Саммит девятнадцати
17 Ноября 2008

• Версия для печати

Оригинал материала: КоммерсантЪ, 17.11.08

Андрей Ъ-Колесников, Вашингтон

Фото: КоммерсантЪ

Саммит "двадцатки" в Вашингтоне прошел без одного, но главного участника. И это, как заметил специальный корреспондент "Ъ" АНДРЕЙ Ъ-КОЛЕСНИКОВ, не голландский премьер Ян Питер Балкененде, вынужденный вернуться на родину по семейным обстоятельствам, а избранный президент США Барак Обама. В его отсутствие остальные лидеры сделали все, что могли,— договорились о новой встрече в апреле следующего года.

В пятницу вечером G20 собралась на праздничный ужин, посвященный преодолению финансового кризиса. Лидеры мировой "двадцатки" намерены были начать преодоление кризиса с обжаренной на коре фруктовых деревьев рыбы-меч со сложносочиненным французским соусом, с седла барашка в тмине, с баклажанов фондю, с грушевого торта в вишневом соусе и с большого количества неплохого вина: Chardonnay Damaris reserve 2006, Cabernet Hillsive Select 2003... Лучше, в общем, не продолжать этот список, чтобы мировой кризис не казался таким уж выдуманным от первого до последнего блюда.

На обеде в честь кризиса президент США Джордж Буш произнес прекрасную речь. Он начал с молитвы за премьер-министра Нидерландов господина Балкененде, который, как только приземлился в США, узнал, что у него в Нидерландах скончался отец, и тут же вернулся на родину (поэтому это, строго говоря, G19).

— Завтра мы сядем за стол переговоров,— сказал президент США,— с четкой повесткой дня. Предстоящее обсуждение будет первым в серии подобных встреч... Оно будет посвящено пяти основным темам: пониманию проблем, вызвавших мировой кризис, анализу эффективности наших действий (результаты вряд ли будут признаны удовлетворительными, если лидеры захотят вдруг оказаться честными друг перед другом.— А. К.), прояснению правил реформирования финансовой системы (а для начала надо было бы, может, прояснить принципы ее формирования.— А. К.), принятию конкретного плана по осуществлению этих принципов и подтверждению нашей приверженности тому, что свободная рыночная экономика является верной возможностью для продолжительного процветания!

Уже в этой части тоста, произнесенного на закрытом от журналистов мероприятии, господин Буш начал, собственно говоря, полемику с некоторыми коллегами, которые, как, например, президент Франции Никола Саркози (не говоря уж, например, о председателе КНР), настаивают на необходимости жестко регулировать рынок.

— С момента начала кризиса,— продолжил господин Буш,— ведущие страны мира сумели скоординировать свои действия как никогда до этого! В основном благодаря этим мерам на мировые рынки пришла оттепель! (За ней по логике истории, по крайней мере советской, должен наступить, увы, застой.— А. К.). Бизнесы по всему миру начали получать доступ к необходимому им краткосрочному финансированию. И мировая финансовая система начинает возвращаться к стабильности!

Господин Буш, безусловно, противоречил сам себе. Если бы это было так, не было бы никакого смысла собираться тут, в Вашингтоне: в конце концов, меры уже приняты, и финансовая система начинает возвращаться к стабильности.

Впрочем, не было ничего удивительного в том, что господин Буш делал вид, будто кризис уже и не интересует его (косвенным подтверждением чему, конечно, служил список обеденных блюд).

— Усилия, которые еще надо приложить, выходят за рамки кризиса. Миллиарды тяжело работающих людей надеются на нас! Семьям нужны кредиты на покупку новых домов (от одного этого мороз по коже — при одном воспоминании, из-за чего начался этот кризис.— А. К.). Бизнесу необходим капитал для расширения своей деятельности и увеличения числа работающих! Уходящие на пенсию рассчитывают на пенсионные фонды! Развивающимся странам нужна обещанная им поддержка!

Если учитывать, что все это необходимо делать уже сейчас, и в самом деле нет никаких оснований говорить о преодолении кризиса: это просто не актуально, потому что совершенно нереально (впрочем, в конце концов, это был просто тост).

— Самым верным путем,— говорил господин Буш,— является продвижение политики, направленной на поддержание свободных открытых рынков! Свободный рыночный капитализм всегда был двигателем прогресса (но не все и не всегда так считали.— А. К.).

И снова господин Буш возражал тем, кто, как Дмитрий Медведев и Никола Саркози, считает, что рынок надо регулировать.

— За вас,— заключил Джордж Буш,— за те программы, которые мы разделяем, и за людей, которым мы служим, я предлагаю этот тост!

