Национализация убытков
21 Мая 2009

• Версия для печати

Оригинал материала: FLB

На чем строится история благополучия российских миллиардеров

"От ред. FLB: Подсчитано, что за время кризиса совокупный капитал российских миллионщиков, включенных в ТОП-100 журнала «Форбс» сократился с 522 млрд. долл. до 142 миллиардов. В этой ситуации сливки бизнеса начали разбегаться со своих тонущих лодок. Большинство подается на госслужбу в надежде прикрыть свои дела админресурсом. Журнал «Компания» привел несколько таких примеров.

Заливший всю Россию пивом «Балтика» Таймураз Боллоев назначен вице-президентом госкорпорации «Олимпстрой». Председатель правления компании «Русгидро» Вячеслав Синюгин стал замминистра энергетики. Основатель и владелец группы компаний «Рольф» (автобизнес) Сергей Петров стал сначала сенатором, а теперь мечтает о должности в «дорожном» министерстве. Руководитель «Росгосстраха» Данил Хачатуров хочет завладеть креслом главы Федеральной службы страхового надзора. Руководитель корпорации «СХолдинг» Алексей Шепель мечтает о строительном министерстве. Сын руководителя МАК Татьяны Анодиной, многолетнюю успешность которой связывают с именем Примакова, не исключает возможности «перелета» в авиаминистерство.

«Любимчику Кремля» Олегу Дерипаске, после того как он пристроит государству обремененный долгами «Русал», прочат губернаторство в Краснодарском или Хабаровском крае. В общем, все кто хорошо жил до кризиса собираются жить еще лучше.

ЗАПАСНОЙ АЭРОДРОМ. БИЗНЕСМЕНЫ ИЩУТ ТЕПЛЫЕ МЕСТА В ГОССТРУКТУРАХ

«Госбюджет – основной источник финансовых ресурсов во время кризиса. Поэтому одним из способов сохранения для бизнесменов своего влияния и активов стала госслужба, позволяющая приобщиться к распределению денег.

Крупный российский бизнес всегда ассоциировался с властью. Кто был ближе к Кремлю, оказывался самым удачливым, а значит, самым богатым. От олигархов требовались только лояльность и «социальная ответственность», то есть безвозмездная финансовая помощь. В обмен они получали наиболее лакомые активы, поддержку и даже гарантию невмешательства в бизнес при соблюдении «правил игры».

Самый яркий пример – бывший владелец «Сибнефти» Роман Абрамович. Ему позволили выгодно реализовать активы, но при этом возложили ответственность за экономику Чукотки. Олег Дерипаска («Базэл»), Владимир Потанин («Интеррос»), Вагит Алекперов (ЛУКОЙЛ), Алексей Мордашов («Северсталь»), Владимир Лисин (НЛМК), Виктор Рашников (ММК) – им давали возможность развивать производство, оказывали политическую поддержку в зарубежной экспансии, но требовали лояльности и финансирования региона.

Мировой кризис изменил «правила игры». Вчерашние миллиардеры возглавляют списки должников, а аппаратчики, еще несколько лет назад трясшиеся над каждым нефтедолларом, раздают миллиарды полуобанкротившимся гигантам экономики.

Финансовая и промышленная элита страны оказалась перед проблемой, о которой еще год назад и не задумывалась: как не потерять все? Только за последний год совокупные капиталы первой сотни самых богатых людей России снизились с $522 млрд до $142 млрд. Для многих по заложенным под кредиты акциям прозвучали margin-calls, а стоимость новых займов взлетела до небес.

Последнее спасение – Кремль. Власть накопила огромный денежный резерв – свыше $600 млрд к августу прошлого года. Но государство тщательно выбирало олигархов, которым предоставило помощь: бывший самый богатый россиянин Олег Дерипаска получил $4,5 млрд, владельцу АФК «Система» Владимиру Евтушенкову ВТБ выделил $2,5 млрд. Банкиры и промышленные бароны получили экстренное финансирование. Но здесь есть ловушка. В обмен они должны отдать акции своих компаний в руки назначенных державой менеджеров. Часто это означает потерю контроля над активами.

