Кружечка пенистого на чужой территории
3 Октября 2021

• Версия для печати

…Леша вышел из офиса Антона, и несколько раз шумно вдохнул воздух. Ему стало легко и хорошо, как в детстве. Он берег и любил в себе именно это душевное состояние. Алексей терпеть не мог забот, ненавидел, когда его незамутненную детскую душу что-нибудь отягощало. И предстоящий контракт на полгода его не радовал. По большому счету, Леша не любил работать много и ритмично. Он любил жить, как ребенок: два часа работы, кружечка пивка и…на боковую. Мысль увильнуть от школьного дружбана Антошки уже пробивала дорогу в его утомленном мозгу.

И картина страны Эльдорадо не соблазняла Алексея. Ну, какие события могли происходить в этой кукольной стране с кудрявыми деревьями?

Увидев пивную палатку, Алексей пристроился в очередь, накрыв голову от солнца пластиковым пакетом, и стал предвкушать свой сегодняшний бонус: кружечку пенистого пивка «Балтика».

Но, постояв буквально две минуты, Леша почувствовал безотчетную тревогу. В очереди явно стоял Чужой, причем где-то неподалеку, и этот Чужой заметил Лешу раньше, чем Леша его. Леша встал на цыпочки и по затылкам попытался вычислить Чужого. Затылок, стоящий впереди на четыре человека, показался Алексею подозрительным. По всему было видно, что это хрен из племени дубинноголовых норков. Затылок его был брит, и на нем задом наперед напялены были темные очки – норки любили изображать всевидящее око и третий глаз. В штанах у норка, наверняка, был спрятан короткий меч, и норк постарается подстеречь Лешу.

И пока Леша стоял, мысленно выстраивая игру «Эльдорадо», как детскую мультяшку, норк, скорее всего, лелеял коварные замыслы. Когда Леша приблизился к заветному крантику, до него вдруг дошло, что дядьки мультяшную работу про кукольную страну «Эльдорадо» не примут, они хотели совсем другое. Они имели в виду плохую игру, взрослую. Леша поежился. «Не свалить ли мне от них, пока не поздно? И денежки прихватить. Отсидеться с мамкой на участке, – подумал Леша. Но тут же и вспомнил: «Ой, я же унес их договор о неразглашении! Сейчас они обнаружат пропажу!» Лешу пронизал приступ детского страха перед неотвратимым наказанием.

Очередь за пивом тут и подошла. Леша взял две кружки пенистого и пошел за пластмассовый столик в тенек большого дерева. Рядом со столиком культурно стояла урна, куда граждане сметали очистки воблы.

Леша сдул пену с пива и сделал два глотка, когда затылком почувствовал, что к нему приближается норк. Норк поставил свои кружки пива рядом с Лешиными и приветливо улыбнулся. Глаза у норка были добрые-добрые, но внутри их притаились будто две металлические скрепки.

–– Будем здоровы! – чокнулся норк с Лешиной кружкой.

–– Угу, – ответил Леша.

Норк осушил кружку в два приема, не сводя глаз с Лешиных серебристых рогов.

–– Ты чего забрел на чужую территорию? – спросил норк, отпивая из второй кружки.

Алексей молчал.

–– Тебе говорю! – напирал норк.

–– Отвяжись, я пиво пью, – сказал Леша.

–– А потом пойдешь ссать в наш подъезд, территорию метить, – сказал норк. – Только попробуй поссы где-нибудь, я тебе живо навешаю.

–– Да не собираюсь я ссать, – заверил Леха.

–– А какого ты тогда рога прицепил? – резонно поинтересовался норк. – Если ты вышел культурно отдохнуть, то не надо было цеплять рога. А если ты нацепил рога, значит ты вышел воевать. Пойдем отойдем в сторону и сразимся.

–– Че я, больной, что ли? – вяло послал Леха. – Я с собой меч на работу не таскаю.

–– Ага. Ты только рога таскаешь, – сказал норк и треснул Леху по голове полной кружкой.

