Создаются предпосылки для новой девальвации рубля
28 Мая 2009

• Версия для печати

Оригинал материала: Newtimes.ru

Дмитрий Докучаев берет интервью у Руслана Гринберга, директора Института экономики РАН

«Мало привести лошадей к водопою — надо, чтобы они еще захотели пить». От макроэкономической статистики просто сносит крышу — настолько противоречивы сигналы. С одной стороны, спад ВВП в I квартале — 9,5%, а обвал промышленного производства в апреле — минус 16,9%. С другой — за последние два месяца российские фондовые индексы выросли на треть. Рубль заметно укрепился по отношению к доллару и евро. А баррель нефти с начала года подорожал с $36 до $58. Что происходит — The New Times выяснял у директора Института экономики РАН, члена-корреспондента РАН Руслана Гринберга

Чем объяснить такой провал по ВВП за I квартал?

Все тем же: за последние 10 лет у нас так и не появилось собственного производства, которое бы удовлетворяло запросам отечественных потребителей. В результате Россия вошла в кризис с экономикой, которая полностью зависит от конъюнктуры мировых цен на 10–12 топливно-сырьевых товаров: нефть, газ, металлы, лесоматериалы... По всем, кроме, может быть, золота, цены упали и продолжают падать — отсюда и падение ВВП.

Но все же цена на нефть с начала года выросла почти на 60%...

Это ни о чем не говорит. В самое ближайшее время она может опять пойти вниз. Хотя ОПЕКу и удается контролировать объемы продаж, спрос на нефть в условиях мировой рецессии остается небольшим.¹ Он явно меньше предложения, а значит, нефть еще будет дешеветь.

В двойной ловушке

Индекс промышленного производства в апреле упал на 16,9% к апрелю 2008 года. Такого обвала в России не наблюдалось 15 лет...

Я бы не переоценивал эти цифры: все-таки мы сравниваем с апрелем 2008 года, а тогда месячный рост был свыше 9%, так что база для сравнения оказалась высокой. Но понятно: долгожданного процесса импортозамещения, которое должно было наступить после девальвации рубля в конце прошлого года, не произошло.

Между тем после кризиса 1998 года экономика начала расти именно благодаря тому, что оживились отечест­венные производители.

Почему этого нет сейчас? Отчасти из-за сырьевой структуры нашей экономики. Отчасти потому, что нынешний кризис — первый по-настоящему глобальный: он охватил все отрасли и все страны. На Западе мощная рецессия, в Китае — резкое падение темпов роста... В этой ситуации российская экономика оказалась в двойной ловушке: и внутреннего спроса нет, и внешний упал.

Как объяснить тогда тот факт, что с апреля российские фондовые индексы ММВБ и РТС выросли с 680–760 до 970–1050 пунк­тов?

Положительная динамика наблюдается на многих мировых фондовых площадках. Но следует учитывать, что до этого фондовые рынки повсеместно очень сильно просели. Так что их нынешний рост вовсе не обязательно характеризует начало нового тренда, а может означать лишь отклонение от старого, негативного. В особенности это касается российского фондового рынка, обороты которого по сравнению с ВВП очень малы.

Почему так сильно укрепляется рубль: за последние два месяца курс доллара упал с 36 до 31,5 рубля?

Потому что Центробанк не противостоит этой тенденции. А поскольку приток валюты в страну благодаря росту цены на нефть все-таки в последнее время увеличивается, то и рубль укрепляется.

Лично я считаю, что ЦБ напрасно сейчас играет в укрепление рубля. Пока инфляция высокая, надо курс рубля плавно понижать. Иначе у нас образуются ножницы: доллар в мире укрепляется, а в России слабеет. Мы не можем постоянно идти против мировой тенденции. Тем самым создается предпосылка для новой девальвации рубля — но уже обвальной. На месте руководства Центробанка я бы проводил прямо противоположную политику: не укреплял национальную валюту, а тратил рубли на скупку поступающих в страну долларов — они еще нам пригодятся.

Инфляция отложена

В апреле темпы инфляции снизились до 0,7%, хотя еще в марте месячный рост цен был в два раза выше. Что произошло?

Замедление темпов инфляции говорит лишь о том, что законы рыночной экономики, даже такой монополизированной, как в России, все-таки работают.

В феврале–марте оптовики вынуждены были снижать свои цены, но до поры до времени на стоимости конечной продукции это никак не сказывалось. А сейчас сказалось, даже несмотря на то, что у нас очень низкое предложение отечественных товаров, а доля импорта в потребительском обороте сильно увеличилась за предыдущие годы. Кроме того, у меня есть гипотеза, что к апрелю исчерпался рост цен на импортное продовольствие, вызванный девальвацией: не может же импорт продолжать дорожать, особенно в условиях падения платежеспособного спроса населения.