Возможен и другой вариант – бывший собственник сам становится наемным менеджером уже госструктуры. Гораздо спокойнее и выгоднее пересидеть смутное время под крылом у государства: в министерстве, правительстве или хотя бы в госкорпорации, заодно приобщившись к распределению или освоению бюджетных средств. Вместо потери прав собственности де-юре экс-владелец уступает только контроль над компанией, сохраняя, как правило, крупный пакет бумаг и оперативное управление, но получает гарантию выживаемости.

Первыми поняли привлекательность госслужбы энергетики. Бывший руководитель РАО «ЕЭС» Анатолий Чубайс возглавляет госкорпорацию «Роснано». Еще прошлым летом предправления «Русгидро» Вячеслав Синюгин назначен замминистра энергетики, в марте ушел глава холдинга «МРСК» Александр Казаков.

Сергей Моложавый покинул «Технопромэкспорт», специализующийся на строительстве электростанций. В разговоре с «Ко» он отметил, что собирается на госслужбу. Реформа электроэнергетики, с точки зрения инвесторов, себя не оправдала. Капитализация компаний сектора снизилась на порядок. Раньше деньги на развитие выделялись из бюджета, а сейчас это стало ответственностью новых собственников, которые не спешат дотировать этот бизнес.

Другая категория топ-менеджеров и бизнесменов не рвется на госслужбу. Но власть может сделать им статусные предложения, от которых тяжело отказаться. Бывший пивовар Таймураз Боллоев назначен вице-президентом «Олимпстроя». Почему? Он опытный менеджер, умеет работать в условиях ограниченного времени и ресурсов. При нем в «Балтике» были невысокие зарплаты, он запрещал летать бизнес-классом, а служебные автомобили считал роскошью. Теперь Боллоев считается одним из кандидатов в президенты «Олимпстроя».

Экс-глава «Аэрофлота» Валерий Окулов стал заместителем министра транспорта Игоря Левитина. Вряд ли это обыкновенная «почетная» отставка с компенсационным пакетом. По мнению главы аналитической службы «Авиапорт» Олега Пантелеева, от создания укрупненного авиационного ведомства не уйти, и Окулова могут рассматривать как потенциального руководителя новой госструктуры.

Недавно обозначилось еще одно веяние. Названа первая сотня президентского кадрового резерва, среди которой более десятка топ-менеджеров крупнейших компаний. Основной принцип отбора заимствован у Ассоциации менеджеров России — «лучшие выбирают лучших»: 150 ведущих бизнесменов и экспертов выбирали лучших, по их мнению, специалистов. Впрочем, статус резервиста – не должность. Кремль не обязан назначать их на госпост, а кандидат не обязан работать на державу.

«Ко» попытался показать новые тенденции, рассказав о наиболее ярких представителях бизнес-элиты, кто в ближайшее время может оказаться на госслужбе. Кто-то пойдет на это ради спасения бизнеса, некоторые – для собственного пиара и реализации своих амбиций.

Бесценный дар

Еще год-полтора назад глава «Металлоинвеста» Алишер Усманов строил наполеоновские планы по созданию крупнейшего в России горно-металлургического холдинга. Но его компания больше других пострадала от кризиса. Долг четвертого в мире производителя железорудного сырья – один из самых высоких в отрасли, а падающая выручка сокращает возможности по обслуживанию займов. До кризиса предприниматель утверждал, что его бизнес стоит более $20 млрд. А сейчас?

«Мы справедливо оцениваем свои активы – их цена сегодня равна нулю», – говорил в январе Алишер Усманов. Поэтому он и лоббировал объединение «Металлоинвеста» с «Норильским никелем», крупнейшим в мире производителем никеля, а также с госкорпорацией «Ростехнологии», которую контролирует бывший коллега премьер-министра Владимира Путина Сергей Чемезов.

