Медведеву годик
4 Марта 2009

• Версия для печати

[...]На тему “что было в медведевском президентстве, что будет и чем сердце успокоится” высказались Станислав Белковский, президент Института национальной стратегии; Павел Данилин, шеф политической экспертной сети Кремль.org; независимый политик Владимир Рыжков и гендиректор Центра политических технологий Игорь Бунин.

— Каково самое большое достижение президента Дмитрия Медведева?

Станислав БЕЛКОВСКИЙ: “Признание Абхазии и Южной Осетии, и сравнимых по масштабу достижений пока нет. Среди менее значимых, но тоже важных я бы выделил несколько кадровых решений, в частности — назначение нового президента Ингушетии”.

Владимир РЫЖКОВ: “Я не вижу ни одного достижения. Единственное, мне кажется, что президент неплохо сработал во время августовского грузинского кризиса, когда вел интенсивные контакты с Евросоюзом, вырабатывал план Медведева—Саркози. Тогда он помог избежать максимально конфронтационных сценариев, смог найти компромисс, который привел к остановке огня. В остальном итоги его первого года я бы назвал достаточно печальными”.

Игорь БУНИН: “Это был год, в течение которого Медведеву пришлось несколько раз измениться. Он шел на выборы с программой “четырех И”: институты, инновации, инвестиции, инфраструктура. Задачей было подготовиться к большому прыжку в 2020 год. Его внешнеполитическая позиция отличалась от путинской: Медведев хотел в Европу. Еще один из лозунгов — “Свобода лучше несвободы”. Но в августе началась война, и президент это испытание, в общем, выдержал, приобрел черты лидера и военачальника. Но одно из медведевских “И” — инвестиции — потерялось. Отношения с США были заморожены, с Европой — осложнены. По программе модернизации был нанесен первый удар. А потом наступил мировой кризис. Встал вопрос: жертвовать ли остальными “И” из программы модернизации ради борьбы с кризисом? Медведев колебался, но потом согласился с позицией Кудрина — гигантские планы придется отложить. Осталась только одна “И” — институты, поскольку их реформа требует минимума денег и создает возможности для диалога с обществом. Приняв это решение, Медведев начал выступать уже не как прорывной реформатор, а как психотерапевт. Подобно Рузвельту, он стал объяснять населению проблемы кризиса. И население эту терапию восприняло. Образ Медведева воспринимается большинством как образ хорошего, справедливого человека. На данном этапе и это — уже успех”.

— А самый большой провал президента за год правления?

Станислав БЕЛКОВСКИЙ: “Неспособность президента обновить кабинет министров, несмотря на его явную несостоятельность в условиях кризиса. Уже более полугода всем очевидно, что исполнительная власть не справляется со своими обязанностями, но президент не делает никаких видимых выводов, не решается даже на незначительные кадровые перестановки на министерском уровне”.

Павел ДАНИЛИН: “Президент не смог предусмотреть глубины кризиса, который поразит Россию. Но это не его личный провал, за него несет ответственность все политическое и экспертное сообщество страны. Такой глубины падения никто не ожидал”.

Владимир РЫЖКОВ: “Медведев полностью провалил свою предвыборную программу. Ее главным смыслом был запуск модернизации в стране, но не сделано ничего из обещанного. Осталось все по-прежнему: та же государственно-монополистическая экономика, никакой демократизации. Вместо этого — продление сроков полномочий власти. Президент потерпел полную неудачу с антикоррупционным пакетом законов — он получился пустым, выхолощенным, лишенным конкретики”.

Игорь БУНИН: “У президента есть два объективных ограничителя: это мировой кризис и то, что он является преемником. Как преемник, он не может работать исключительно на обновление, а должен еще и сохранять элементы старой системы. Он работает в тандеме. С учетом всех этих ограничений я не вижу ни одной грубой ошибки”.

— Властный тандем с Путиным в условиях кризиса — это лучше, чем если бы президент Медведев был один?

Станислав БЕЛКОВСКИЙ: “Это значительно хуже, потому что тандем сковывает президента в кадровых решениях и лишает его мобильности, необходимой в условиях кризиса. Владимир Путин пока не смог принести в антикризисную политику ничего содержательного. Если бы Путин покинул пост премьера, то как минимум у Медведева были бы развязаны руки для кадровых перестановок и смены правительственного курса. Хуже бы точно не стало. По крайней мере, у Медведева появилось бы право на эксперимент, право на то, чтобы часто менять кабинет, а это создало бы в демократической среде обстановку здоровой конкуренции за министерские портфели”.

