Откровения режиссера, прожившего полтора года со скандальной арт-группой
13 Августа 2012

• Версия для печати

Откровения режиссера, прожившего полтора года со скандальной арт-группой

Cуд над Pussy Riot близится к финалу. По мировой популярности девахи из панк-группы давно переплюнули арт-группу «Война», от которой когда-то откололись. Хотя и анархисты из арт-группы засветились практически в международном скандале, устроив судилище с директором Берлинского кинофестиваля. «Вояки» требовали компенсацию в 40 тысяч евро за показ фильма с их участием. Но суд отказал в этом, так как у режиссера были письменные разрешения самих же активистов на съемку. Документальный фильм «Завтра» о «Войне» с успехом презентовал на Берлинском кинофестивале режиссер Андрей Грязев. После этого о картине узнали и заговорили в России. А активисты арт-группы объявили режиссера предателем. Андрей Грязев рассказал «МК в Питере» о выдуманном мире «Войны», о том, кого анархисты «пускают в расход», и как среди них выживает маленький ребенок.

Наталья Сокол (Коза) говорит, что, пока Путин у власти, ее сын Каспер в школу не пойдет

На съемки этого фильма у Андрея Грязева ушло полтора года. Все это время он мотался между Москвой, где живет с семьей, и Петербургом. Большая часть бюджета картины — 70 тысяч рублей — это расходы на железнодорожные билеты. Спонсоров не было. В столице Грязев работает тренером по фигурному катанию. Несколько лет назад он решил заработать на рекламных роликах, так и втянулся в документальное кино.

Главные герои «Завтра» — активисты скандальной группы «Война», прославившейся рисованием члена на Литейном мосту и переворачиванием милицейских машин. Олег Воротников (он же Вор), его жена Наталья Сокол (она же Коза), их маленький сын Каспер и соратник Леня Е****тый отрицают деньги, воруют в магазинах и, кажется, ненавидят все, что связано с властью и государством. Сейчас их разыскивает полиция.

— Сейчас все обсуждают Pussy Riot. Они ведь тоже когда-то были участницами «Войны». Как вы относитесь к этим девушкам? Что думаете об их панк-молебне и суде над ними? Не прогадал ли Вор, когда разошелся с ними?

— Участницей и одной из четырех основателей «Войны» была только Толоконникова. Не Вор решает, с кем расходиться, а с кем — тусоваться. «Война» — это не партия, не коллектив с уставом и не зарегистрированный лейбл. Если происходит расхождение интересов, то не нужно разбираться, кто именно от кого ушел. Нужно понимать, что прежняя «Война» периода 2008–2009 года распалась и ее не существует. Люди разошлись в разные стороны и стали делать свои акции под одним названием. Ну а кто выиграл или прогадал, Pussy Riot или «Война» с Вором, — история уже расставляет все по своим местам.

К девушкам из Pussy Riot как к людям, которые формулируют свою позицию, я отношусь только положительно, но с одной оговоркой. Их акция в эстетической плоскости сделана достаточно грубо — как кирпичом по голове. Если рассматривать панк-молебен с точки зрения достижения цели, то на самом деле выиграли абсолютно все. Еще до объявления приговора Pussy Riot стали всемирно известными, а если приговор будет обвинительным, в чем никто не сомневается, станут и вовсе символом протеста. Ну а власть хоть и не получила новых сторонников, зато укрепилась в глазах нынешних. Тем более власть показала, что на любую анархию может отвечать еще более нелепой анархией в суде. Языком провокаций сейчас мало чего можно добиться.

Мало кто видит, что самыми пострадавшими во всей этой истории оказались собственные дети участниц PR. Здесь можно проводить параллели с группой «Война», в которой растут уже 2 ребенка, в то время когда их родители находятся в международном розыске. Очень жалко, когда в порыве страсти и борьбы мы забываем про тех, для чьего будущего это все и делается.

— Какого наказания, на ваш взгляд, заслуживают девушки?

— Штраф и 15 суток. Устраивание показных судилищ вызывает волну неконтролируемых спекуляций. Налицо еще больший раскол общества, к которому акция Pussy Riot не имеет никакого отношения.

Коза — хорошая мать, Вор — никакущий отец

— Как живут активисты «Войны» в «мирное» время, между акциями?

— У «Войны» не было разделения на обычную жизнь и работу. Это все равно что жить в офисе или работать дома. В жизни всегда главенствовали анархия и свобода нравов. Из-за этого, конечно, маленькому Касперу частенько приходилось засыпать под утро на улице в своей коляске или где-нибудь на лавке.

Квартиры, в которых жили члены группы, назывались вписками. Обычно их предоставляли сочувствующие или знакомые знакомых, которые хотели казаться приближенными к оппозиции или пытались таковыми стать, а «Война» всячески давала понять, что она помогает делу будущей революции. В этом в полной мере присутствовали фальшь и лицемерие, так как «Война» обычно презирала этих людей за их спиной за лесть и трусость. Вписки предоставляли художники, писатели, наркоманы, даже был один начинающий олигарх и журналист из одного модного журнала про кино. Некоторые выдерживали «Войну» месяц, но чаще не более 2–3 дней. Так что были и подвалы, и роскошные гламурные вписки.

