"Таких не берут в кос-мо-нав-ты"
17 Марта 2008

• Версия для печати

Оригинал: Nazlobu.ru

(Интервью подготовил А&Я Плуцер-Сарно)

Надежда Толоконникова - участница акции "Еб-сь за наследника медвежонка!", которую провела арт-группы "Война" в Биологическом музее им. А.К. Тимирязева 29 февраля. Надя родила здоровую дочь 4 марта, через 4 дня после акции и на следующий день после задержания ее ОМОНом на "Марше несогласных", где она держала транспорант "Я ебу медвежонка!". Дочь назвала Герой, по имени древнегреческой богини.

Плуцер: Сколько тебе лет?

Толоконникова: 18.

П.: Ты родила спустя четыре дня после акции «Ебись за наследника медвежонка». Ты родила как положено – через 9 месяцев?

Т.: Да. Я думала, что с моим активным образом жизни все может раньше произойти. Как оказалось, нет. У меня даже была передержка в несколько дней, поэтому врач советовал стимулировать роды занятием любовью.

П.: Некоторые юзеры говорят, что нельзя беременной женщине нельзя участвовать в подобных акциях.

Т.: Должна ли беременная женщина изменять своим взглядам? (Ребенок захныкал): Не плачь! Разделяй мою идеологию! Меня на Рен-ТВ много спрашивали по этому поводу. Я думаю, что я гораздо хуже бы себя чувствовала, если бы сидела дома и бездействовала. У меня отвращение к происходящему.

П.: Почему вы назвали ребенка Герой?

Т.: Имя Гера родилось спонтанно. Никто его не придумывал. Мифология летала в воздухе. Никто теперь не может указать на человека, который предложил это имя. Сначала, я не решилась его принять. В процессе обсуждений предлагали разные имена. Так, например, мама Пети очень хотела назвать ее Марусей. Ну, какая она Маруся? Издеваетесь? Сколько она проездила автостопом, когда я была на третьем месяце! Я одна путешествовала по Испании и Португалии. Объездила весь полуостров. По России я бы, конечно, не отважилась так путешествовать.

П.: Где ты родилась? Откуда ты?

Т.: Я родилась в Норильске. Прожила там год. Потом родители решили переехать в Красноярск. Долгое время жила там с папой. Он на меня большое влияние оказал.

П.: Чем он занимается?

Т.: Сейчас он занимается литературой. У него всегда была идея-фикс писать книги. В 1990-е гг. он вдруг решил заняться бизнесом. Тогда у многих сносило крышу. Четыре года назад он понял, что это не совсем то, что ему нужно. Ему все надоело! И сейчас он сидит в деревушке под Москвой в домике и обогревается одной только газовой плиткой. И пишет.

П.: Тебя воспитывал папа?

Т.: Первый год мама меня выкормила, потом она оставила меня на бабушке и папе в Красноярске, а сама уехала в Норильск работать. До четырех лет папа и бабушка занимались моим воспитанием. Я не могу объективно судить, кто мне больше уделял внимания: Просто большее количество воспоминаний у меня связано с папой.

П.: А что за вещи пишет твой папа?

Т.: Полустихи-полупроза, белые стихи. В его работах много диких болезненных образов.

П.: Как его зовут?

Т.: Андрей Степанович Толоконников. Но он еще ничего не издавал, поэтому вряд ли можно что-то найти о нем в Интернете.

П.: Когда ты приехала в Москву?

Т.: Я жила какое-то время в Москве, когда мне было 3 года. Я помню немного дом, в котором я жила тогда. Я помню, что на кухне был мусоропровод, шведская стенка и канат. На тот момент это все мои воспоминания о Москве. Потом я часто приезжала к папе из Норильска в Москву. Он снимал квартиры. И я пожила на разных концах всех веток метро.

П.: Почему ты решила поступить именно в МГУ, философский факультет?