Пиво выплеснулось Лехе на лицо и на новую рубашку.

На секунду из Лешиных глаз посыпались искры. И, уже теряя равновесие, Леха ухватился за стол и опрокинул его вместе с пивом и рыбной шелухой.

Тут же со стороны пивной палатки раздался свисток, и вышел парень на кривых пружинящих ногах в широких спортивных штанах с лампасами. Увидев Лешино лицо с громадной шишкой на лбу, спортивные штаны вразвалку приблизились и угрожающе сказали Лехе:

–– Ты чего залупаешься?

Норк тут же достал из нагрудного кармана какое-то удостоверение и сунул его в рожу спортивным штанам.

–– Да, знаю я вас в лицо, – сказали спортивные штаны, приветливо улыбаясь норку.

Что ж, сам виноват: забрел на чужую территорию, да еще рога прицепил. Так подумал Леха, прежде чем потерять сознание.

Очнулся он от того, что ему прыснули в лицо холодным пивом. Кто-то приложил кружку к его шишке на лбу.

Зеленые спортивные штаны срочно закрыли палатку на «технический перерыв». Над Лешей склонился давешний норк и, обдавая запахом рыбного закусона, приветливо улыбнулся поверженному барану.

Леша пощупал грудь: рога пропали.

–– Вставай, Брат, сказал норк. – Ты получил хороший урок. Встретимся в онлайне.

И норк подал Леше руку, помогая подняться.

В мрачном настроении Алексей побрел домой. По дороге он планировал, как быстро соберет абалаковский рюкзак, скажет матери, что хочет заняться участком и домом и, взяв с нее слово – молчать в тряпочку и никому не называть его местонахождение, смотается сегодня же, на последней электричке.

Всегда лучше быть подальше от событий.

Ч.2

Страна Эльдорадо, которой не может не быть

Совещание в офисе тем временем продолжалось. Отряд не заметил потери бойца. Пропажа программиста Алексея после перерыва была воспринята всеми оставшимися участниками совещания положительно. Действительно, лучше этому парню пока посидеть где-нибудь в тенечке, попить пивка, пока взрослые люди не договорятся меж собой, как сделать бомбочку или конфетку.

–– Уважаемый Илюша, – церемонно начал Булд после перерыва, когда подали кофе и сухарики, – думаю, тут никто не будет возражать, чтобы вы, как человек, близкий к искусству, и к народу, создали хотя бы словесный портрет той сладкой страны Эльдорадо, о которой мечтает наше население. Страны грез. Картины из белого шоколада, с кудрявыми карамельными деревцами, с маленькими пряничными домиками под черепичными крышами. С железной дорогой, которая похожа на ту, которую продают в магазине игрушек, но купить которую никому из них не по карману. Пусть это будет воплощение мечты среднего советского инженера о заграничном рае, который неожиданно воцарился у нас на родине.

–– Можете?

–– А вы, что ли, не можете? – огрызнулся Натюрморт. – С чего вы взяли, что наше население грезит о таком вот швейцарском рае? Я догадываюсь, что большинство в мечтах рисует себе то, что и имеет в итоге, отечественное, посконное: зеленый двор у подножия пятиэтажки, скамейки, крашенные в желтый цвет, стол и домино. В песочницу поднимает ножку соседская собака. Ее гоняют тетки хозяйственными сумками. Соседи играют в домино и пьют пиво «Очаковское» из большой пластиковой бутылки. Жены в одинаковых застиранных ситцевых халатах зовут с балконов ужинать. «Василий Петрович! Давай домой – сериал начинается!»

А на ужин у них – картошка с салом и жаренная на сале колбаса. Соленый огурец и сто грамм.

–– Ой, не надо об этом, это так вкусно, а я еще не обедала! – вскрикнула Алла Георгиевна.

Все задумались. Выходило опять, что средний российский человек имел все, к чему привык, а ничего больше он и не хотел, и ни к чему не был готов.

