Если в России наступит катаклизм, то не надо восстанавливать старую экономику
10 Июня 2011

• Версия для печати

Российская сырьевая экономика построена по лекалам 19 века. Но даже в 19-ом веке в Сибири нашлись умные фермеры, которые продавали за рубеж мясо, а не зерно. Сейчас же Россия все глубже уходит от современных методов переработки сырья. Если все это уничтожить, то исчезнет и ненавистный типаж олигарха, промышленного урода из 19 века...

19 марта в Центральном доме литераторов московский экономист и биотехнолог Юрий Шушкевич выступил с эксцентричной лекцией «О национальном преображении России» , в которой призвал во имя становления «шестого технологического уклада» не бояться разрушения существующей в России промышленности, прежде всего в отраслях, ориентированных на экспорт. После окончания мероприятия корреспондент попросил Ю.Шушкевича прокомментировать сказанное.

В.- Вы сказали, что не следует бояться разрушения нефтеперерабатывающих и химических заводов, нефтепроводов и других ключевых объектов промышленного потенциала, образующих, как сейчас принято говорить, «наше всё». Что Вы имели в виду?

Конечно же, не взрывы и не диверсии. Но если в стране начнутся природные или техногенные катаклизмы, подобные тем, что переживает сегодня Япония – не следует затем бросать скудеющие силы на восстановление разрушенных промышленных гигантов. Необходимо будет воспользоваться шансом и попытаться провести реиндустриализацию России на основе

технологий так называемого шестого уклада – биотехнологий, робототехники и т.д.

В.- А без разрушения этого нельзя будет сделать?

Можно, но значительно труднее. Дело в том, что нынешняя российская экономика имеет техническую структуру капитала, сформированную еще в середине прошлого века. В XXI веке крупнейшие заводы России работают на основе проектных решений полувековой давности.

Технические модернизации сводятся, в основном, к замене датчиков, контроллеров и элементов оборудования, которые уже физически не могут работать. Реформы девяностых на деле оказались завершением так называемых «косыгинских реформ» середины шестидесятых, в рамках которых предполагалось заменить командно- административную модель экономикой госкорпораций. Сегодня мы имеем ту же самую экономику госкорпораций и мало чем отличающуюся от них крупнейших частных корпораций.

Подобно советской экономике, корпорации не в состоянии обеспечить потребности внутреннего рынка, они могут эффективно работать только в условиях мощного экзогенного спроса. В советские времена такой спрос обеспечивала «оборонка», сегодня – мировая потребность в углеводородном сырье и древесине.

В.- А металлы, минеральные удобрения?

Металлы и удобрения выпускаются у нас по технологиям шестидесятых годов, сегодня совершенно неконкурентоспособным. Если бы эти производства приобретали энергоносители по мировым ценам, то они давно бы обанкротились, они успешны лишь потому, что через свою продукцию поставляют за границу пока что все еще дешевую российскую энергию.

В.- В чем же тогда выход? С какими технологиями мы сможем двигаться в будущее?

Это компактные и гибкие автоматизированные и роботизированные производства плюс биоэкономика. Благодаря первым будет сведена к минимуму потребность в

низкоквалифицированном труде, создающая целый шлейф социальных проблем, прежде всего колоссальную проблему мигрантов. Благодаря биоэкономике значительная часть технологий нефтехимии, основной химии и фармацевтики сможет быть реализована на небольших производствах, где в условиях управляемого биокатализа процессы будут протекать при комнатных температурах, без участия ядовитых ингредиентов, без запредельных давлений и температур.

На традиционном НПЗ сегодня 90% объектов и капитальных затрат – это подготовка к ректификации и крекингу, обеспечение их безопасности. Напротив, для биокаталитических производств потребность в фондах минимальна, зато на первый план выходят технологии, ноу-хау. То же самое верно и для гибких роботизированных обрабатывающих и сборочных производств. Отсюда технологиям шестого уклада значительно комфортнее развиваться в

широкой среде мелких и средних собственников-носителей знаний и технологий, в которой концентрация капиталов и финансов будет осуществляться на горизонтальной, кооперативной основе.

А вот наша принципиальная неготовность отказаться от госкапитализма, от капитализма сверхкрупных корпораций, начисто закрывает путь к подлинной модернизации, к технологиям наступившего века.

В.- Потому-то Вы и предлагаете разрушить экономическую основу «корпоративного капитализма»?