Усманов хотел продать свои долги государству в обмен на акции в объединенной компании и, таким образом, национализировать горно-металлургическую индустрию.

«Этот вариант позволил бы «Металлоинвесту» получить значительную долю в объединенной компании и расплатиться с долгами», – полагает эксперт Центра политической конъюнктуры Дмитрий Абзалов. Долги компании – около $5 млрд, примерно столько же составляет и совокупная задолженность ее владельцев. В залоге у банков находятся бумаги самого «Металлоинвеста» (12%) и пакеты акций других структур, которыми владеет Усманов (Сбербанк, «Газпром», «Мегафон» и т.д.). Но против подобного сценария выступил президент. Дмитрий Медведев пресек попытки слияния, заявив, что «Норильский никель» и другие прибыльные корпорации должны оставаться независимыми от государства.

Усманов уже реализовал 75% в операторе Южно-Тамбейского газоконденсатного месторождения. В докладе Центра политической конъюнктуры отмечается, что «Металлоинвест» «пока продает непрофильные активы, но уже в скором времени бизнесмен может расстаться с ключевыми металлургическими месторождениями».

При этом предприниматель продолжает поддерживать реноме мецената. В конце апреля на заседании Международной федерации фехтования (FIE), президентом которой он является, Алишер Усманов заявил, что собирается потратить на развитие мирового фехтования около $10 млн. Значительные средства уходят и в Лондон: Усманову принадлежит 25% акций английского футбольного клуба «Арсенал», за них он выложил около $110 млн фунтов стерлингов.

На что же рассчитывает бизнесмен? Помочь «Металлоинвесту», включив его в структуру «Ростехнологий», может Сергей Чемезов, поддерживавший укрупнение холдинга Алишера Усманова. Сейчас для олигарха это одна из немногих возможностей выжить, даже притом что «Металлоинвест» будет приобретен со значительным дисконтом. Если слияние произойдет, то Алишер Усманов станет первым предпринимателем, прошедшим превращение из полузависимого индустриального барона в менеджера государственной фирмы.

Неравный обмен

Если государство скажет, что должны его отдать, мы его отдадим (UC Rusal. – «Ко»), — заявил пару лет назад в интервью Financial Times Олег Дерипаска. — Я не отделяю себя от государства. У меня нет других интересов». Это заявление два года назад было воспринято рынком двояко. С одной стороны, как шаг от безысходности – мол, судьба компании в Кремле уже решена, с другой стороны, как отвлекающий маневр накануне IPO компании, чтобы успокоить будущих миноритарных акционеров в том, что их не ждет судьба инвесторов ЮКОСа.

Все знают, что Дерипаска входит в число наиболее приближенных к Кремлю олигархов, и никто не собирается отнимать у него компанию. Наоборот, в условиях кризиса его всячески поддерживают. Взять хотя бы рекордный государственный денежный транш в размере $4,5 млрд, организованный в суперкороткие сроки. Никто из бизнесменов не получил столь большой суммы, чтобы расплатиться по внешним займам.

Но ситуация у Дерипаски действительно патовая. Его состояние за минувший год сократилось с $28,6 млрд до $3,5 млрд. Прошлой осенью долг «Русала» превышал $14 млрд. Примерно столько же, по разным оценкам, были должны и другие компании, входящие в структуру «Базового элемента». Многие активы бизнесмена оказались заложенными под кредиты. С некоторыми он уже расстался: 20% канадской Magna, около 10% немецкой Hochtief, отданы 25% Strabag в обмен на полное погашение долговых обязательств перед банком Raiffeisen, «Главстрой-СПб» продан, а банк «Союз» санируется Газэнергопромбанком.