В принципе он мог уже и не выступать на саммите, его позиция была представлена исчерпывающе в этом тосте, просто до дна. Джордж Буш хотел уйти со своего поста человеком, который сам, лично, справился с кризисом, который при нем и возник.

Еще интересней было бы в этом смысле послушать Барака Обаму, которому на самом деле придется делать всю эту работу. Но он был в Чикаго, а его интересы здесь, в Вашингтоне, представляли бывший госсекретарь США Мадлен Олбрайт и сенатор Джим Лич, с которым в четверг встречался в Вашингтоне высокопоставленный сотрудник кремлевской администрации Аркадий Дворкович, а также еще несколько американцев, которые не афишировали свое присутствие на этом саммите.

Господин Дворкович вчера о подробностях этой встречи не распространялся. В перерыве заседания "двадцатки" он рассказывал о том, как идет закрытое заседание. До перерыва выступили 14 человек, они не перебивали друг друга, а читали свои доклады. Примерно в 11 часов утра выступил Дмитрий Медведев, который повторил, детализировав, то, что он говорил уже не один раз по этому поводу — например, накануне в Ницце (см. прошлый номер "Ъ").

По информации "Ъ", выступления президентов вообще не отличались большим разнообразием. Все они были за работу над новыми стандартами регулирования, бухгалтерского учета, за то, чтобы была усилена прозрачность работы рейтинговых агентств... Этот краткосрочный план должен быть выполнен до 31 марта, а уже в апреле, сообщил господин Дворкович, главы государств соберутся снова.

Проблему вмешательства государства в свободный рынок при этом каждая страна будет решать, видимо, в меру своих представлений о ценностях такого рынка (господин Медведев уверен, например, что вмешательство возможно, но на короткое время, а потом необходима будет новая волна приватизации).

Споры возникли только насчет того, расширять "двадцатку" или не надо. Судя по всему, не будут. Да не очень-то и хотелось. И так заседание затянулось.

Встреча "двадцатки" закончилась идеей собраться и в самом деле в апреле (по данным "Ъ", скорее всего, в Лондоне, хотя накануне японцы предложили свои услуги, но они все-таки исчерпали набор такого рода услуг недавним саммитом G8 на Хоккайдо).

Из резолюции было понятно, что лидеры радовались прежде всего тому, что им удалось встретиться и выступить с докладами друг перед другом. Решений они никаких не приняли, но обязали экспертов к следующему саммиту выработать такие решения, на краткосрочную перспективу, и вот этот саммит "двадцатки" будет, судя по всему, действительно интересным, потому что это будет уже саммит с участием Барака Обамы, то есть реальным саммитом.

Дмитрия Медведева в этот вечер ждали еще в "Вашингтон клабе", на собрании Совета международных отношений, то есть членов своего рода альтернативного Валдайского клуба: специалистов по России, главных редакторов некоторых американских газет и, кажется, просто любопытствующих.

Здесь было несколько членов предвыборной команды Барака Обамы, и прежде всего на сцене вместе с Дмитрием Медведевым сидела бывший госсекретарь США Мадлен Олбрайт, специалист по России, "Олбрайтиха", как задушевно, с оттенком искренней ненависти звали ее в свое время российские дипломаты времен тогдашнего министра иностранных дел Евгения Примакова.

Было бы чудо, если бы после стольких лет без большой политики она смогла вернуться не только к ней, а и вообще к жизни,— но она вернулась и даже, говоря откровенно, помолодела. Голос ее, обращенный к Дмитрию Медведеву, звучал по крайней мере пугающе звонко.

Она сразу сказала о главном: что "через 65 дней новая администрация США вступит в свои права и будет проводить новую политику и для США, и для мира, и для России". После этих слов и прошедший форум, и предстоящая встреча показались совершенно несущественными — по крайней мере в ее представлении.

Ведущий назвал ее "хоккейной мамой" (если была "железная леди", то должна быть и "хоккейная мама"), я посмотрел на нее и сразу безоговорочно согласился безо всяких пояснений, хотя она потом их сделала, и выяснилось, что просто дочь у нее играет в хоккей.

Дмитрий Медведев, отдавая себе отчет в том, что он находится в аудитории, в которой едва ли не каждый из сидящих в первом ряду (исключая, быть может, главу "Альфа-групп" Михаила Фридмана и главу Альфа-банка Петра Авена, уже десять лет спонсирующих это мероприятие) может стать членом команды нового президента США, сказал, что в России избрание Барака Обамы оценивают как выбор в пользу перемен. О Джордже Буше здесь за два часа дискуссии не было произнесено вообще ни одного слова.

