Тайны полпредского двора Дмитрия Козака
24 Мая 2006

• Версия для печати

Действия кремлевских назначенцев на Кавказе «заточены» под контакт с Президентом и работу на «экран ТВ». Но картинка Кавказа, которую мы видим, не успокаивает, хотя Кавказ представлен всего десятком персоналий. Позиционная развертка, набор «цивилизационных ролей», всегда богатый на Кавказе, сократился до «боевиков», «милиционеров-федералов» и «местных жителей»...

Информационная бедность в освещении «годовщины полпредов» в 2006 году симптоматична. Может быть, пора Администрации Президента РФ вернуться к уже забытой практике «темников» и снабжать СМИ темами и комментариями на тот или иной информационный повод? О чем тут говорить можно, о полпредских самолетах, что ли? О кабинетах в аппаратах, о качестве чиновничьих котлет с картошкой? Об обустройстве быта президентских назначенцев и запросах их жен?

Инспирированная пресс-службой статья в «Независимой газете» («Козака почти не видно») от 15 мая призвана дать портрет полпреда Южного федерального округа Дмитрия Козака. Симптоматично, что именно в издании теперь уже якобы либерального плана, старающемся держать дух Independent, давать независимую оценку суждениям и высказываниям представителей власти, сами эти представители немы. В статье о полпреде подробно и «достаточно независимо» написано про быт и повседневность Дмитрия Козака (см. заголовок), про его заместителя Александра Починка, про бывших руководителей федеральными округами. «Скромный и неулыбчивый» действующий полпред Южного федерального округа Дмитрий Козак в статье молчит.

Зато много говорит его пресс-секретарь – личность явно незаурядная. «Дмитрию Козаку незачем себя пиарить, а если происходит что-то важное, он об этом всегда заявляет», - высказался выпускник МГУ, бывший работник Первого канала, «первый человек из Москвы» пресс-секретарь Федор Щербаков. Согласно его логике, если Козак молчит (а молчит он уже долго), значит, ничего важного не происходит. Неужели?

Сможем ли признать, что эта пусть не круглая дата может стать поводом для обсуждения более серьезных вещей?

Кавказ продолжает трясти.

Как раз закончился суд над Кулаевым, «единственным бесланским террористом». Недавно осудили участников нападения на Ингушетию в июне 2004 года. Свежа в памяти почти невероятная история террористических действий в Нальчике. И, наконец, недавний теракт с убийством зам. главы МВД Ингушетии и остальными шестью человеками также красноречиво свидетельствует: Кавказ продолжает трясти. Но в годовщину образования федеральных округов можно заметить, что в наших средствах массовой информации обсуждается что-то не то.

При этом сама презентация личности Дмитрия Козака является, несомненно, правильным ходом. Ну а дальше-то что?

Персонажи информационной политики, или «Нас Путин сюда назначил»

Один из пресс-секретарей Белого Дома в США ушел в «свободное плавание», когда его чуть не стошнило на своего шефа. Послав подальше всю эту иерархию социальных благ и статусов (в Америке она ничуть не уступает советской системе брежневской эпохи), пресс-секретарь пополнил ряды нации «свободных агентов» (об этом примере пишет знаменитый социолог Дэниэл Пинк). У нас пресс-секретари цепко держатся за шефов.

Попытка казанцевского пресс-секретаря Максим Федоренко не только держаться за шефа (чего стоит комплиментарная книга «Кавказский гамбит генерала Казанцева»), но и вытащить боевого генерала в «цивилизационный подход», с желанием воплотить в рамках одного федерального округа тогда еще только появившуюся концепцию диалога цивилизаций, окончилась провалом. Ни Виктор Казанцев, ни федеральный центр заоблачного цивилизационного подхода не приняли. Федоренко назначили директором Международного института проблем устойчивого развития, а Казанцева отправили в отставку.

Назначенный вместо Виктора Казанцева Владимир Яковлев взял – конечно же! – в Ростов своего пресс-секретаря Ирину Теркину. Шеф Ирины Теркиной был человеком во всех смыслах светским, достойным скорее салона ГЕРМАНТОВ, описанного у Марселя Пруста, чего не скажешь о самом пресс-секретаре. Теркина на первой же пресс-конференции обнаружила у себя неожиданный прогрессистский и просветительский пафос, говоря о том, что «Ростов отстал на семь лет».

Ранее Ирина Теркина была более домашней: «… шила себе все наряды. Обожала готовить и печь. Родные до сих пор хранят фотографии моих тортиков», - рассказывала она газете «Ленинградская правда» незадолго перед своим назначением. Может, мысль о том, что «На Кавказе война закончилась», подсказала Владимиру Яковлеву Теркина? Не женская ли интуиция сработала во время захвата школы в Беслане, когда Яковлева вместе с пресс-секретарем было не видно и не слышно? Может, Владимир Анатольевич уже пробует тортики Теркиной в Минрегионразвития?