Некоторое время все молчали. Наконец, Илюша произнес:

–– Послушайте меня. Хоть я и не отвечаю за политику, а отвечаю за эстетику, поверьте, что отличить одно от другого сложно. Наше дело – навязать населению более высокий уровень притязаний. Втянуть население в систему кредитов, превратить это сонное болото в общество высокого потребления. Сильные мира сего жалеют людей, как пастух жалеет своих молчаливых ягнят. Поэтому за последние лет двести наблюдается прогресс в средствах господства. Раньше людей гнали палкой, а теперь все больше внушением. Чтобы ты сам делал то, что нужно господам – будто только об этом и мечтал. Как говорят, «тиран повелевает, а манипулятор соблазняет». Мы – манипуляторы. Соблазнять людей – дело сложное. Операций в нем много, одна из них – отвлечение внимания. Сам термин манипуляция взят у фокусников. Они умеют отвлечь зрителей от главного объекта. Иллюзионист переключает их внимание на специально создаваемые явления с помощью слов, жестов, внешних эффектов вплоть до огня и взрыва. Взрывы мы уже использовали. Эффективно, мощно. Мы эксплуатировали страх. Но взрывы можно применять только тогда, когда играешь на стороне государства. Тогда тебя прикрывают с тыла прокуроры и следователи. А если никто не прикрывает, так тотчас же и поймают. Поскольку мы играем сейчас на другой стороне, придется обойтись без взрывов. Игра пойдет на деньги и на страхе их потерять. На чем и возрос современный Запад. Деньги. Их никогда не имел наш народ. Власть боялась доверить народу деньги, чтобы народ не сделался самостоятельным. Чтобы он не сделался средним классом, а всегда оставался бы народом, то есть оставался бы вечным ребенком. Народ никогда не взрослеет, потому что ему нечего терять и не за что отвечать. Только выйдут из школы – в армию! Из армии – на завод. Всюду государство. Кругом надсмотрщики. Думать и решать не надо. Дома решает жена.

Деньги – это мощный заменитель творчества. В свое время мой папа твердил мне, что я – бездарный, бесполезный тип. У папы была известность и льготы. А папа у меня был знаменитый в одной советской республике писатель. И считал, что его успех будет вечен. Но рухнул Советский Союз. Папины книжки оказались никому не нужны, и люди их сдали в макулатуру. Теперь я содержу своего нищего папу, и его третью жену. И папа находит меня способным человеком, и даже талантливым. Хотя не понимает, чем я зарабатываю. Но ему нравится. Деньги, знаете ли, полируют многие шероховатости. Глупый с деньгами становится умным, бездарный – талантливым, уродливый – красавцем. Надо приучать простого человека к деньгам, и дергать за ниточку денег.

Человек, которого мы описали, сидит вечером во дворе в синих сатиновых трусах, зеленой исподней майке, и ему ничего не надобно, денег он отродясь не занимал ни у кого, кроме тестя своего да соседа – до получки. Процента мужик боится, как и жида-процентщика. От слова «банк» он сразу выпадает в осадок – в банке одни жулики сидят. Такой он, наш субъект с низкими потребностями, и такой он нам не нужен. То есть он нам нужен, но другой. Нам нужно, чтобы он занимал под процент, чтобы он подсел на халяву. А потом возмутился бы, что его обманули, и вышел бы делать революцию.

Илюша Натюрморт мудро улыбнулся:

–– И уверяю вас, что это будет трудно. Почему несколько миллионов американцев, которые нынешний год пострадали от ипотечного кризиса, потеряли свои дома, машины и живут теперь в палатках – все имущество у них забрали банки-кредиторы и, кстати, выбросили на помойку – почему миллионы американцев не вышли делать революцию?

Витя Булд презрительно скривился:

–– Потому что амеры даже не бараны, они – мулы. То есть полные ничтожества. Вот и все. Американская нация давно перестала производить вождей. Они даже на президентские выборы выставляют от демократов негра, а от республиканцев – старого козла. Избирайте люди добрые

Илюша миролюбиво подтвердил:

– Ну, вот, и я о том же. Масса – это бесполезная субстанция.

