Тезисы о греческом кризисе
10 Сентября 2011

• Версия для печати

Логика греческого кризиса довольно незамысловата.

1. Германский крупный капитал постоянно нуждается в рынках сбыта и гарантированных источниках сырья. На язык пропаганды они переводят его в виде требований «жизненного пространства» и объединенной Европы.
2. Пока германский капитал был в политическом блоке с прусскими юнкерами, рынки завоевывались войнами — с Наполеоном в 1813 и 1815, с Австрией, Данией, Францией (1870), Первой и Второй мировыми. Получалось не всегда хорошо — конкуренты были сильными.
3. Но существование ГДР уничтожило пруссачество. Пруссачество, прусский дух — это ведь не национальное качество, это качество социально-экономическое, основанное на крупном капитализировавшемся землевладении в условиях низкого плодородия почвы, бедных земель и постоянных войн, своего рода фронтира. Нынешняя Германия, материализовавшая мечты Фридриха Великого, Бисмарка, кайзера Вильгельма и ефрейтора Шикльгрубера о единой Европе — это больше не страна прусских юнкеров. Этой сверхдержавой (а теперь уже и единой Европой) правят баварцы, рейнцы, майнцы, гессенцы, далекие от прусского милитаризма. У них тоже есть свой милитаризм, и судьба Югославии его продемонстрировала во всей наглядности, но это совсем иной милитаризм. Капитал не знает ни национальности, ни религии. Деньги вообще не пахнут, особенно большие деньги.
4. Промышленность стран южной и восточной Европы Германия успешно уничтожила в рамках объединения Европы. При этом германская экономика продолжала развиваться.
5. За счет финансовой подпитки и существования de-facto единого эмиссионного центра евро удалось подкрепить позиции хозяев жизни в Греции, Испании, Португалии, даже Италии.
6. Структура капитала в Южной Европе отличается от германской, ведь немаловажную роль играют и исторически сложившиеся традиции привлечения капитала. Например, для частных предприятий Южной Европы характерно желание избегать продажи акций своих предприятий, сохраняя полный контроль над ними. Предприятия привлекают дополнительный капитал преимущественно в виде займов.
7. На югах капитал не любит дробиться, а прибыль получается от владения предприятиями. Напротив, в Германии главная прибыль формально получается через управление капиталом, а не получение дивидендов, например, через представление кредитов подконтрольным банками. В современных условиях кредиты становятся гораздо более значимым ресурсом капитала, чем собственные средства компании, принадлежащие акционерам, займы могут быть на порядок больше акционерного капитала. Если, скажем, пассивы компании (ее задолженность) в десять раз больше средств, привлеченных от размещения акций, то при ставке по займам в 10% компания будет ежегодно выплачивать заимодавцам сумму, равную всем средствам акционеров.
8. Когда речь идет о том, что та или иная крупная компания «принадлежит» или «контролируется» той или иной финансовой группой, то обычно имеется в виду то, что эта компания финансово обслуживается в кредитных учреждениях, принадлежащих этой группе. То есть, например, если компания берет у группы текущие кредиты под ставку LIBOR+1% на сумму в миллиард, то для группы, имеющей огромные лимиты на межбанковском рынке, 1% от миллиарда — это фактически дармовые, безрисковые деньги. Желающих получить эту прибыль — много, и борьба за эти средства идет очень жесткая. Кроме того, обслуживающая группа имеет возможность оперировать текущими остатками на счетах компании. Обычно они очень велики. Как результат, выходит, что группа берет деньги самой компании и дает их в долг той же самой компании уже под процент.