Под силу ли Олегу Дерипаске сохранить свою империю? Сейчас он из всех сил пытается удержать основной актив – «Русал», и государство ему в этом всячески способствует: оказывает помощь в реструктуризации долгов, кредитует предприятия. Проблема в том, что сама власть сегодня не заинтересована в национализации компании – деньги из резерва потребуются для спасения других утопающих, а их будет еще много. На определенной стадии даже бесплатное возвращение в лоно державы собственности от потерпевших фиаско «капитанов большого бизнеса» может стать для страны большой обузой.

Впрочем, существует сценарий, который, возможно, устроит все стороны. Если долги Дерипаски превысят реальную стоимость его активов и над холдингом нависнет угроза покупки со стороны иностранных компаний, в зачет кредитов государство, вероятно, попросит бизнесмена передать ему контроль над алюминиевым гигантом. В обмен олигарх может получить не только высокую властную позицию, но и интересное со всех точек зрения место работы. Например, губернаторский пост в Краснодарском или Хабаровском краях. Это станет хорошей компенсацией Дерипаске за более чем десятилетнюю консолидацию металлургических активов. Подготовка к Олимпиаде в Сочи и саммиту АТЭС на Дальнем Востоке обещает многомиллиардные вливания не только спонсорских, но и бюджетных средств, а денежные потоки пойдут, в том числе, и через краевую администрацию.

Сообщающиеся сосуды

Когда у американских регуляторов возникли претензии к нефтесервисной компании Halliburton, всплыло имя Дика Чейни, который с 1995-го по 2000 год, прежде чем стать вице-президентом США, был ее исполнительным директором. С началом послевоенного восстановления Ирака участие Halliburton в тендерах тоже спровоцировало множество нареканий, поскольку, по мнению других участников конкурсов, говорить о равенстве конкурентных возможностей было трудно. И это также связывали с именем Дика Чейни. Были к нему претензии и у прокуратуры, одно время обвинявшей его в том, что он «спекулировал на ограничении свободы людей»: у вице-президента США якобы имелись некие коммерческие связи с тюремным бизнесом, в частности, через инвестиционную компанию Vanguard Group.

В зарубежной практике, во всяком случае в новейшей истории, Дик Чейни, наверное, самый известный пример ухода бизнесмена в чиновники. И самый показательный – в том смысле, что для иностранцев, говорим ли мы о европейской, англосаксонской или азиатской традиции, такой переток, как феномен, не характерен. Там есть сформировавшийся рынок и устоявшаяся общественно-политическая структура, и в какой из этих сфер делать карьеру, решают, как правило, в молодости, определяясь раз и навсегда. Нацелившиеся на вершины госслужбы примыкают к политическим, партийным структурам, в которых им предстоит интенсивно работать, чтобы их партия взяла власть или удержала ее. Выбравшие бизнес строят его. Это, конечно, картинка идеальная, и на самом деле бизнес и госслужба и за границей – своего рода сообщающиеся сосуды. Но правда в том, что все-таки «сообщаются» они не так уж активно, явно и корыстно. Успешному бизнесмену и нет в общем-то необходимости уходить в чиновники: доходы у тех ниже. Что же касается, скажем, «заметания следов», прикрытия, то переход в госструктуры тут ничем не поможет. Скорее, наоборот, приблизит разоблачение – со стороны прессы, например. Проталкивание корпоративных или отраслевых интересов? В этом есть резон, и именно поэтому сложилась и эффективно работает лоббистская система. В США, например, она вполне официальна и регулируется законодательно.

Что же касается Дика Чейни, то он в свое время пошел в чиновники, по большому счету, по дружбе – чтобы поддержать своего ставшего президентом США друга.

Семейный бизнес

Генеральный директор авиакомпании «Трансаэро» Ольга Плешакова не случайно попала в первую сотню резерва управленческих кадров, находящихся под патронатом президента. Пока это единственная женщина в мире, которая возглавляет крупную авиаструктуру. И занимает она это кресло уже восемь лет.