— Понятно, что любые перемены даются нелегко,— заявил господин Медведев,— тем более когда мир охвачен огромным, не поддающимся даже пока анализу кризисом.

Он словно хотел лишний раз подчеркнуть, что заниматься ликвидацией такого кризиса — вот задача для настоящего мужчины.

Президент России признался, что несколько месяцев назад не мог даже поверить, что встреча двадцати лидеров может вот так вот состояться, "но кризис хорош и этим". Он добавил, что "доволен и результатами, потому что удалось согласовать декларацию, которая включает в себя основные принципы и правила, по которым мир может строить свою финансовую систему (а может и не строить.— А. К.) на годы".

— Во всяком случае, мы сделали шаг в этом направлении,— все же оговорился он.

Мир в описании российского президента сейчас совсем не хорош. В нем нет, кроме всего прочего, никакого доверия, в том числе и между Россией и Америкой, "именно поэтому мы связываем особые надежды с новой администрацией... Мы остаемся открытыми к диалогу, так, мы не будем действовать, отвечая на создание европейской ПРО первыми... Но если программа будет продолжаться в неприемлемом для нас варианте, то мы просто вынуждены будем ответить..."

Дмитрий Медведев в этой аудитории не был так категоричен, как в своем послании 5 ноября, когда говорил о размещении ракет "Искандер" в Калининградской области. Он вообще ни по какому вопросу не был здесь категоричен.

Впрочем, президент Франции, который накануне в Ницце говорил о том, что не надо бы размещать российские "Искандеры" в Калининградской области хотя бы еще полгода, пока не будет выработана система общеевропейской безопасности (и, соответственно, имел в виду, что и элементы американской ПРО до этого времени не начнут размещаться в Польше и Чехии), в Вашингтоне сказал уже, что почему бы и не начать работы в Польше и Чехии, потому что надо же как-то противостоять вызову Ирана...

И Дмитрий Медведев в ответ на вопросы Мадлен Олбрайт, зачем же он так критиковал в своем послании американцев, отвечал, что, наоборот, настаивал, что российский народ не имеет ничего против американского...

Потом Мадлен Олбрайт долго пытала Дмитрия Медведева вопросами о том, что он имел в виду под привилегированными отношениями с некоторыми странами, о которых говорил в послании. Дмитрий Медведев сначала назвал страны бывшего СССР, потом Мадлен Олбрайт попросила уточнить, не входят ли в этот список еще какие-нибудь страны, тогда он сказал, что и некоторые европейские тоже, да, входят, но она опять спросила: может, еще что-то? И он наконец догадался, чего от него хочет услышать эта пожилая женщина с таким звонким голосом:

— И с США могут быть.

— О! — с восторгом крикнула госпожа Олбрайт.— На что я и намекала-то!

Наконец Дмитрий Медведев как-то, кажется, доверился Мадлен Олбрайт. Он пожаловался ей на то, что российский суд — не самый гуманный суд в мире. Что России не нужна экономика нефти и газа, а нужна инновационная, что так и не создана эффективная система защиты прав собственника и что предприниматели платят поборы, дают взятки...

Она сочувственно кивала ему и спрашивала, зачем же в России меняют конституцию, и почему президент будет избираться теперь на шесть лет, и хорошо ли это. А он объяснял, что на ближайшие 30-40 лет России необходима стабильная политическая система и что ее конституция — это конституция президентской республики...

— Может, пройдет 30-40 лет, и мы снова вернемся к прежним срокам,— добавил он,— но это будет уже не моя проблема... (неужели до этого времени — его? Или будут тащить эту ношу на двоих? — А. К.).

Наконец, один из членов совета сказал, что новая система безопасности может, по его мнению, включать Россию как члена НАТО, и спросил мнения Дмитрия Медведева по этому поводу.

— Это хороший вопрос,— засмеялся президент России, и было видно, что он берет тем самым тайм-аут для размышления, что же тут ответить.

— У Североатлантического альянса была возможность пригласить Россию в альянс (интересно когда? — А. К.). Этого не сделали, и сейчас ситуация немножко другая,— осторожно продолжил президент России.— Но мы бы хотели полноценных дружеских отношений с альянсом... Более того, если наши партнеры видят дополнительные возможности для трансформации отношений, мы готовы их рассмотреть.

Он еще немного помедлил и добавил, не удержавшись:

— Never say never!

Жалко, что время пролетело незаметно и эта встреча так быстро закончилась. А то могли и не заметить, как в НАТО вступили.