Все пригорюнились.

Но бодрый голос Антона Марсовича вернул всем ускорение:

–– Надо опираться на средний класс, имеющий автомобили, а не на эту шушеру, которая играет в домино возле помойки. Кого вы мне описали, уважаемый Натюрморт? Вымирающую прослойку городского населения! А мне нужны люди, чья зарплата более тысячи долларов в месяц. Ну, хотя бы сорок тысяч рублей. Кстати, это люди вроде нашего Леши-программиста, который нас покинул. Иван-дурак. Ключевая фигура русского эпоса. Неудачник, который ждет своего часа. Он неудачник потому, что ничего даже не пытался начать и довести до конца. Он не ставит перед собой целей. Потому что интуитивно знает, что его никуда не пустят и ничего не дадут совершить. Зачем же дергаться? Сейчас ему все до фени. У него нет почти никаких желаний, потому что нет почти никаких возможностей. Но дайте ему точку опоры, и он, я вас уверяю…

– Перестаньте, Антон Марсович, —устало сказал Булд. – Такие, как Алексей, предпочитают ни-ког-да не рисковать. Чтобы не потерять то, что имеют. А значит, плодами любой революции воспользуются другие: или те, у кого вообще ничего нет, – в силу отчаяния, или те, у которых есть все – в силу опыта.

–– Неужели вы думаете, что он, молодой, в самом соку, не клюнет на новые возможности? Не рискнет, не зацепится за ту веревку, которую мы ему кинем? Ведь согласился же он на нас работать. Значит, он любит деньги. А кто любит деньги, тот любит жизнь, – заискрился Илюша.

Все время, пока мужчины спорили, Алла Георгиевна задумчиво смотрела вдаль из-под дымчатых очков. Мысленно она переодевала Лешу в дорогой костюм и сажала его в автомобиль. У нее не получалось. Костюм сидел на Леше, как на корове седло. И в дорогой автомобиль он идти не хотел, он спотыкался мимо и совал длинные ноги в жигулевую «шестерку». Алла Георгиевна снова мысленно примерила на Лешу костюм, но уже не темный, а светлый, и светлые туфли. И пересадила в джип, в более пацанскую машину. Опять не получалось. Леша упирался и бормотал что-то вроде «ну, его, я пешком». Тогда Алла Георгиевна мысленно снова раздела Лешу, увлекла его в спальню и повалила на постель. Леша яростно отбивался. Она нащупала его гениталии и проверила их состояние. Оно было мертвое. Леша крепко сжал коленями свое мужское достоинство и, закрыв глаза, представил, что он на допросе у немецких фашистов. «Ах, вот оно что! – догадалась Алла Георгиевна, – он у нас девственник! Тогда ему ничто не поможет, кроме…

–– Тема сисек не раскрыта, – тихо пробормотала она.

Антон хохотнул и сказал:

–– Леша живет с мамой. Ну, и что? А я – разведен. Четыре раза. И в данный момент у меня тоже нет семьи.

–– За вас я не беспокоюсь, – отрезала Алла Георгиевна. – Вы купите себе жену. В крайнем случае, вы купите ее себе в интим-салоне.

–– Чегой-то? – обиделся Антон.

–– Я просто хотела вам сказать, что если у мужчины отсутствует женщина, у него отсутствуют стимулы к приобретению. Ему не нужна недвижимость, он обойдется. Ему не нужен дорогой автомобиль. И ему вообще ничего не нужно.

–– Кроме Игры! – быстро ввернул Антон. – Такие, как Алексей, беспрерывно играют в онлайновые игры. Это точный диагноз. Осталось догадаться, какие крючки запихнуть в эту игру.

