильно спрограммирован и вовремя введен в эксплуатацию. Нами был использован глобальный советский миф о «хорошем кагэбэшнике», о честном самоотверженном парне, которые сохранились только в недрах тайного ордена КГБ-ФСБ. Мы раскручивали фигуру Андропова, потом подложили под нее ВВП. Набросили тень великого на малое и получили хороший результат. Теперь речь идет о принципиальной смене парадигмы. Проект «хороший кагэбэшник» окончательно протух. Кагэбэшники оказались такими же продажными, как и менты. Глобальный миф о спасителях России из лубянского ведомства сдулся. И заказчики теперь другие.

Антоша забарабанил пальчиками по стеклянной поверхности стола, выбивая неизвестную мелодию. Хорошо выбивал. Душевно. Неожиданно Леха понял, что это «Варшавянка».

На-бой кро-вав-вый,

Свя-тый и прав-вый

Маршш, мА-арш впер-ре-оод,

Раб-боччий нарррод!

Когда музыкальная пауза закончилась, Антон Марсович очнулся и продолжал:

–– Хотел бы уточнить распределение ролей еще раз. Политический сценарист в нашем проекте – Витя Булд, а не вы, Илья. Я – организатор, финансист, я держу связь с заказчиками. А вы, уважаемый Илюша, если не возражаете, работаете на этом проекте постановщиком гадостей. Вы должны уметь, и вы это умеете, рассмотреть любую пакость под углом эстетики, а не этики, и изобразить ее как артефакт. То есть как акт искусства. Потому что если говну не придать художественную форму, то оно и будет просто говно. Только то, что прошло через эстетическую обработку, вызвало шквал эмоций, усваивается обществом и воспринимается как факт. Остальные события, не отраженные ни прессой, ни искусством, проходит мимо сознания населения. Мы все тут недооцениваем искусство.

Илюша Натюрморт криво улыбнулся и кивнул. Алексею показалось, что он обижен распределением ролей, но внешне демонстрирует покорность. Во всяком случае, он кратко изложил свое видение:

–– Я считаю, что дизайн нашей Игры с большой буквы должен быть передовой и отвечать скрытым побуждениям толпы. Исследования показали, что россиянам нравится сталинский ампир и гитлеровский гламур. Наш народ это обожает. Стильно и величаво. ВДНХ. Третий Рим. Кремлевские башни со звездами. Воздушные парады 35-го года в Тушино. Трамваи, которые идут в Тушино, обвешаны гроздьями девушек. Платья их развеваются, и видны трусы-фонариком, с резинками. Я недавно отсматривал старые кинохроники с воздушными парадами именно 35-го, 36-го и 37-го годов – это снято как будто рукой Лени Рифеншталь, которую обожал Гитлер. Совершенно точно понятно, что сталинские операторы прошли обучение в гитлеровской Германии. У Сталина был безупречный эстетический вкус. С этим не поспоришь.

А потом я отсмотрел парад 51-года. После Великой Победы совсем другое дело. Даже морды у летчиков стали ширьше тыквы. Никакого гламура.

В общем, Леша, вам следует посмотреть фильм Ивана Дыховичного «Прорва» и начало Игры сделать в его эстетике. Там все есть: и ВДНХ, и вечный Первомай…

–– Позвольте. Я тоже уважаю северокорейское бетонное изобилие и римских быков с гипсовыми яйцами. Но нам нужна современная лужковская Москва, с тремя безобразными композициями Церетели и памятником «Батурина-на-коне», – сказал Булд. – Игрока все должно уже к полудню в Москве раздражать и побуждать к разрушению. У людей должно родиться чувство личной обиды, неудачи, упадка, бессмысленности усилий. И когда мы им покажем выход – они ринутся в него. Там и будет вставлена ловушка. Так что рисовать надо роскошней, глумливей. Забудьте про стилистику «Третьего Рима» и «Третьего Рейха», нацельтесь на лужковскую безвкусицу, и все пойдет, как надо. Оскаленные небоскребы Сити. Растущие цены на квартиры.

«Они думают, что я лох и ни фига не смыслю в стилях», – догадался Леша.

Ему грезилось, что он может нарисовать любой дизайн любой Игры, пусть она будет хоть самурайская драма из японского Средневековья. Поэтому не надо бычливо пялиться на бедного программиста, не глупее вас, подонки…

–– Хорошо, – сказал Антон, – дискуссия идет плодотворно.

–– До сути-то дойдем? Или опять нельзя? – спросил Булд.

Антон важно кивнул: говорите!

–– Задача специалистов – разработать такую систему знаковых событий, которая постепенно сделает участников онлайновой Игры рабами ситуаций, заложниками затраченных ими средств. И выведет пипл на улицы города – громить витрины и делать Хаос. Игра – это политический макет Государственного переворота, которому предшествует Хаос, – сказал Булд.

–– Ой, ну, вы прямо обостряете, – пробормотал Антон.

Все присутствующие с сомнением переглянулись.

–– Нужен сценарный ход. Нужно сообразить, что мы можем в короткий срок раскрутить, а потом закрыть, чтобы заставить народ возмущаться. Пока, я полагаю, остальным рано начинать. Сбор назначим через неделю. Наверное, буду уже готов.

Все вышли покурить в специальную комнату с вытяжкой. Леша не курил вообще никогда и поэтому попросился на улицу.

–– Пойду кружечку пивка, – деловито пробасил Леша.

Только Леша скрылся за дверью, Булд заметил:

–– Ласковое животное привязалось к ученым…

–– Что вы имеете в виду? – хмыкнул Антон.

–– Не наш он человек. Он даже не картавит.

–– Что да – то да, – подтвердил Антон.

–– Он же обычный идиот. Пойдет и нас всех заложит дворнику. Думаю, это его уровень.

Антон злобно бросил:

–– Вам все кажутся идиотами. Вы не любите наш народ.

–– Ну, что вы…

Продолжение следует