Т.: Папа привел меня в пять лет на Воробьевы горы и сказал, что это университет, в котором я буду учиться: Мама была очень против того, чтобы я в нем училась. Она действительно не хотела меня отпускать. И поэтому я скопила капитал в тайне от нее на поездку в Москву. На случай если она категорически откажется меня отпускать и мне придется убегать. Мама с отчимом хотели, чтобы я первый институт окончила в Норильске «при родителях». Они боялись, что я поеду в Москву, а там со мной что-нибудь сделают.

П.: Тебе пришлось убегать или все обошлось?

Т.: Нет, не пришлось. Она мне просто начала устраивать истерики, когда дата отъезда приближалась. В тот год мне пришлось тяжело. Мама начала курить в квартире. Когда я просила ее этого не делать, она отвечала, что в общежитии будет еще хуже: «Надя, готовься!» Она громко разговаривала по телефону, когда я пыталась заснуть и опять-таки комментировала это тем, что в общежитии будет еще хуже. Но когда я попала в общежитие, которым меня пугали, все оказалось совсем не так, как предсказывалась. Я стала жить с двумя девушками-четверокурсницами, глубоко верующими в бога, высокоморальными. Тогда мне показалось, что в общежитии намного лучше, чем дома.

П.: Ты сейчас в академическом отпуске? Тебя не отчисли после этой истории?

Т.: Нет. Обо мне, если честно, никогда речи не шло.

П.: Тебя не обсуждали на собрании?

Т.: Нет. Мне не звонили и ни о чем не предупреждали. Инспектор курса звонила моей маме из деканата. Наговорила ей гадостей, обозвала Верзилова, моего мужа, сволочью. Скорее всего, было какое-то указание свыше. Петя ушел из МГУ. Считается, что он был отчислен за экзамен по логике. Когда мы познакомились, он решал оставаться ему или нет.

П.: Когда вы познакомились с Петром?

Т.: Год назад, в прошлом январе. Он тогда же и ушел из МГУ. Мы познакомились в общежитии. Он там не жил. Так просто с другом тусовался: На нем была синяя кофта. Я ее позже носила вместо пижамы, а потом и во время беременности ее не снимала. На последнем месяце она порвалась – не выдержала напора.

Все началось с того, что я помогала студентке-четверокурснице готовиться к экзамену по буддизму. Она знала, что я интересуюсь ХХ веком в культуре и знаю немного о буддизме. Поэтому и обратилась ко мне с вопросом: буддизм в культуре 20 века. Я озадачилась этим вопросом и пошла к другу-знатоку. Он тоже озадачился и привел своего друга, которым оказался Петр. Петя начал что-то рассказывать про японскую корпоративную культуру. Я подумала про себя: «Что за неадекватный человек!» Но тем не менее девушка сдала экзамен на «пять».

П.: Ты занималась или интересовалась художественной деятельностью до встречи с Петром или он на тебя повлиял?

Т.: Словосочетание «современное искусство» было для меня чем-то сакральным. Я плотно с ним не соприкасалась. В Норильске проходил фестиваль «Таймырский кактус». Все, что туда привозилось, казалось мне чем-то прекрасным и удивительным. Я была влюблена в Пригова. Он приезжал к нам два раза. И я попала в первый раз на него совершенно случайно. Он читал стихи. В Норильске устраивались научные конференции. Тогда я еще любила долгие умные диалоги. После обучения на философском факультете я поняла, что часто они бывают совершенно пустыми. Я не уверена, хочу ли я дальше обучаться на философском факультете. Может быть, стоит перевестись на журфак. Я очень непостоянна. Я училась в физико-математическом лицее. А поступила на философский факультет.

П.: Ты бы хотела, чтобы твоя дочь выросла в России? Или ты хочешь уехать за границу, чтобы воспитывать там дочь?