Я предлагаю лишь не препятствовать ее неизбежному внутреннему разрушению, не расходовать средства госбюджета и фонда будущих поколений на восстановление тех промышленных активов, которые западные экономики давно переместили в Китай, и поэтому теперь у себя дома могут концентрироваться на технологиях будущего. И государственную программу модернизации следовало бы развернуть в направлении массового, народного капитализма.

Помочь с технологическими знаниями и минимальными производственными возможностями максимально широкому кругу предпринимателей.

В.- Но в сегодняшних реалиях создание «народного капитализма» - это, на мой взгляд, абсолютно утопический проект.

Ну почему же? В Израиле и частично на Тайване, например, вполне построен народный капитализм на основе высокотехнологичных производств. Один мой знакомый, дагестанец, сегодня буквально одержим идеей выпуска синтетических кормовых аминокислот – метионина и лизина – из биологических отходов. Сеть подобных кооперированных производств, где на низовом уровне вырабатывают полуфабрикаты, а затем на центральном производстве осуществляют биосинтез этих сверхдефицитных соединений, могла бы стать реальной альтернативой примитивным бизнесам, с помощью которых сегодня пытаются «развивать»

северокавказский регион. В Нечерноземье можно было бы организовать кооперативные двух- и трехуровневые производственные системы по выпуску биотоплива и биополимеров.

Аналогичным образом, через саморегулируемые организации, можно было бы развивать и сферу медицинских услуг. Во многом для этого необходимо лишь устранить или смягчить идиотские запреты и ограничения, например, связанные с оборотом биоэтанола или медицинской практикой. Или разрешить выращивание и переработку, пожалуй, лучшего источника натуральных волокон – безнаркотичской конопли.

Когда 150 лет назад в России было отменено крепостное право, на европейской территории страны быстро сформировались аналоги наших «сверхкорпораций» - огромные латифундии, ориентированные на зерновой экспорт. Но практически одновременно с ними в Южной Сибири

начал стремительно подниматься кооперативный сектор. Чтобы не создавать конкуренции землевладельцам-экспортерам зерна, царское правительство ввело запретительный тариф на вывоз по железной дорогой зерна из Сибири – так называемый «челябинский тарифный перелом».

Однако тамошние фермеры быстро научились превращать зерно в продукты животноводства, один только экспорт которых из России по стоимости превышал в начале XX века добычу золота!

При этом весь цикл переработки и экспорта осуществлялся кооперативными структурами, в конечном итоге возвращающим полученную добавленную стоимость непосредственным производителям пропорционально поставленному на переработку объему сырья, а не вкладу в капитал. Сегодня мало кто об этом знает, но знаменитый Московский народный банк в Лондоне, существующий до сих пор, был создан в 1911 году как филиал головного банка Московского

союза потребительских обществ. В свое время через эти структуры осуществлялся практически весь экспорт из России продукции животноводства с высокой добавленной стоимостью. А помещики-латифундисты, подобно нашим сегодняшним нефтяникам, продавали за границу дешевое непереработанное зерно… Кооперативная экономика в России была легализована только в 1895, и за какие-то 10-15 лет, практически лишенная поддержки государства, она

поднялась до мирового уровня!

Так что альтернативная экономика в России – это не утопия, а реальность. Сегодня в рамках биотехнологичекого уклада можно производить более дешевое топливо, пластмассы, концентрированные удобрения и кормовые добавки, биосинтетические волокна и многое-многое другое. Главное – в сферу биоэкономкии может быть переведена значительная часть современной энергетики. С начала нулевых годов в мире наблюдается фундаментальная

закономерность: производство энергии через битопливо в расчете на гектар пашни становится более выгодным, нежели производство продовольствия. И это – на базе традиционных сельхозкультур, без специальных модификаций их генома, без выращивания биореакторными методами! Когда удастся реализовать технологию биофотолиза, то есть получения топливного водорода через генетически модифицированный процесс фотосинтеза, энергетика

углеводородная и даже энергетика ядерная уйдут в прошлое, как ушли паровые машины…

В более отдаленной перспективе через биоэкономику будут реализованы технологии продления человеческой жизни до 120-150 лет.

В.- Прекрасная перспектива, но кто сможет все эти технологии организовать и внедрить?

Народ, государство и даже нынешние крупные корпорации - когда и если поймут, что путь в технологическое будущее возможен только через коренное преобразование всего общественного устройства. А жизнеспособность компактных, небольших, организованных по горизонтальному принципу производств взамен «гигантов индустрии» подтвердит сама жизнь. Ведь к

биоэкономике в полной мере применимо открытие, сделанное в свое время Чаяновым: в сельском хозяйстве, имеющим дело с биологическими объектами, малые, семейные формы предпринимательства заведомо эффективней крупных. Биоэкономика же отличается от сельского хозяйства лишь преобладанием технологических процессов, созданных человеческим

интеллектом, над процессами, созданными природой…

В.- Хорошо, допустим, что государство и корпорации, проникнувшись этими идеями, со временем сделают правильные выводы и сменят курс. Но насколько нынешний народ готов участвовать в столь грандиозных переменах?