Алла Георгиевна опять прикрыла глаза и мысленно представила себе квартиру, в которой проживает Алексей, и его маму. Она беспрепятственно проникла в кухню, увидела, как Лешина мама лузгает семечки у окна, собирая шелуху в ладошку. Потом мамкель аккуратно вытирает подоконник, надевает разношенные босоножки, берет ридикюль с надорванной подкладкой и выходит на улицу, направляясь к соседнему Измайловскому парку. Тут она садится на скамейку и вынимает из ридикюля Роман-газету и очки. В этот момент из кустов выходит совершенно голый мужчина и встает перед Лешиной мамой, поигрывая налитыми, как боксерские перчатки, яичками. Лешина мама цепенеет от ужаса, потом роняет Роман-газету и начинает сумкой бить голого гражданина по яйцам. Гражданин со счастливой улыбкой скрывается в кусты, а Лешина мама несется по аллее с криком…

–– Стоп! – остановила Алла Георгиевна картину. – Она устала и очень хотела жаренной на сале картошки. Совещание ей порядком надоело.

–– Что ж, сказал Антон, – тогда вы, Алла Георгиевна, тоже составьте психологический портрет нашего клиента. Попробуйте сформулировать его потребности.

–– Да, черт возьми, нет у него никаких потребностей, – раскричалась Алла Георгиевна. – У него потребность быть защищенным, как в материнской утробе. Поэтому ему нравится его малюсенькая квартирка, где он видит все углы, поэтому он не хочет выходить на контакты с новыми людьми. Что правда, то правда: он живет в виртуальном мире. Пока мы угадали, что можно использовать только одну его особенность. Все другие, увы, закрыты для посторонних.

Я вот что последний раз перед окончательным принятием концепции предлагаю: одумайтесь манипулировать с деньгами! У нас мало людей имеют деньги. Давайте сыграем на старом добром страхе. Раньше приемы манипуляции разрабатывались применительно к «западному» страху. Эпидемии чумы, СПИДа, других неизвестных болезней. Терроризм. Ужас населил сердца жителей Запада. Подобные явления не отмечены ни в восточных культурах, не описаны они и в русских летописях. Давайте запузырим какой-нибудь страх. Эпидемию, что ли, какую-нибудь! Например, эпидемию бесплодия, которое передается через укусы комара.

–– Да полно вам! – возразил Антон. – В нашем случае это возможно только, если на нашей стороне играл бы главный санитарный врач Геннадий Онищенко. А он играет на стороне власти. Власть и так постоянно пугает народ. То отравленными огурцами, то аномально жаркой погодой, то гриппом куриным, то свиным… Алла Георгиевна, что это с вами? Будто вы не видите, что это место занято. Народ и так запуган и ни на что не способен.

Но тема страха, безумной страшной пандемии была запущена не зря. И все они это знали. Просто для нее нужно было выбрать момент. В мире, в самых грязных его уголках, постоянно вспыхивали какие-то эпидемии. Но уголки были расположены далеко, и людям, которые туда ездили, например, по служебной надобности или по своей дури, делали прививки. Потому что болезни были давние, известные, типа гепатита, холеры или малярии, или легочной чумы. И лекарства от них были. А вот если бы возникла какая-то неизвестная болезнь, с неизвестным возбудителем и начала бы молниеносно распространяться по миру на самолетах, поездах, через никогда не очищаемые кондиционеры в отелях… это было бы сильно. Начался бы жуткий страх, который бы стал волнами ходить по миру, закрылись бы границы, стали бы умирать в прямом эфире известные люди, даже монархи… под таким соусом можно было бы делать великие дела…

–– А давайте поспорим?– оторвавшись от своих мечтаний предложил Булд. – Давайте поспорим на судьбу Иван-дурака. Давайте, когда все будет готово, сделаем вашего Алексея лидером этого переворота. Во всяком случае, настоятельно ему предложим, поставим его на грань жизни и смерти, и посмотрим, способен ли он к решительному поступку.

–– Какому поступку? – поинтересовался Антон Марсович.

–– Стать диктатором России, – спокойно улыбнулся Булд.