Одной из самых ярких акций «Войны» стал «Дворцовый переворот» с опрокидыванием милицейских машин.

Распорядок дня повторялся изо дня в день. Вор обычно весь день спал, потому что бодрствовал ночью. Леня утром перемывал всю посуду после ночных застолий. Коза все свободное время уделяла Касперу, пока не наставала ночь и не приходилось работать над планами и доставать еду. Так что армейского режима и распорядка у «Войны» не было даже близко. Иногда всем приходилось просто сидеть и ждать, когда Вор проснется.

Единственной и постоянной проблемой для «Войны» была добыча еды в магазинах каждые 2–3 дня. Это и способ жить без денег, и постоянная поддержка себя в тонусе посредством подвержения себя постоянной опасности быть схваченным. В магазинах обычно первым уходил тот, у кого с собой украденные продукты. Остальные, кто попадался, пытались все уладить. С продуктами всегда был Вор, на отбивание в случае чего всегда оставались Коза с Каспером. Остальное, конечно, можно увидеть в фильме и составить свое мнение об этом практически «из первых рук».

— Как вы считаете, Вор и Коза — хорошие родители? Каспер — счастливый ребенок?

— Я могу отвечать только за тот период времени, что велись съемки, потому что тогда ему было всего 1,5 года. На тот момент это было достаточно приемлемо. Он жил в достатке и был абсолютно счастлив. Несмотря на то что я считаю Козу хорошей матерью, из Вора просто никакущий отец. Конечно, во многих акциях они использовали Каспера как составляющую этих акций, но здесь я не могу их осуждать. Это не в моей компетенции. Но через полтора года после начала съемок я увидел, какие у Каспера были глаза, когда он смотрел на детей за забором детского сада. На тот момент ему уже было около 3 лет, и он завидовал детсадовцам просто от количества детей, потому что обычно его родители ведут ночной образ жизни, а тут оказалось, что есть и другой мир, который скрыт от него. Игрушек у него было много, а вот общения почти никакого.

На мой вопрос, пойдет ли он в школу, Коза ответила категорически: пока у власти Путин, в школу он не пойдет. Так что вопрос, что будет завтра с будущим этого ребенка, зависит не только от властей, но и от его родителей. Ребенок уже начинает сталкиваться с лишениями, потому что эти лишения выбрали для себя и его родители.

Каддафи — образец для подражания

— Когда вы только задумывали этот фильм, кем вам представлялись активисты «Войны» — героями, чудаками, оппозиционерами?..

— Скорее героическими чудаками. Конечно, оппозиционные настроения у них присутствуют, но многим их форма изложения непонятна.

— Ваше мнение о них изменилось к концу съемок?

— После выхода из СИЗО Вор изменился очень сильно. Его захлестнула волна славы, поэтому для дальнейших акций время было упущено. Головокружение от успехов никогда просто так не заканчивается.

— Как вы оцениваете их методы? Это искусство, достойное премии, или хулиганство?

— «Война» — это яркий пример медиаакционизма. Их акции существуют только в медиапространстве. Они считаются законченными не тогда, когда были исполнены реально, а только после того, как получают широкое освещение в СМИ. Поэтому для «Войны» всегда была важна эксплуатация медийного поля посредством пиар-технологий. Здесь основная движущая сила — скандал, а не резкое политическое высказывание. Группа никогда открыто не заявляла о своих политических пристрастиях и требованиях. Ее акции не содержали прямых обвинений и критики. Протестное искусство — это противопоставление себя обществу и власти, основанное на взаимных провокациях. Но чтобы вызвать ответную реакцию общества, необходим хоть какой-то креатив, творчество.

Причем если ты критикуешь абсолютно всех, то в России тебя поставят в лидеры протестного искусства даже с политическим оттенком, а в нормальном мире — в лучшем случае выпишут штраф, чтобы не делать лишней рекламы. Протест в цивилизованном мире строится не на амбициях и эпатаже, а на сопереживании и солидарности. Посмотрите хотя бы, например, «Оккупируй Уолл-стрит» (акция протеста в Нью-Йорке против преступлений финансовой элиты, участники акции с сентября 2011 года живут в палаточном лагере на Уолл-Стрит. — Ред.). Я уверен, что наше общество скоро к этому придет в поисках новых протестных высказываний.

— Как вам показалось, то, что делает «Война», — это серьезно? Они сами верят в то, что творят, или это способ жить не скучно?

— На мои вопросы насчет идейной составляющей после переворота милицейской машины ребята всегда отвечали: «Мы же должны что-то делать». Воротников говорил, что ему важно прожить жизнь ярко, чтобы было потом что вспомнить. Несомненно, в этих словах присутствует эпатаж. Для него жизнь Кадаффи очень яркий и недосягаемый пример. Верить в то, что такие методы что-то изменят, абсурдно.

