Утешительные львы
24 Сентября 2007

• Версия для печати

Фильм Никиты Михалкова "Двенадцать" получил на Венецианском фестивале специальный приз. Такого "специального золотого льва". На самом деле, никакого не золотого, а просто утешительного льва. Но ехидничать по этому поводу не следует. Получил себе и получил. Дело не в этом. А в самом фильме. На фоне обычно топорной продукции массового развлекательного «продукта» к/ф Никиты Михалкова «Двенадцать» выглядит просто замечательно, несмотря на явные провалы сценария и угодническую позу перед жюри Венецианского фестиваля. А «продуктом» артефакт ли, кино ли, книга ли называется с тех пор, как в продюсирование кина и книг пришли торговцы колбасой и водкой, - все и называется «продукт». Потому что этим продюсерам все равно чем торговать.

Угодничество Михалкова заключается в том, что наш записной русофил смирил свое великорусское эго и избрал чеченца в качестве невинной жертвы российского бандитского беспредела. Чеченский мальчик – забитый подросток. Обвинение шьет ему дело об убийстве отца из-за денег.

Чеченского подростка обвиняют в убийстве офицера, который мальчика вывез из Чечни. Офицера называют в фильме то «отчимом», то «приемным отцом», что ложно и в том, и в другом варианте. «Отчим» - это муж матери. А мальчик – сирота. «Приемным отцом» офицер также быть не может, ибо никто не дал бы ему, разведенному бесквартирному офицеру, усыновить сироту. Опекун – это все, что офицер мог себе позволить по отношению к спасенному им мальчику.

Но с реалиями покончим. То, что Никита Сергеевич не дал себе труд создать правдоподобную ситуацию – плевать. Все-таки, он создавал «продукт искусства». И перестанем относиться к нему с обывательской точки зрения.

В общем, офицер проживал на служебной площади, шайка бандитов, которые называют себя риелтерами, выселяют дом, чтобы его сломать и построить на его месте другой, а офицер не выезжает, упрямится. И его убивают. Ножом. Все указывает на приемного сына: и нож, и общая дикость подростка (он, якобы, за время проживания в Москве и учебы в столичной школе не научился толком говорить по-русски).

И двенадцать присяжных решают судьбу подростка: виноват-не виноват.

Начинают они все хором: «виновен».

Против голосует лишь один присяжный. С него-то и начинается серьезное отношение к обвиняемому. Начинается серьезный разговор о жизни. Каждый из 12-ти выкладывает свой жизненный багаж, и опираясь на него, выносит вердикт. Причем решение свое некоторые меняют не по одному разу.

Двенадцать лучших актеров России выдали здесь игру максимально талантливую и профессиональную. Но приз Михалкову дали не за блестящую игру актеров. Вряд ли западная публика могла оценить нашу русскую игру. Приз дали за политику, за правозащитный пафос. Чеченец оказался не виноват. И в конце фильма Никита Сергеевич, который, как всегда играет Христа, обнял мальчика за плечи и повел его к себе – чтобы стать его очередным русским большим папой.

Ощущения сложные. С одной стороны - блестящая игра лучших актеров России, какой мы давно не видели в кино. С другой - совершенно театральная постановка, пьеса, а не фильм. Потому что в основе сценария лежит старая пьеса «Двенадцать разгневанных мужчин». Мера условности в театре в тысячу раз выше, чем в кино. Поэтому, когда в кино ставят пьесу, частенько режет глаз даже такусенькая фальшивинка. И здесь это резало.

Во-первых, сам Никита Сергеевич, который в последних кадрах фильма дрожал подбородком, когда произносил пафосную фразу "русский офицер не бывает бывшим". Во-вторых, в фильме имеются такие «закладки», к которым не знаешь, как относиться.

Мама Умара (так зовут подростка-чеченца) пока была живая, посматривала на "дядю Володю", того самого офицера, который мальчика потом приютил, слишком откровенно. Эти взгляды влюбленной женщины могли не укрыться от глаз мальчугана. Мог ведь впоследствии и зарезать неродного "отца", заподозрив, что тот был любовником матери.

А если Михалков не хотел подбавлять эту тему в и без того перегруженный сюжет, тогда не надо было этой чеченке кидать такие взгляды на "дядю Володю" и заливаться румянцем. Но соблазн подбавить «огоньку» был для режиссера велик, и он его подбавил, в надежде, что близорукий зритель и глупый критик не заметят этого «хулиганства». В дальнейшем нигде этот факт никак не обыгрывается. Это остается лишь намеком. Красивая чеченка симпатизировала красивому русскому офицеру еще при жизни своего мужа. Мальчик не мог не чувствовать эту натянутость отношений между русским и чеченкой.

При обсуждении фильма «Двенадцать» на блогах в ЖЖ быстро выяснилось, что творчество Никиты Сергеевича Михалкова не пользуется любовью и уважением у продвинутой Интернет-аудитории, Михалкова заранее записали в число режиссер-ретроградов, людей, которые не в состоянии видеть и воссоздавать новые смыслы. Но так кажется только до тех пор, пока не посмотришь молодое кино типа «Жары» или еще чего-нибудь такого…

Еще более сложно ощущение вызывает фильм Александра Миндадзе «Отрыв». Тут безошибочный выбор темы – авиакатастрофа лайнера, который летел из Египта. На место катастрофы прилетают родственники погибших…и обнаруживают, что от них максимально скрывают причины аварии. Родственники знакомятся с хорошими мужичками, пьют с ними водку, думая, что те – также жертвы авиакатастрофы, потерявшие родственников, однако впоследствии оказывается, что это и была комиссия, которая быстро расшифровала ленту с черных ящиков и исчезла.

Так начинаются американские триллеры. Но Миндадзе не смог продолжить в том же духе. Он вдруг свернул расследование и ушел в чисто русский бардак. Герои начинают беспричинно спать друг с другом, воровать друг у друга деньги из карманов, предлагать спасенных жен «в пользование»…то есть режиссер решил заодно в сюжете отразить все то, что узнал за свою долгую жизнь. Реализм нелепо переплетается с сюрреализмом, навязчивые бытовые детали закрывают открывшийся, было, секретик – почему, собственно, падают самолеты в РФ. И поиск новых смыслов не удался. В принципе, журналистика давно уже рассказала, что МАК скрывает неприятную истину, что ремонт старых самолетов делается некачественно, и фильм здесь ничего нового не открывает. Что касается глубин человеческой психологии, то глубины закрылись от режиссера.

Так что на таком фоне фильм Никиты Сергеевича Михалкова выглядит просто шедевром.

Елена Токарева