Значит ли это, что, по крайней мере, высокая инфляция нам в ближайшее время угрожать не будет?

Я бы не был столь категоричен: отложенная инфляция никуда не делась. И потом: это же позор иметь инфляцию выше 10% и в то же самое время мечтать о превращении страны в финансовый центр! По темпам инфляции мы уверенно держим первое место среди двадцати ведущих экономик мира: у развитых стран и у большинства развивающихся она чуть больше 0%, а у нас в 30–40 раз выше. Ну снизится она по итогам года на 0,5% — это же смех! У роста цен в России системные и застарелые причины: почти нет внутреннего производства и нет мощного антимонопольного давления, поэтому вступать в ценовые сговоры очень легко.

Говорят, что колоссальные антикризисные средства (3 трлн рублей) еще не начали толком поступать из бюджета в экономику: правительство стремится сдержать рост денежной массы. Но к середине лета эти триллионы неизбежно выльются на рынок. Что тогда будет с инфляцией?

Я не исключаю резкого скачка цен. У нас накачка экономики ликвидностью происходит не так, как на Западе. Там тоже выделяются из бюджетов колоссальные средства на поддержку банков, реального сектора и домохозяйств, но это происходит практически при нулевой инфляции. То есть если там увеличивается спрос — это сначала ведет к росту предложения, а потом уж, по мере насыщения спроса, к росту цен. У нас же вливания происходят при двузначной инфляции и крайне узком предложении. Поэтому в России ожидаемый рост спроса (который обеспечивается «антикризисными» деньгами) сразу же приводит к новому витку инфляции, минуя стадию повышения предложения товаров и услуг.

Обама поможет

До сих пор самый негативный прогноз российской экономике давал МВФ, который считал, что спад ВВП будет минус 6% по итогам года. Судя по тому, что мы увидели в I квартале, падение может оказаться гораздо большим?

Конечно, будет рецессия с глубоким минусом. Но хочется быть оптимистом и надеяться, что пару процентов российский ВВП до конца года отыграет. Скорее всего, по результатам 12 месяцев все-таки будет спад в 5–6%.

То есть что-то будет расти?

Думаю, это может быть пищевая промышленность. Хочется надеяться, что какие-то инфраструктурные проекты будут реализовываться — это единственная возможность запустить хоть какой-то маховик роста. Но главные надежды я связываю с макроэкономической ситуацией в мире: надеюсь, что в США выздоровление пойдет быстрее, чем говорят прогнозы, что им эффективно удастся избавиться от «токсичных» бумаг, и уже к концу 2009 года там проявятся позитивные сдвиги. Я верю в Обаму.

Значит ли это, что сразу вслед за выздоровлением американской экономики следует ожидать выздоровления нашей?

Не стоит забывать, что Америка — это страна, на которую приходится более 1/5 мирового ВВП. Если она начинает предъявлять спрос на товары и услуги, то весь мир идет за ней. Рост потребительского спроса в США приведет в движение международный рынок товаров длительного пользования. Это вызовет оживление экономики повсюду, в том числе и в России.

А что, по вашему мнению, станет индикатором того, что российская экономика начала вылезать из кризиса?

На этот вопрос нет точного ответа. Полагаю, что если 2–3 квартала подряд будет повышаться ВВП, то можно будет делать вывод о том, что мы легли на траекторию устойчивого роста. Сейчас этого не происходит. Пока единственный способ стимулирования спроса в России — это накачка экономики ликвидностью. Результаты аховые, о чем свидетельствуют цифры спада промышленности и ВВП. Как говорится, мало привести лошадей к водопою — надо, чтобы они еще захотели пить. Наши кони пока не хотят.

В конце прошлого года многие эксперты предсказывали, что на март 2009 года придется пик кризиса. Март позади, и ожидания катастрофы явно пошли на спад. Самое плохое все-таки позади?

Это скорее относится к психологии людей, чем к реальному положению дел. Если чего-то страшного долго ждешь, а оно все не наступает, то постепенно начинает казаться, что и не наступит никогда. А тут еще лето впереди — хочется думать об отпуске, а не о кризисе. Но угроза нового обвала никуда не делась. Никто же не гарантирует, что нефть так и будет стоить $60 за баррель, а не упадет снова, - рассказывает New Times

Справка:Руслан Семенович Гринберг родился в 1946 г. в Москве. Окончил экономический факультет МГУ. С 1981 года работал в Институте международных экономических и политических исследований РАН (директор — с 2003 по 2005 г.). Доктор экономических наук (1996 г.), член-корреспондент РАН (с 2006 г.), академик Международной академии менеджмента, директор Институ­та экономики РАН (с 2005 г.), главный редактор журнала «Мир перемен». Автор свыше 250 научных трудов.