Как Первый канал отомстил Виктору Ерофееву за "Последнего героя"
16 Октября 2008

• Версия для печати

Совесть есть, блин?

Если про политику говорить нельзя, так навалимся всем миром на тех, кто нам не нравится

Да, Виктор Владимирович не святой...

...но и над Александром Гарриевичем нимба не видать

Случилось невероятное. Впервые равнодушная к ТВ блогосфера взорвалась после просмотра телепрограммы. Вот уже несколько дней с неутихающей страстью сетевой народ обсуждает «Гордон Кихота», гостем которого стал Виктор Ерофеев. Что за притча? Почему именно этот выпуск вызвал столь мощную реакцию?

Начнем издалека. Александр Гордон замыслил передачу для того, чтобы дать бой мыльным пузырям отечественного медийного пространства. Проект в высшей степени авторский, стало быть, субъективный. Отсюда — композиционная шаткость. Гордон волен назначить в пузыри любого публичного человека. Однако Кихот, который ютится где-то в глубинах гордоновой души, всегда будет проигрывать противнику. Ведь идеалы непременно проигрывают прозе жизни. Программа становилась все более предсказуемой. Казалось, еще чуть-чуть, и она окончательно выродится в рекламный ролик приглашенного персонажа, будь то Сергей Минаев или Михаил Задорнов. Так было до той минуты, пока в студию не пришел Ерофеев.

Плотно сжатые губы ведущего и садистский блеск глаз сразу дали понять: на сей раз с раздвоенностью сознания покончено. Гордон благополучно умерщвил в себе Кихота.

Ерофееву был представлен серьезный обвинительный приговор: пустой человек, неталантливый писатель, конъюнктурщик, прошедший путь от бунтаря до конформиста. И все бы ничего, если бы не одно обстоятельство. Ведущий отринул очерченную им же систему координат: он принялся обсуждать не публичный образ героя, а его личность. В ход пошла история с «Метрополем», дипломатом-отцом, лишившимся из-за сына престижной работы, письмом Виктора Брежневу с угрозой самоубийства. В студии сгущалась атмосфера судилища. Ведущий, нанизывая одно обвинение на другое, все допытывался, а почему же Ерофеев не покончил с собой. Казалось, только это и могло бы составить счастье Гордона.

На Ерофеева было страшно смотреть. Эмоциональный шок не позволил ему собраться с мыслями. Он то впадал в трамвайное хамство, то бросался на Гордона: «Вы абсолютно подлый человек», а то и просто ошеломленно молчал, обхватив голову руками. Привычный телевизионный фарс стремительно оборачивался драмой. Гордон еще не добрался до своего верхнего «до», обвинители и защитники еще пытались перекричать друг друга, но чувство жгучей неловкости за то, что ты присутствуешь при чем-то неприличном, уже не покидало меня до самого финала. Фирменный прием ведущего — провокация превращался из средства в цель. Врага добивали метко, прицельно. В воздухе витал липкий тошнотворный привкус унижения, которому сознательно на глазах миллионов подвергают человека. Остался лишь один вопрос — почему Ерофеев не ушел? Хотел почувствовать себя Достоевским, участвующим в инсценировке собственной казни на Семеновском плацу? И тотчас возник еще более важный вопрос — зачем пришел?

Давно заметила: борца с неистребимой русской пошлостью очень влечет ТВ, где эта пошлость производится в промышленных масштабах. Ерофеев вообще господин амбивалентный. Он желает невозможного: слыть одновременно популярным брендом и серьезным культурным оракулом. Во второй реальности так не бывает. Не получается одной рукой вести, что называется, приличный «Апокриф» на канале «Культура», а другой участвовать в жюри попсового конкурса «СТС зажигает суперзвезду». Невозможно одному и тому же человеку накануне выборов вызывать «К барьеру!» президентолюбивого Никиту Михалкова, подписавшего письмо от имени (но не по поручению) 65 тысяч коллег на высочайшее имя с просьбой не уходить, а затем мчаться к Познеру. И тут уж, не забывая цитировать свою «Энциклопедию русской души», излагать кардинальное почище Михалкова: 1) Путин дал народу свободную частную жизнь; 2) изменил к лучшему русскую ментальность; 3) посеял ростки истинной демократии. Одним словом, Ерофеев все никак не может сделать выбор в духе известного анекдота — либо трусы надень, либо крестик сними. Впрочем, он человек талантливый, не подлый, а его персональная творческая стратегия, по большому счету, не нашего ума дело.

Не то Гордон. Тут имеется замах на культовость. Первый на Первом, лицо канала, единственный на большом ТВ, кому дозволено делать проекты с налетом интеллектуальности и олицетворять собою истинный гамбургский счет. Собчак судит мягко, по-отечески, умиляясь ее опыту мастурбации в душе; на Ерофеева обрушивается асфальтовым катком. Да, Виктор Владимирович не святой. Но ведь и над Александром Гарриевичем нимба не видать. Так почему бы цикл «Гордон Кихот» не начать с себя? Ведь в том же выпуске с Ерофеевым он убедительно рассказывал, как ему стыдно за свой путь от нонконформизма к равнодушию, так почему скромничает? Может потому, что лукавый самопиар Ерофеева показался бы детским лепетом на фоне бурной духовной биографии Гордона?

{...}

Впрочем, в этой истории есть третий, он же главный герой — Первый канал. Если бы не были затронуты канальские интересы, Ерофеев продолжал бы называть Эрнста Костей и приводить жену с тещей на передачу «Модный приговор». Помешало непредвиденное обстоятельство. Виктор согласился участвовать в проекте «Последний герой» (кстати, за немалое вознаграждение). А когда группа прибыла на остров, в Ерофееве проснулся Радищев. Он взглянул окрест, и душа его страданиями человечества уязвлена стала. Осенило прозрение: проект не столько экстремальный, сколько фашистский, с людьми здесь обращаются как со скотом. Посему наш непоследний герой, прихватив с собой громокипящего Никиту Джигурду, отказался принимать участие в гадком шоу. Опять пошел туда, куда нормальному человеку не стоит идти. Ерофеев человек телевизионный, контракт подписывал, условия игры понимает. Давно известно, еще со времен голландского «Большого брата»: все эти заморские реалити с проверкой человека на прочность не для нашего климата. У нас имеется такой опыт выживания, от ГУЛАГа до ЖЭКа, что спокойным европейцам и не снился. Тем не менее Ерофеев сделал то, что сделал. Вся эта история перетекла в прессу, начался скандал.

И тут ринулся в бой Первый канал. Сначала ерофеевские косточки перемывали в программе «Прожекторперисхилтон» молодые охальники типа Ивана Урганта, что само по себе уже ново. Затем грянул «Гордон Кихот», то есть сеанс буйства, как сказал бы Пастернак, «с мандатом на буйство». Ведущий не врал, когда открывал последний выпуск передачи со словами: я свожу личные счеты за счет (и на счет, добавим мы) Первого канала. Наверное, именно эта непропорциональность ответного удара, как теперь принято говорить, и поразила зрителей больше всего {...}

"Новая газета"