Но все же кулинарные способности Ирины Теркиной, конечно же, не идут в сравнение с портфолио Федора Щербакова, пресс-секретаря действующего полпреда ЮФО. Каждый, кто прочитал статью о Дмитрии Козаке, смог составить – не менее полное, чем о полпреде – представление о его пресс-секретаре. К такому работнику прессы просто так не подойдешь, - а что тогда говорить о самом полпреде? «Во втором отсеке полпредского самолета находится команда полпреда – его помощники и советники, а также приближенная пресса», - читаем в «Независимой газете». Кто это такие, «приближенная пресса»?

Но в целом не пресс-секретари задают вектор информационной политики в Южном федеральном округе. Например, много лет этим вопросом занимался – старейший уже сотрудник, переживший нескольких полпредов – Сергей Епифанцев. Сейчас он федеральный инспектор, а раньше курировал прессу в качестве зама полпредов Виктора Казанцева и Владимира Яковлева.

Из всех историй, рассказанных про него сотрудниками, наиболее характерна эта. Во время какого-то торжественного банкета посреди длинного кавказского тоста неожиданно шумно распахивается дверь. В помещение входит Сергей Николаевич и, не обращая внимания на тостующего, с ходу берет слово. «Меня Володя Путин сюда поставил, и мы должны иметь это в виду», - под такие слова не выпить было невежливо. Ритуал прерванного застолья мог бы продолжиться, но Сергей Епифанцев продолжал в том же духе: «Вова Путин нас всех сюда поставил – не зря!» и т.д.

В общем, яркий персонаж, что и говорить.

Смещение симптомов

В психоанализе есть такая концепция: устранение симптомов путем всего лишь внушения, без выяснения лежащих в их основе причин, делает возможным возникновение новых симптомов. Заклинание «именем Президента» не является панацеей от бед, равно как и содержанием информационной политики. Внушение гражданам страны той мысли, что жизнь на Кавказе налаживается, не означает улучшения этой самой жизни. Благословение Президентом России в Кремле не означает приход благословенных времен. Стройные однотипные картинки с мест, идущие встык утечкам из кабинетов, – вот и всё, что можно увидеть и услышать. Но это не значит, что массовой информации в округе нет. Просто речь идет о возможном сокрытии, замещении важных информационных процессов и событий на Юге. Информация о реальности циркулирует по практически автономным каналам. Информационная палитра упростилась донельзя, высказывания о жизни на Юге пишутся под копирку.

Действия местных политиков «заточены» под контакт с Президентом и работу на «экран ТВ». При этом остается много вопросов, картинка не успокаивает, а Кавказ представлен всего десятком персоналий. Позиционная развертка, набор «цивилизационных ролей», всегда богатый на Кавказе, сократился до «боевиков», «милиционеров/федералов» и «местных жителей»?

Дипломная работа известного американского социолога Ирвинга Гофмана была посвящена «ролевым позициям владельцев бензоколонок на примере одного из штатов США». Он выявил четыре (!) роли, в которых работает «хозяин бензоколонки». И это в стране, которой насчитывается чуть более двух сотен лет. И это касается совсем уж молодого бизнеса по заправке автомобилей. Так вот, создается впечатление, что политики приписывают многовековому и многообразному Кавказу ролевой набор, ничуть не больший набора владельцев бензоколонок в США.

Можно констатировать информационный «голод»: характерные симптомы недуга резко выделяются на фоне насыщенной мировой повестки дня. Или мы рассматриваем Кавказ как «кабинетную» проблему? Информационное противостояние Ирана и США, обустройство жизни в Ираке, проблемы вступления Турции в Евросоюз, нелегальные мигранты во Франции, США и России, торговая война России с Грузией, политические проблемы с Арменией – все перечисленные международные контексты никогда не оставались без внимания жителей Кавказа, этого «солнечного сплетения Евразии». Почему бы не учесть события, происходящие в странах «цивилизационного притяжения», в информационной политике России? Куда девались брифинги и актуальные высказывания по «внутренним» проблемам Юга страны – или это так трудно?

Отсутствие информационной политики – первый признак того, что нет вообще самой политики. Актуальная информация, пронизанная системой ценностей, определяет не только те самые стратегии поведения и образа жизни, что французские социологи называют «габитусом», а американские – «фреймами». Тот самый пресс-секретарь Белого Дома – почувствовал тошноту от бесконечных брифингов и пресс-конференций по разного рода проблемам. Похожего перенапряжения у наших пресс-секретарей не видно. Информационный голод несет в себе протест: «фильтрация» и элементарная цензура, подчеркнутая дозированность информации влияет как раз на систему ценностей и эти самые «фреймы» самым острым образом.