Т.: Здесь весело. Я не была в Америке. Но в Европе я определенно не хочу жить. Мне за месяц там надоело. Я поехала в Испанию, чтобы встретить людей, которые меня смогут удивить. Мне показалось, что я попала не в страну, а в магазин. Кругом лакированные круассаны, сувенирчики, все вылизанное и лоснящееся. Мне хочется чего-то более грубого. Я скучала по России, по пирожкам с неровными краями. Мне нравится с детства попадать в экстремальные ситуации. Помню, что мне всегда не хватало чего-то необычного в жизни. Так, например, катаясь на чертовом колесе, доезжая до самого верха, я начинала продумывать, как я буду спасаться, если люлька, в которой я сижу, начнет падать. Так я собирала свои крохи адреналина. Сидя на втором этаже дома на даче, я представляла себе, что дом загорится и как я буду прыгать с крыши и думала, сломаю ли я при этом ноги или упаду ли я на дерево и проткнет ли оно меня насквозь. Спокойно мне не жилось никогда. В Европе скучно, потому что там делать нечего. И там ничего нельзя делать. В России все по-другому. Здесь все неясно. Все непонятно. Границы законности размыты.

П.: Вы продолжаете общаться с Алексеем Зубом после его «всенародного покаяния» или со Светой?

Т.: Я их не осуждаю. Я не скажу, что они всей душой были за нас. Света недавно писала мне смс, спрашивала, как дела. Теперь она уже успокоилась, теперь она уже не хочет нас сдавать. Зуба я видела недавно. Он пытается казаться беспечным и расслабленным и действительно рад, что его не исключили. Он с радостью ходит в университет слушать лекции. Он решил с нами больше не связываться: на телефон принципиально не отвечает. Зуб и Света писали объяснительные, в которых говорится, что мы принуждали их к участию в акции. Они пытались избавиться от ответственности.

П.: Как твои родители отнеслись к тому, что ты участвовала в акции и к самой акции?

Т.: Мама со мной по этому поводу не разговаривала. Пете она сказала, что акция неплохая. Не знаю, действительно ли она так думает или просто не хочет ссорится. Она рада, что у меня родился здоровый ребенок, что у него есть отец, что все счастливы.

Папа рассказывал мне, что он очень бурно обсуждает эту акцию со своей второй женой. Он обдумывает перспективы развития группы. Правда, он отказался дать интервью телевидению по моей просьбе. Как выяснилось, он обиделся, потому что его не пригласили участвовать в этой акции. Он был в качестве документатора на акции, когда мы забросали кошками МакДональдс. Он сказал, что с позиции отца он не может мое участие в акции одобрить. Но вообще он положительно отзывается о «Войне». В молодости у него была творческая мини-туса из трех друзей. Один писал картины, другой был химиком, а папа был музыкантом.

П.: А ты играешь на каком-нибудь инструменте?

Т.: Да. На фортепиано. Я окончила музыкальную школу.

П.: Какую фамилию будет носить Гера?

Т.: В одном из ваших постов я прочитала: «Гера Толоконникова». Мне понравилось. Хотя до последнего момента, я думала, что она будет Верзиловой.

П.: Как прошли роды?

Т.: Если честно, я не заметила, как родила. В роддоме до рождения Геры я провела один час. Мы ехали по пробкам в роддом. И мне казалось, что я рожу прямо там. Когда я приехала на место, мне сказали, что сидеть мне на стульчике нельзя, потому что я сижу уже практически на голове ребенка.

П.: В какой больнице ты рожала?

Т.: Каширский роддом №10. Я была рада, что все закончилось. Хотя я была удивлена, что все прошло так легко. Я обычно настраиваюсь на худший результат, а когда все складывается удачно, чувствуешь невероятное облегчение и радость.

П.: Ты не боялась участвовать в акции? Не думала о том, что ребенку и тебе могут причинить вред?

Т.: Я понимала, что всякое может быть. Но я также ощущала определенную степень уверенности. Существует стереотип поведения по отношению к беременной женщине. Я не думала, что нас будут тащить за ноги, за руки. Максимум, что со мной могли сделать – это взять под локоть и увести. 3 марта, на Марше несогласных, меня так и вели.