–– Вы в своем уме? – спросил Антон Марсович. Он вообще считал Булда завиральщиком.

–– Я? Да. Когда мы в Крыму в 1994 году ставили президентом краснобая Мешкова, разве он был лучше нашего Леши?

–– Да, конечно, Мешков был лучше. Он умел орать, – отмахнулся Антон Марсович. – И в политике успел покрутиться. А Алексей… да, он анархист, помесь домашнего животного со сбежавшим с каторги убивцем. Таковы все простые русские люди. Не трогайте их, Булд! Это бесполезно. Короче, ваш цинизм перешел уже все смысловые границы. Ведь у нас намечен прекрасный человек на эту роль. Человек сидит и ждет сигнала. Человек с биографией, прошедший лагеря, испытавший муки политического террора. Его знает мир как политическую жертву режима. А вы мне кого предлагаете? Никому не известного Лешу-программиста?

–– Антон Марсович, мы же демиурги! Мы создаем людей. Господи, да какая разница, кого мы посадим на эту роль! Разницы нет. Что ваш знаменитый сиделец, который вовсе и не так знаменит, как кажется либеральной прессе, что наш Леша, который вообще человек из пробирки. Была бы должность, а диктатора мы сотворим, – сказал Булд. – Дублеров должно быть несколько. Вдруг что-нибудь случится с первым? Антон Марсович! Вы прекрасно должны понимать, что надо иметь не меньше трех-четырех. Сами знаете: один накануне отравится устрицами в ресторане и к утру получит понос. Другого нечаянно пристрелит из ревности жена прямо накануне переворота. Третий элементарно проспит. Ну, а четвертый, так и быть, по глупости и незнанию, доберется до места действия и станет ситуационным лидером. Нам и надо-то, чтобы он продержался три часа. А потом мы что-нибудь придумаем, – сказал Булд.

–– А точно: давайте поспорим! Давайте все поспорим скорее, – завелся Илюша Натюрморт, и глазки его заискрились. – Действительно, мы ведь демиурги! Вот у меня трое детей от трех браков. Двое сыновей уже взрослые. Никаких талантов в детстве не обнаруживали. Ни тот ни другой! Как, впрочем, и я сам. А сейчас старшенький, Ростик – выдающийся художник современности, в Лондоне. А Захарий – известный композитор. Хотя Ростик никогда в детстве не рисовал. А Захарий даже нот до сих пор не знает. Ну, сейчас может и выучил. Это не обязательно. Есть компьютерные программы. В тусовке оба весьма уважаемые люди. А все сделал папа. То есть я. Я их воссоздал заново, когда увидел, что первоначальный результат расплывчат. Разобрал на атомы с молекулами, и потом сложил заново. Ростик, когда в транс впадает, такие перфомансы создает! Его уже все музеи современного искусства закупили.

Антон с сомнением выслушал эту похвальбу южного папы.

–– И чем ваш сыночек вгоняет себя в транс? – спросил Антон.

–– Ну, чем-чем… это не имеет значения. Сейчас много технологий.

–– А… главное не перестараться, – сказал Антон. – Насчет запасных игроков – это вы правы. Но только зачем серьезно рассчитывать на Лешу – я не знаю.

– Вот, когда мы работали на Украине, – начал опять Илюша, – я помню, у нас ходил опросный лист:

«Шо вы любите кушать? Сало? Борщ?

Есть ли у вас корни на Украине?

Говорите ли вы по-украински?

Шо вы думаете за оранжевую революцию?

Вы бы съели диоксин, чтобы стать президентом Украины?»

Все засмеялись.

Предварительно предмет спора выглядел так: купится ли рядовой баран Леша на открывшуюся ему внезапно возможность стать диктатором России?

–– Я его сделаю! Сделаю! – прыгал Илюша. – Хоть он и не мой сын.

У Антона тоже было много детей. И все они были девочки. Но он только отстегивал деньги им на платьица, а воспитанием занимались жены.

(Продолжение следует)