«Трансаэро» – это семейный бизнес. Гендиректору принадлежит около 8% «Трансаэро», ее мужу и председателю совета директоров авиакомпании Александру Плешакову – почти 33% акций. Всего же под контролем семьи находится более 44% перевозчика.

Но главой авиационного семейства по праву считается мать Александра – руководитель Межгосударственного авиационного комитета (МАК) Татьяна Анодина. Ее слово является определяющим не только в семье, но почти во всех сферах жизни российской гражданской авиации. В полномочия Анодиной по МАКу, в частности, входит сертификация самолетов и всего аэродромного оборудования. Без подписи ее сотрудников ни один самолет не будет поставлен на серийное производство, не будет куплен и даже не поднимется в воздух. Без ее подписи не сможет работать ни один международный аэродром – МАК сертифицирует все аэродромное оборудование.

Многие связывают головокружительную карьеру Татьяны Анодиной с именем Евгения Примакова. С конца 80-х годов, после смерти мужа – министра авиационной промышленности СССР Петра Плешакова – их знакомство стало очень тесным, хотя его официальной женой она никогда не была.

Благодаря связям Анодиной в 1990 году появилась первая в СССР частная авиакомпания, которую возглавил ее сын. Александр занимал должности президента и генерального директора «Трансаэро», но в 2000 году решил уйти в политику. В 2000 – 2001 гг. он возглавлял Российскую партию будущего – небольшую партию, поддерживавшую президента Владимира Путина, а в 2003 году влившуюся в состав «Единой России». Был членом Совета Федерации от Пензенской области, но в 2003-м уступил место сенатора «единороссу» Александру Беспалову. А годом спустя Плешаков возглавил комитет Торгово-промышленной палаты по развитию авиационно-космического комплекса.

Сейчас «Трансаэро» занимает четвертое место в сегменте внутренних перевозок, но к 2011 году рассчитывает стать второй, заняв четверть рынка. С ноября 2008-го по март 2009-го перевозчик уже увеличил пассажиропоток более чем на 20%. Не пугает «Трансаэро» и создание «Ростехнологиями» и правительством Москвы авиакомпании «Росавиа», реальным конкурентом признается только «Аэрофлот».

Семейный бизнес предполагает и собственные правила игры. С одной стороны, в случае призыва супруги Александр Плешаков сможет возглавить авиакомпанию, с другой, у него больше опыта и политических амбиций, чтобы отстаивать интересы своей фирмы во властных структурах. Естественно, не без материнской помощи.

Чужая колея

В ближайшие пять лет нас может накрыть какой-нибудь финансовый кризис», – прогнозировал в июне прошлого года сенатор Сергей Петров, основатель и основной владелец группы компаний «Рольф». И был прав, хотя кризис «накрыл» Россию гораздо раньше и сильнее, чем кто-либо мог предполагать.

Сергей Петров частично оказался подготовленным к кризисным потерям. Еще в 2004 году он отошел от оперативного управления бизнесом, переключившись на разработку стратегии своей компании. А в 2007-м начал позиционировать себя не как бизнесмена, а как политического деятеля. Его состояние на тот момент достигло $1,7 млрд.

В декабре 2007-го он и вовсе ушел в политику – избран депутатом Госдумы от «Справедливой России». «Успешный бизнес на определенном этапе упирается в институциональные проблемы: он не может строиться без независимого суда, без очень надежного института частной собственности. Владельцам бизнеса нужны ясные правила игры, они не должны бояться, что завтра к ним придут и все отнимут, – объяснял он свое решение в одном интервью. – К сожалению, в России бизнес и государство находятся по разные стороны баррикад. (…). Пора понять, что мы все в одной лодке — бизнесмены, чиновники, президенты, мы граждане одной страны. Государство должно иметь долгосрочную стратегию с предсказуемыми правилами игры и гарантированной правовой защитой для всех».