Вернемся к терактам на Кавказе: в Беслане, Ингушетии и Нальчике. Связь между этими действиями, в самом деле, существует. Но речь идет не только об «универсальном и вездесущем Басаеве», об оперативно-уголовной связи организаторов и исполнителей. Если жертвами террористов становятся земляки, почти родственники, то мы имеем дело с архаичным выяснением отношений, с ветхозаветным языком жестокости. Этот язык, который понятен всем, звучит в условиях довербального общения. «Они говорили ему «скажи: шибболет», а он говорил: «сибболет», и не мог иначе выговорить. Тогда они, взяв его, закололи у переправы чрез Иордан» (Книга Судей, глава 12).

Так называемые проблемы безопасности на Кавказе не могут быть решены все усиливающимися мерами по ее обеспечению, ужесточением режима, тотализацией контроля. Вообще, это проблема века: «разобранный» информационными потоками, агрессивным консюмеризмом и дефицитом ценностей, индивид конца 20-го – начала 21-го веков не может унять свой страх перед трансцендентным. Будущее вызывает невроз и страх у тех, кто не верит в себя. Проще говоря, информационный вакуум усиливает и без того слабую сопротивляемость неизвестному, что характерна для нашего времени.

Народ против…

Однажды на базаре Ходжа Насреддин увидел, как человек продавал попугая за пять драхм – довольно большую сумму денег. Ничего не говоря, Ходжа пошел домой и вернулся назад с индюком, которого стал предлагать всем за десять драхм, утверждая, что его птица гораздо лучше попугая. Окружавшие его люди начали насмехаться над ним, поскольку он не мог понять, что вся ценность попугая заключалась в его способности говорить. Насреддина это нисколько не смутило, и он сказал: «Может быть, попугай и умеет разговаривать, зато мой индюк умеет думать».

Как-то негромко, без значения прошли суды над террористами – в аккурат к юбилею полпредов. Кто-нибудь слышал о том, что именно думают те немногие осужденные террористы? Чего нам ждать от таких людей? Какие мотивы ими движут?

Есть и обратная сторона вопросов – к власти. Почему в запросах террористов фигурируют одни и те же фамилии: чего хотели от президентов кавказских республик – от Зязикова, Дзасохова? Чего хотят от России эти взвинченные молодые люди, преступившие закон? Что стало поводом для того, чтобы главной поведенческой стратегией стал «габитус террориста»?

И, наконец, может ли процесс над террористом стать важной частью «информационной сборки» Кавказа?

Был когда-то неплохой советский фильм «Грачи», в котором харизматичный герой Леонида Филатова на скамье подсудимых рассказывает историю своей жизни. «Судебные хроники» лучше получаются у американцев, но этот жанр явно востребован на Кавказе. Где еще может происходить «сборка» всех тех информационных пластов, реалий, фреймов, приводящих к обреченному, по сути, террористическому протесту? Можно увидеть шкалу ценностей противоборствующих сторон, понять, о чем все-таки думают участники этой драмы. Площадка судебного процесса – идеальное место для презентации ценностей, для заявлений всех тех мэсседжей, что пытаются проговорить через теракт. Думается, что, кроме жестких фильмов о чеченских войнах, можно подумать и о жанре «народ против». В связи с терроризмом поменялся формат СМИ, и журналисты, информационщики сегодня терпят сильнейшие изменения в профессиональном статусе, навыках и этике. Но как бы вместе с водой не выплеснули ребенка: запрет на полную информацию о террористических актах не означает полного запрета на информацию вообще. Понимание людей, обвиняющих и обвиняемых, защищающих и защищаемых в развернутой дискуссии поможет нам понять еще кое-что: будущее. Мы поймем, каким видит мир сегодняшний тинейджер: ингуш, осетин или адыг, как он мыслит, чувствует, как относится к своей стране…

Кавказ исключен из нашего повседневного информационного поля. Но он остается.

Может, седьмая годовщина института полпредства станет некой вехой, значимым событием, проливающим свет на историческое предназначение полпредов? Может, работа всех наших назначенцев в Южном федеральном округе обретет свое место в новой истории Кавказа?

«Вы пишете, что устрицы ведут себя спокойно, пока играет музыка. Но это замечание излишне, совершенно излишне. Устрицы всегда спокойны.Их ничто не может вывести из равновесия. Устрицы ровно ничего не смыслят в музыке».

Марк Твен. «Как я редактировал сельскохозяйственную газету»

Денис ПАРАМОНОВ

Об авторе:

директор Международного института проблем устойчивого развития.