Вы совершенно правы, сегодня народ к этому не готов. Если следовать теории этногенеза Льва Гумилева, то, похоже, наш народ вступил в его последнюю фазу – в «фазу обскурации», когда нет сил не только для развития, но и для самовоспроизводства. Действительно, чтобы наши люди рожали детей, государство сегодня вынуждено платить им деньги! Поэтому даже «встряска» в виде разрушения заводов и городов в результате, скажем, катаклизмов, подобных японскому землетрясению или глобальной засухе, в результате террористической ли войны или прямого вторжения на территорию России – например, для

захвата верховьев Иртыша с целью переброски его стока через Тургайский желоб в гибнущую без воды Центральную Азию – не факт, что такая «встряска» сработает. Нужны новая идея, новый акматический идеал, который смог бы наполнить жизненной энергией хотя бы 5-10% населения.

Нужно не «поднимать народ» на очередные свершения, а заново запустить заглохший процесс социогенеза русского народа как основного, государствообразующего народа России. Я убежден, что биоэкономика способная в этом помочь.

Сегодня подобной сверхидеей может стать продление человеческой жизни с помощью современных медицинских и биотехнологий. Причем если для 90% публики продление жизни будет означать банальное продление потребления и наслаждений, то для 10% оно обязательно станет продлением творчества, возможностью познать истину, приблизиться к Богу… Этногенез

и социогенез в истории всегда «запускались» небольшой пассионарной прослойкой. Для остальных же, чтобы помочь им найти себя в новой жизни, я предложил бы обязательное высшее образование – но не с липовыми дипломами, как сейчас, а жесткое и полноценное, альтернатива которому – военная служба. Ведь судя по всему, XXI век не обещает для нашей

страны быть мирным. Да и жить в современных перенаселенных городах России невозможно.

В.- Для этого-то Вы и провозгласили сегодня необходимость разрушения нынешних городов?

Если в качестве метафоры – то да. Современный российский город, подобно Карфагену, должен быть разрушен, России необходимо вернуться к усадебной системе расселения. К той, которая в XVIII-XIX веках была уделом поместного дворянства, а в условиях нынешних производительных сил может и должна быть массовой, как в «одноэтажной Америке». Кстати, основные идеи и технологии расселения, которые сегодня реализованы в Северной Америке, пришли из нашей

страны: едва ли первое в мировой практике «технократическое поселение» усадебного типа для ученых, инженеров и квалифицированных рабочих было спроектировано и заложено русским промышленником Н.Второвым вблизи созданных им передовых по тем временам металлургических предприятий в подмосковном урочище Затишье, сегодня это Электросталь.

Правда, когда я имел честь и удовольствие разговаривать с внуком Второва, тот горько заметил, что пуск первой электропечи его дед назначил на 25 октября 1917 года…

Когда Россия покроется сетью подобного рода расселений, тысячами «ново-сколковых», в которых будут объединены творчество, интеллект и производственные возможности – мы и увидим новую, преображенную страну. А многоэтажные дома-бараки современных безликих российских городов с помощью технологий шестого уклада придется утилизировать и разбить на

их месте вишневые сады и поля для гольфа.

В.- Поля для гольфа?

А почему бы и нет? Прекрасная игра для состоявшихся и творчески мыслящих людей, для которой у нас в стране почему-то всегда не хватало места и времени.

***

Справка:

Юрий Шушкевич закончил в 1989 году отделение кибернетики экономического факультета МГУ.

Успел потрудиться в ЕБРР, был консультантом аграрного проекта ARIS Всемирного банка, в 1994 г - аж две недели работал товарищем министра с/х Республики Крым, затем в Минсельхозе России, в НПО "Атлантрыбфлот".Непосредственно и самолично "перелопатил" более 300 (!) приватизационных, инвестиционных, модернизационных и иных проектов в АПК, легкой промышленности, рыболовстве... в результате всего этого пришел к полному и абсолютному пониманию невозможности что-либо сотворить разумное с нынешней экономической системой. Не модернизировать ее нужно, а безжалостно уничтожать. Создавая взамен ее Новую, или «параллельную» Россию, если Бог даст.