Павел ДАНИЛИН: “Безусловно, тандем — лучше. Он дает возможность президенту получить беспристрастный совет заинтересованного человека. Участие обоих политиков в актуальной жизни страны напрямую связано с их должностями, и как бы ни критиковали этот тандем — он является дополнительным ребром жесткости для нашей политической системы. Эти двое проработали вместе уже 18 лет, у них прекрасные личностные отношения, которые не исключают взаимной критики, но позволяют совместно решать вопросы, которые в одиночку президент мог бы и не решить. В том, чтобы тандем работал, заинтересована вся страна. От его эффективности напрямую зависит успех нашей антикризисной программы”.

Владимир РЫЖКОВ: “Мне не нравится модель тандема: она не дает нормально работать ни одному, ни другому. Медведев не может ничего делать потому, что он должен постоянно оглядываться на Путина. Правильно: нужно избегать противоречий — иначе между ними начнут вбивать клин. Путин тоже толком не может работать, потому что значительные конституционные полномочия в руках не у него, а у президента. Оба часто с раздражением говорят о том, что работа идет плохо и распоряжения не выполняются. Именно из-за тандема так и происходит. Все вязнет в согласованиях и расшаркиваниях. Любой из них поодиночке был бы более эффективен. Неважно, один Путин, или один Медведев, дела шли бы гораздо лучше, чем сегодня, а решения принимались бы быстрее. А тандем только усугубляет кризис”.

Игорь БУНИН: “Сейчас в России существует диархия, и нужно воспринимать ее как факт. У тандема есть плюсы и минусы, однако в данный момент его распад чреват взрывом. Сейчас в зарубежных СМИ появляется информация о каком-то конфликте внутри дуумвирата. Но они выдают желаемое за действительное. Признаков распада тандема я не вижу”.

— Каким вы видите политическое будущее Дмитрия Медведева?

Станислав БЕЛКОВСКИЙ: “Я считаю, что нашу экономику этой осенью ожидает крах. Она к нему движется неуклонно с сентября, за это время не сделано ничего, чтобы замедлить движение в пропасть, а правительственные решения только выступают катализатором краха. Если исходить из самого негативного прогноза, то загадывать, что будет в 2012 году, просто неостроумно. Давайте переживем этот год и посмотрим, какими из него выйдут страна и ее президент. И какие новые имена появятся. Среди действующих статусных политиков нового имени нет и быть не может, поскольку в XXI веке пропуском в российскую политику был отказ от самостоятельного мышления и претензий на власть. Новые лидеры могут выйти, например, из рабочего движения. Любая масштабная забастовка способна дать лидера нового типа. Они могут прийти и из региональных элит. Для того чтобы обеспечить себе политическое будущее, Дмитрий Медведев должен будет осуществить “революцию сверху”: волевым решением провести ротацию правящей элиты, привлечь в политический процесс носителей новой идеологии, возродить конкуренцию идей и программ”.

Павел ДАНИЛИН: “Думаю, у человека, который начал свою президентскую карьеру с такой блестящей политической победы, как освобождение и признание Южной Осетии и Абхазии, будущее должно быть впечатляющим. Есть все перспективы для того, чтобы стать одним из самых выдающихся руководителей страны за всю ее историю. С другой стороны, пока нет смысла гадать, кто пойдет на выборы в 2012 году, ведь нам не известно, какой будет архитектура мировой политики к тому времени, как Россия пройдет кризис и в каком состоянии будут находиться ее элиты. Потому что определенная смена элит в ходе кризиса произойдет неизбежно. Но я не верю в витийства о том, что кризис приведет к кардинальным подвижкам в высшем руководстве страны или к досрочному уходу Медведева с президентского поста”.

Владимир РЫЖКОВ: “Я его с большим трудом представляю. 90% рычагов оставил в своих руках Путин, и это ставит Медведева в двусмысленное положение. Он вроде главный — а самым влиятельным является другой. Я не вполне понимаю его место, к примеру, после 2012 года. Если Путин собирается вернуться в Кремль, то куда он денет Медведева? Сошлет в “Газпром”? Пока, как это ни странно говорить о президенте, серьезного политического будущего я у него не вижу”.

Игорь БУНИН: “Ни у одного президента нет политического будущего, потому что президент — это уже предел. Выше некуда. Лично мне кажется, что на выборы в 2012 году пойдет Медведев. Но это не прогноз, а ощущение, потому что предсказывать на такую перспективу не решится ни один политолог. Другой президент (кроме Медведева и Путина) может появиться только в результате социального взрыва, признаков которого я пока не вижу. Но теоретически он возможен, если будут накапливаться такие грубые ошибки, как повышение пошлин на иномарки”.

"МК"