Впрочем, в Госдуме он начал лоббировать интересы своей компании. Первый законопроект, в разработке которого Петров принял самое непосредственное участие, – поправки в Налоговый кодекс об отмене НДС при продаже подержанных машин. Оборот вторичного рынка автомобилей оценивается в $15 – $25 млрд. И эти деньги проходят мимо официальных дилеров.

Участие в законотворческой деятельности не особенно помогло бизнесу Петрова. В начале марта агентство Standard & Poor's (S&P) понизило рейтинг холдинговой компании «Рольф» до «негативного». В своем отчете S&P указывало, что на 31 декабря 2008 года общий долг дилера составил $810 млн, из которых $310 млн приходится на краткосрочные кредитные линии. Почему бы не задуматься о продаже? Тем более что и покупатели еще не разбежались: на актив Петрова претендуют компания A1 Investments, инвестиционное подразделение «Альфа-групп», предложившее «Рольфу» объединиться со своим дилерским холдингом «Независимость».

За первые три месяца этого года производство легковых автомобилей в России снизилось почти в три раза, по сравнению с I кварталом прошлого года, а спрос на новые машины в апреле сократился на 45 – 50%. При дальнейшем ухудшении ситуации, а в этом мало кто сомневается, лучший выход для Петрова – пересидеть кризис в Госдуме или дождаться предложения от Минпрома возглавить автомобильное направление министерства.

Страховой резерв

Наименее рентабельные страховщики уже начали уходить с рынка, а глава «Росгосстраха» Данил Хачатуров, который контролирует около 75% акций компании, как бы бравируя, еще недавно заявлял, что в скором времени отрасль покинут по крайней мере две сотни игроков. Но время, когда можно было захватывать рынок, невзирая на потери, прошло.

«Росгосстрах» подобен поезду, набитому золотом и бриллиантами», – рассказывал несколько лет назад бывший руководитель одной ныне обанкротившейся страховой компании. Он утверждал, что для сохранения лидирующих позиций на рынке «Росгосстрах» не особо заботился о поддержании рентабельности бизнеса, по крайней мере в сфере автострахования, раздавая полисы направо и налево. Этим активно пользовались мошенники, зарабатывавшие неплохие деньги на автоподставах. Но первенство на рынке дорогого стоило, поэтому на такие «мелочи» можно было не обращать особого внимания, проплачивая масштабные рекламные кампании со слоганом «Росгосстрах». Все правильно сделал».

Сегодня многое изменилось. «Чтобы привлечь денежный поток, у вас два выхода. Первый – пойти в банк и попытаться получить кредит. Во-первых, вы заложите все, что есть, и даже больше. Во-вторых, по ставке 25%. Для этого надо торговать либо наркотиками, либо оружием. Второй выход – либо повышать комиссионное вознаграждение, либо снижать тарифы, только чтобы получить кэш. Что будет через год, уже никого не волнует, и это очень плохо, потому что страховые компании всегда живут с лагом плюс год», – сетовал Хачатуров в интервью одному из изданий.

В ноябре прошлого года «Росгосстрах» обратился к министру финансов Алексею Кудрину с просьбой одобрить допэмиссию акций на 43 млрд руб. При доле государства, которому принадлежит 25% плюс 4 акции, бюджетные расходы составили бы около 11 млрд руб. Председатель правительства Владимир Путин идею допэмиссии поддержал, но без участия государства, то есть согласился на размывание пакета, или дальнейшую приватизацию страховщика.

Кроме того, в начале этого года Минфин решил предоставить «Росгосстраху» кредит на 5 млрд руб. Но эта сумма, по мнению экспертов, вряд ли спасет компанию, хотя «утонуть» власти ей тоже не дадут.

В этих условиях единственным или, по крайней мере, наиболее логичным выходом для Хачатурова представляется передача контроля над «Росгосстрахом» государству. Тем более что от масштабных планов экспансии, в том числе за рубеж, страховщик, судя по всему, отказываться не собирается.

