Чародей
21 Апреля 2008

• Версия для печати

Новая повесть Сергея Шаргунова «Чародей» (художественное осмысление новейшей политики) выходит в ближайшее время в журнале «Континент», а затем отдельной книгой.

Сергей Шаргунов

Отрывок из повести

...Они въехали в городок и остановились. В большой темноте площадки толпился народ перед длинной, освещенной прожектором, телегой с триколорами, воткнутыми на краях. Триколоры развевались по метельному ветру, как знамена мороза. Белый-синий-красный – цвета обморожения… Толпа, как огромное, впряженное в телегу животное, выпускала единодушный пар и паром умывалась. Гремел гимн России, так что слышно было в машине. Джип моментально облепили подобострастные человечки. Испитой мужик в дубленке приоткрыл дверь, заглянул и выпалил:

- Милости просим! Головкин, мэр. Заждались. Звонить уж думал. Гимном народ разогреваем. – Он оглянулся, и рубанул темень осатанелым взмахом. – Коля, давай! По новой…

Прервав державную песню на полуфразе, звукач, сокрытый мраком и паром, запустил гимн с начала.

Они зашли к телеге с тыла и взобрались.

На телеге было еще ветренее, у Вани затряслись худые ноги, и коленные чашечки начали чокаться в кокетливом исступлении. Ефремов был добродушно-безмятежен, он принял из рук мэра микрофон. «Чертовская выдержка», - вместе с новым порывом метели подумал Ваня. Лица людей были на уровне его коленей. Руки стоявших самыми первыми держались за телегу, некоторые в варежках, а некоторые – красные и нагие.

- Дорогие друзья! – изогнутые усы депутата моментально вспенило белизной.

- Ну, здравствуй, дружок… - вздохнула старая женщина, чьи узловатые красные пальцы были в каких-то сантиметрах от круглых носков черных депутатских туфель.

- Россия окружена врагами. Многие хотели бы завладеть нашей Родиной. Враги России недовольны нашей сильной властью. Враги Тамбовской губернии ставят палки в колеса! Они хотят нам зла! – Здесь, под ударами снежной мути Ефремов, очевидно, решил употребить короткий уличный вариант спича. – Получится? – Он выкрикнул это, и снег опал с его усов, и грозное лицо его прыгнуло навстречу залпу метели. – Сломают Россию?

- Про пенсии давай… - вялым голосом попросила старушка из-под ног.

- Пенсии? – Глянул под ноги Ефремов, и это было его ошибкой, народ, будто пьяница, забывшийся в сугробе и вдруг проснувшийся, обмерзнув и протрезвев, зашипел: «Пенсия! Пенсия!», а Ефремов, наоборот, прикрыл глаза, собираясь для новой тирады, но и точно бы засыпая, тут же новый ветер харкнул ему в лицо, и в это лицо озабоченно заглянул охранник Паша, и Ефремов начал обозленно тереть веки, а какой-то старик захохотал в толпе пустым глубоким ртом, безумным, как сама непогода.

- Предатель! – Вдруг метнулся крик из толпы. – Долой свинью!

Парень с непокрытой плешивой головой и опухшей физиономией прорывался из темени к телеге.

- Кузьма! – Угрожающе крикнул с телеги мэр, весь напрягаясь изнутри своей дубленки. – Опять в дурку захотел?

Парень мотнул головой и завизжал с новой силой:

- Иуда! Свинья! Предатель! Паскуда!

- Ща я его управлю. – сказанул за спиной у Вани Егор, Ваня оглянулся и увидел, как охранник спрыгивает с телеги.

- Вот видите: провокаторы суют палки в колеса! – поставленным самоотверженным голосом возгласил в микрофон Ефремов.

- Да это Кузька, наш дурачок… - Рассудительным миролюбивым тоном сказала женщина у него под ногами.

- Иуда Родины! – поросенок приближался страстными рывками, перед ним редели люди, но вот сбоку толпы, свирепо разрубая тела, влетел Егор. И одним махом, локтем расплющив чьи-то очки, он ударил поросенку в лоб квадратным кулаком, как обухом топора.

Толпа распахнулась, и в открывшемся голом проеме мелькнула статная фигура Егора, который волок за собой бессильную тушку, издававшую ультразвуковой визг.

- Россия будет единой и справедливой! Россия – великая наша держава! Пенсии повышаются, зарплаты растут… - Ефремов продолжал говорить.

- Он сирота. Родители его угорели. Он живой остался… - поежилась старушка о своем, и ее пальцы сделали пробежку назад от круглых носков депутатских ботинок.

Да и Ваня не слушал гордо раздиравшего воздух у него над ухом депутата, а дрожь улеглась, хотя ветер свистел и напрыгивал. Все Ванино внимание было обращено к краю людской черной разбурлившейся проруби, где Егор прыгал на юродивом, юродивый уже замолк, замолк, замолк. Ванино сердце взорвалось багровой жалостью.

- Идем, ты живой? – Паша дернул его за плечо.

Ваня увидел, что депутат и мэр уже спустились с телеги, и палаческий Егор красуется рядом с ними, а народ разбредается в стороны…