9. В Германии безбоязненная продажа собственниками компаний акций мелким инвесторам объясняется тем, что контроль над компанией можно осуществлять без сосредоточения собственности на ее акции в руках контролирующей группы. Деятельностью компании руководит Совет директоров, законодательно определенная процедура избрания которого фактически ведет к кооптации новых членов Совета директоров старыми членами, что обеспечивает преемственность реального контроля над компанией изначальными владельцами. Более того, оказывается, что быть собственником более рискованно и менее выгодно, чем просто обязывать эту компанию кредитоваться в своей хозяйственной деятельности у определенных банковских структур. С одной стороны, это сокращает налогообложение (налоги выплачиваются за счет мелких инвесторов, а не за счет настоящих хозяев), а с другой — минимизирует риски от неудачной хозяйственной деятельности. Если компания понесет убытки, то это будут убытки акционеров, между тем как кредиты заимодавцам (реальным хозяевам, но формально юридически независимым структурам) будут выплачены согласно действующему законодательству, в том числе и за счет мелких инвесторов, вложившихся в капитал компании.
10. Возможно, капитал стран Южной Европы со временем тоже пойдет по этому пути, но пока там ситуация принципиально иная. Традиции и инерционность экономических структур создают иную модель.
11. Для получения прибыли через движение капитала, как в Германии, а не через собственность, исключительно важна крепкая валюта, какой и стало евро. Для получения прибыли через собственность наличие крепкой валюты менее важно. Если капиталисту принадлежит завод, то инфляция драхмы ему не так угрожает, как финансисту, предоставившему заводу кредит.
12. Интересы греческого промышленного капитала страдали от сильного евро и заведомо проигрышной конкуренции с германскими концернами, но германцам удалось на тот момент от них откупиться. Немецкие и французские банки и финансовые компании завалили Грецию относительно дешевыми кредитами.
13. Под либеральным лозунгом уничтожения внутренних преград грекам и прочим испанцам объяснили, что в Объединенной Европе им должно быть все равно, где развивается экономика — в Мюнхене или в Патрах, а сильный евро — это хорошо. Португальцы и греки поверили. Их доверие подкреплялись кредитами. Как заметил по этому поводу один белорусский журналист, «кабанчыка адкормлівалі на чорны дзень».
14. Сильная валюта хороша только для экономики главного эмиссионного центра, то есть Германии, и в меньшей степени — Франции. Умные скандинавские и британские политики это поняли и в зону евро не вошли. Греки, справедливо считающие себя центром средиземноморской торговли, вошли. Евро для торгового капитала выгоден. А для промышленного — нет.
15. В результате промышленность Южной Европы удалось уничтожить. Нет, Фиат, Ени или Телефоника существуют благополучно, но огромное большинство предприятий, скажем, точного машиностроения просто исчезло, как и, например, химическая промышленность, верфи или шахты.
16. Рабочие места в промышленности уничтожались, власти говорили о том, что специализация Южной Европы в Европе Объединенной — сфера услуг. Читай, греческий фрезеровщик должен стать официантом и подавать немецким туристам кофе, а его дочь — проституткой для обслуживания матросов средиземноморского флота США.
17. На самом деле, либерализм продемонстрировал себя полностью — выживает сильнейший. Сильнейшей была промышленность Германии. Нет, капитал не злокознен, не злобен, он просто безразличен ко всему, кроме своих прибылей, но именно это и предполагает поиск более дешевых средств достижения максимизации прибылей. А ими стало уничтожение греческой промышленности.
18. При этом в рамках Объединенной Европы перенос неэффективной промышленности из Германии в менее развитые страны происходил, но шел по большей мере он в европейские страны, не входящие в зону евро — на Восток, а не на Юг.
19. Германские и французские банки финансировали греческие займы. Теперь, в случае дефолта и выхода Греции из зоны евро назад, к драхме пострадают, прежде всего, они. Именно для недопущения таких потерь ЕС и МВФ согласились напечатать еще денег и дать их греческому правительству. Денег этих, вернее всего, хватит на первые выплаты банкам. Их убытки, по меньшей мере, отсрочены, а дальше можно будет и поменять что-то. Даже включить печатный станок. Это выбор из двух зол, заканчивающийся, как обычно, компромиссом. Пока неясно, хорошим или плохим.


20. Создается впечатление, что в Греции все-таки готовят дефолт. Выход из зоны евро, отказ в обслуживании полученных кредитов или перевод его в новые драхмы, резкая и быстрая инфляция с фактическим обесценением задолженности могут спасти крупный греческий капитал. Но он уже слишком завязан на Германию. Даже повязан... И политических сил у греческого капитала меньше, чем у германского. Но капитал правит миром, только если ему это позволяют обездоленные. А греки, да и испанцы, португальцы и итальянцы уже показали, что добровольно на ухудшение своей жизни не пойдут...
21. В Европе, которая была вынуждена согласиться на кредитование греческого бюджета, есть полное понимание того, что денег назад греки не выплатят — откуда они их возьмут...
22. Если Греция сейчас рухнет, то к власти там придет ультралевая коалиция — коммунисты в блоке с анархистами и крайне левыми партиями. При внимательном изучении ситуации в Греции создается впечатление, что крайне левые готовятся взять власть. Но отношение к проблеме долга у них различно: объединение левых партий Сириза и маоистская КОЕ настаивают на «проведении новых переговоров о долге», анархисты говорят об отказе обслуживания внешнего долга подобно модели, принятой правительством Корреа в Эквадоре, троцкисты из греческой секции Объединенного секретариата 4 Интернационала говорят о решении проблемы по модели правительства Киршнера в Аргентине, а ЕЕК призывает к полной отмене внешнего долга и национализации банков. Самая влиятельная партия, которая будет основой коалиции левых — крупнейшая компартия ККЕ (КПГ) отказывается высказывать свои планы. Положение в Испании и Португалии отличается немногим. Да и в других малых странах — Финляндии, Исландии, Дании, в Италии задолженность может оказаться критической.
23. Тем не менее и германский, и греческий капитал готов использовать вооруженную силу для решения своих рыночных проблем, хотя в арсенале у промышленного и финансового капитала есть и мирные методы. Война, особенно война против собственного народа — вещь дорогая.
24. Сейчас миролюбие правящих слоев опирается исключительно на добрую волю их самих. Будет ли так всегда? Этот-то вопрос и беспокоит. Средств заставить их быть миролюбивыми ни у кого нет.

Оригинал материала: Русский обозреватель