Что касается самого Хачатурова, то роль наемного менеджера в госкомпании его вряд ли устроит. На рынке не исключают, что он даже может стать новым главой Федеральной службы страхового надзора, которой до недавнего времени руководил Илья Ломакин-Румянцев. По крайней мере, его опыт в страховом бизнесе мог бы быть там весьма востребован, полагают некоторые эксперты.

Панельная крыша

Среди вероятных кандидатов во властные структуры эксперты все чаще называют главу строительной корпорации «СХолдинг» Алексея Шепеля. В течение двух лет он был начальником управления градостроительного департамента Москвы и на этом посту активно пропагандировал идею переселения очередников в Подмосковье. В марте 2008 года Шепель оставил свою должность со скандалом. Однако теперь он претендует на кресло чиновника федерального уровня.

По данным «Ко», из московского правительства девелопер ушел из-за ссоры с главой столичного стройкомплекса Владимиром Ресиным. После этого даже мэр Москвы Юрий Лужков обронил несколько скептических замечаний о личных и рабочих качествах Алексея Шепеля.

Однако государственный пыл у предпринимателя не угас. С началом кризиса он стал предлагать все новые и новые механизмы спасения строительной отрасли.

Свою основную идею глава «СХолдинга» озвучил осенью прошлого года: за счет городского бюджета построить около 2,5 млн кв. м жилья на землях подмосковных лендлордов. При этом сам Шепель надеялся выступить в роли соинвестора, а также предложить застройщикам свои запатентованные серии панельных домов. Но идея не заработала. Более того, московские власти на два года вовсе отказались строить социальное жилье в Подмосковье.

Следующей инициативой Алексея Шепеля стало изобретение мобильного домостроительного комбината. Причем стоимость жилья, возведенного по такой технологии, составит 18 000 руб. за кв. м. Однако и это ноу-хау оказалось невостребованным. Позднее Алексей Шепель говорил о необходимости привлечения девелоперов, специализировавшихся даже на объектах бизнес-класса, для постройки доступного жилья. Более того, глава «СХолдинга» заявил, что правительство Москвы уже решило привлечь «ДОН-Строй» для строительства дешевого жилья, а обязательным условием для получения госзаказа якобы должно было стать возведение панельных домов серий С-220 и С-222, права на которые принадлежат «СХолдингу». Впрочем, эти сообщения в «ДОН-Строе» были опровергнуты.

Однако, несмотря на последние неудачи Алексея Шепеля, его навыки могут быть востребованы на федеральном уровне. С одной стороны, он обладает связями в девелоперском бизнесе, а частные компании могут быть привлечены для строительства жилья на деньги Фонда содействия развитию жилищного строительства. С другой стороны, глава «СХолдинга» из-за личного конфликта со столичными чиновниками в какой-то мере оппозиционен «московской системе», притом что обладает знаниями, как эта система работает.

Наконец, кресло чиновника весьма интересно самому Шепелю – в ближайшее время он может лишиться своего частного бизнеса. В апреле ЦНИИЭП жилища подало в Московский арбитражный суд иск о банкротстве «СХолдинга». Основание – не завершенное с 2004 года строительство жилого дома на Велозаводской улице в столице. По данным ОРСИ, у «СХолдинга» есть непогашенные обязательства на 1,5 млрд руб.

В такой ситуации Алексею Шепелю сложно будет найти применение своим сериям домов самостоятельно, и, вероятно, он планирует задействовать для этого федеральный ресурс, закрепившись на официальной должности.» (18.05.2009)

Андрей Красавин, Максим Логвинов, Алексей Лоссан, журнал «Компания»

Прим. FLB: Говорят, что Алексей Шепель является консультантом старожилов одной из «кремлевских башен», готовящихся к деятельной работе по переподчинению Москвы после торжественного ухода Лужкова. Так что обыски в придворной московской строительной компании СУ-155 прошли совсем не случайно."