П.: Не грубили?

Т.: Нет. У меня даже лозунг не забрали. Меня не хотели сажать в переполненный автобус. В итоге повезли отдельно от остальных задержанных.

П.: Сколько лет Петру? Он тебя намного старше?

Т.: Ему 20. В университете он учился четыре года, но окончил только два курса. Он уходил в академический отпуск. В промежутках между учебой он уезжал путешествовать по Африке.

П.: Какую ты слушаешь музыку?

Т.: Никакую конкретно. Салат музыкальный. Последнюю вещь, которую я слушала и которая меня не раздражала, был Брайан Ферри. Я больше люблю инструментальную музыку. Мама и папа играли классику на фортепиано. Они оба окончили музыкальные училища. Папа в честь меня сочинил польку, под которую я в детстве танцевала.

П.: Чем занимается твоя мама?

Т.: Она была преподавательницей музыки. Затем занялась бизнесом, но в отличие от папы к творческим занятиям не вернулась.

П.: Они тебе помогают?

Т.: Иногда. Мама любит капризничать. Она очень эмоциональная. А папа, конечно, более спокойный в этом плане.

П.: На кого ты похожа?

Т.: Я внешне спокойна, но внутри у меня бурлят страсти, по мощи своей превосходящие мамины эмоции.

П.: Расскажи о своей жизни в Москве.

Т.: Первые полгода сильно отличаются от вторых. Две разные жизни. В первые полгода я относилась к институту примерно как к школе. Я была увлечена буддизмом. У меня был знакомый буддист – неудачливый 37-летний музыкант. Мы с подругой тусили в барах. Это было для меня ново, потому что в Норильске я сидела в основном дома. Ночи я проводила в «китайских летчиках», а днем отсиживала все пары, ответственно относилась к учебе. Помню, что в январе я очень хотела попасть на выставку «Верю». Я пришла на Винзавод в тот день, когда там была VIP-презентация: и меня не пустили. Когда я уже была возле своего дома, мне позвонил Петя, с которым мы тогда мало общались, и пригласил туда, куда меня не пустили. Там я увидела Пригова. Я даже попыталась с ним заговорить, но единственное, что он мне тогда сказал: «Живите не по лжи!» На этом наш разговор исчерпался: мне тяжело спонтанно начать говорить с кем-то. Пригов был не болтун. Позже мы часто с ним общались, когда обсуждали перформанс, в котором мы должны были носить его в шкафу.

П.: А как себя чувствует художник Шилов?

Т.: Он не хочет возвращаться домой после акции. Не хочет разговаривать со своим папой. Мама ему написала, что он ее предал, попрал моральные устои, разрушил их отношения: она, насколько я знаю, написала ему несколько таких пафосных писем.

П.: Как в группе рождается идея новой акции?

Т.: Совершенно спонтанно. Кто-то из нас произносит какое-то слово. И как клубок оно обрастает идеями.

П.: У тебя уже есть планы на твою дочь Геру? Чему ты ее хочешь научить? От Олега я слышал, что Гера - настоящий член группы «Война», птенец гнезда.

Т.: Художник Шилов обещал к году научить ее метать ножи. А когда подрастет, научить ее драться на мечах. Она будет лупить врагов как настоящая Гера.

П.: Ты взяла почитать книжку о Маркосе. Почему?

Т.: Я читала о нем в интернете. Кстати, мой преподаватель в МГУ знаток анархизма, и он положительно отреагировал на нашу акцию.

П.: Как отреагировали ваши одногруппники, однокурсники?

Т.: Большинство было за то, чтобы нас отчислить. Они собирали подписи в поддержку нашего отчисления и ратовали за то, чтобы нас выбросили. Я плохо знаю, что происходило в университете, потому что была дома с ребенком в самый разгар истории.

По материалам ЖЖ-дневника plucer