— Вас приглашали стать активным участником акций «Войны», или вы всегда были только сторонним наблюдателем?

— Любой человек, который участвует в акции, уже считается активистом, будь то оператор или фотограф, потому что он знает почти обо всем и несет на себе некоторый груз ответственности. Стороннего наблюдения никогда не было. Без погружения внутрь не бывает отдачи.

— Вам не захотелось пожить жизнью героев вашего фильма?

— Такая жизнь затягивает. Когда ты следуешь каким-то правилам в анархистской коммуне, то понимаешь, что так жить легко. Но это жизнь изначально без будущего. Америка и Европа прошли это еще в 1970-е годы.

Активист — это расходный материал

— Как вы относитесь к нынешней оппозиции в целом?

— Главная проблема нынешней оппозиции — это отсутствие личности. Нет такого человека, которому все слои населения поверили бы беспрекословно. На данный момент мы имеем несколько запоминающихся лиц во главе протеста, но нет стопроцентного лидера. Мы все видели пример на Украине, когда во главе оппозиции стояли три человека, которые на данный момент поочередно побывали у власти, и к чему это все привело. Так что, как и многочисленное гражданское население, буду продолжать наблюдать за развитием протеста.

— Вор довольно жестко отозвался о получившемся фильме. Как вы думаете, почему ему не понравилось «Завтра»?

— Изначально фильм ему понравился, свое мнение он изменил гораздо позже, когда стало понятно, что их последняя акция не имела никакого успеха. Все более уменьшающийся СМИ-поток уже не может держать их на плаву. Тем более что вся пресса сейчас сосредоточена на Pussy Riot. Почему бы не напомнить о себе очередным скандалом? Вот добился — напечатали наконец-то его одну статью. В ней он написал, что фильм труслив и что я не показал его героем-декабристом-революционером, спасающим страну от террора. Хотел получить пропаганду, а получил полное документальное отражение. Упрекнуть меня в субъективном взгляде очень трудно. Герои сами делают фильм.

Вот и приходится ему размахивать кулаками после драки, которая закончилась его полным провалом в суде Берлина. («Война» судилась с директором Берлинского кинофестиваля и требовала компенсацию — 40 тысяч евро — за показ фильма с их участием. Но суд отказал в этом, так как у режиссера были письменные разрешения самих же активистов на съемку. — Прим. ред.).

— Вы не первый, от кого «Война» отрекается после долгого общения, некоторых они называли предателями. Как вам кажется, почему это происходит: у них такие жесткие нормы отбора или это просто нежелание делиться славой «Войны»?

— В группе активист — это материал. Его нужно быстрее использовать, пока он сам до этого не додумался и не убежал. Тем более Воротников не терпит никакой конкуренции, поэтому во всех интервью присутствуют только три человека, хотя постоянно утверждается, что в группе несколько десятков активистов.

Вы не представляете, какое количество фотографов покинуло «Войну», даже не попрощавшись. Потому что иногда за посильную помощь они не получали даже банального спасибо. И те же самые фотографы с удовольствием начинали работать, например, на другой отколовшийся когда-то кусок «Войны» или на Pussy Riot. Потому что всегда интересно работать, когда тебя воспринимают на равных, а не ставят в положение нагнувшись.

— А как Вор терпит Леню?

— Леня — исполнитель. Он никогда не влезает в споры. Если у него есть своя позиция, которая отличается от принятой, то он ее, конечно, выскажет, но никогда ее не отстаивает.

— Какие были трудности с прокатом фильма в России?

— После Берлинского кинофестиваля меня нашел одних из лучших мировых дистрибьюторов, «Завтра» пригласили около 15 фестивалей. Поэтому мне было интересно донести свой фильм до российского зрителя. Я не питал иллюзий, что прокат такого фильма в России будет суперуспешным. Примерно три месяца я вел переговоры со многими отечественными дистрибьюторами, но по-настоящему фильмом заинтересовалась только одна компания (та же, что решилась заниматься прокатом фильма «Ходорковский» об опальном олигархе. — Ред.). Когда первый раз пытались получить прокатное удостоверение у Минкульта, мы получили отказ. Пришлось перед второй подачей просто запикать весь мат. После этого прокатное удостоверение было получено. Но к этому времени многие экраны стали отказываться по коммерческим причинам. Поэтому на данный момент фильм был показан только в трех городах и примерно на шести экранах.

— За границей фильм приняли лучше. Почему?

— За границей фильм смотрят исходя из своего личного опыта, потому что такого вида искусство у них развивается достаточно давно. Просто сейчас за рубежом оно уже неактуально. Но иностранцы с интересом наблюдают за попытками становления гражданского общества в России. В нашей же стране зрителя переполняют эмоции, поэтому у многих глубокого анализа и не получается.

Оригинал материала: МК/ Фото: