Станица Кущевская: "Цапки - это наше все".
24 Октября 2011

• Версия для печати

Станица развитого феодализма. В декабре печально знаменитая станица Кущевская будет голосовать за «Единую Россию» — в этом уверены и простые ее жители, и администрация. Трагические события годичной давности — убийство 12 человек бандой Сергея Цапка, — если и не стерлись окончательно из памяти, то уж во всяком случае никак не повлияют на политические предпочтения местных. В феномене Кущевки и «цапков» разбирался корреспондент The New Times, уроженец этой же станицы.

Губернатор Александр Ткачев посетил Кущевку 20 октября, сразу после The New Times, и посвятил ей 15 записей в своем Твиттере. Общий пафос кристально ясен: все виновные уже наказаны, больше подобного не допустим, а если кто считает Кущевку олицетворением зла, то приезжайте и посмотрите на прекрасный фонтан, бассейн, Ледовый дворец, куда едут кататься на коньках аж из Ростова, на новый детсад и завод по ремонту бронетехники. Ну разве что-нибудь не так?

Не хуже, чем обычно

Кущевка в октябре встречает проливным дождем, ветром, сгибающим до земли все еще желтые заросли акации, и не южным, пронизывающим до костей холодом. На въезде в одну из самых больших кубанских станиц на федеральной трассе М4 «Дон» возвышается огромный каменный монумент в виде скачущего на полном ходу казака. Резвый конь, развивающаяся за спиной наездника бурка и традиционная шапка-кубанка напоминают о советских партизанах из культового послевоенного фильма «Смелые люди».

Сторож Женя, в прошлом участковый милиционер в одном из кущевских микрорайонов, сухой крепкий мужчина лет 55, с удовольствием встречает нежданных гостей, нарушивших его унылое одиночество на вверенном для охраны объекте. Для разговора Женя предлагает подняться на дозорную казачью башню, с высоты которой огромная Кущевка видна как на ладони. Башня является частью исторической реконструкции — казачьего Кущевского куреня с музеем и православной часовней, воссозданными казачьими домами.

«Не слушайте вы никого! Про нас столько уже всего наврали и в прессе, и по телевизору, что тошно становится. Было б здесь так плохо, разве Кущевка так расстроилась бы? — задает Женя риторический вопрос и показывает границы поместий, выросших на окраинах станицы за последние несколько лет. — Ясное дело, в семье не без урода. Но с этими отморозками, которые грудного ребенка ногами раздавили, мы бы и сами разобрались». «А как же страх, сотни изнасилований, жалобы людей на сходе у Бастрыкина?» — спрашиваю. «Так то ж фермеры. Люди с деньгами. У них интерес есть. Они землю делят и меж собой разбираются. А простым станичникам до их разборок, как до Марса. И изнасилований у нас не больше, чем в среднем по краю. И уж точно не 200, как об этом на всю страну раструбили. Кто б тут жил, если бы девчонкам проходу не давали. Ну а если ты юбку выше самого не балуйся надела и в ночь к парням на пьяную вечеринку пошла, то чего уж после этого жаловаться на изнасилование? Отдыхай по-другому. «Цапковские» своих вообще не трогали. Наоборот, к ним люди за помощью обращались. И они в отличие от милиции всегда помогали».

Будем за власть

Живут станичники и в самом деле неплохо. На 50 тыс. местного населения в Кущевке множество объектов социальной инфраструктуры: кроме Ледового дворца спорта шикарный даже по московским меркам стадион, просто Дворец спорта, Дворец детского творчества, Школа искусств. Перед всеми сооружениями — огромные во всю стену баннеры с медведем, триколором, надписью «Единая Россия» и призывом идти на выборы. И ведь пойдут. Почти все, с кем говорил корреспондент The New Times, снисходительно улыбаясь столичной наивности, объясняли: будем за власть голосовать, а за кого ж еще?

«Цапки» честно служат вышестоящему начальству: выборы нужны? Проголосуем! Денег не хватает? Сейчас пару чемоданов подвезем! А в обмен — самую «малость»: право быть единовластным хозяином на подконтрольной территории Сомневающиеся в довольстве и благонадежности кущевцев москвичи могут прогуляться по роскошному «Кущевскому Арбату» — так называется центральная пешеходная улочка станицы, где возле фонтанов в летнюю жару любят отдыхать местные жители. Но и окраины Кущевки мало чем отличаются от центра — та же тротуарная плитка, в каждом райончике современные гипер- и супермаркеты под местными сетевыми брендами. Очень похоже на дорогой обезлюдевший курортный город Черноморского побережья. Все автобусные остановки, как на Западе, стеклянные, чистые, с дружелюбной социальной рекламой, призывающей молодежь любить свою станицу, беречь здоровье и не употреблять алкоголь и наркотики. Но самое главное — на каждом шагу в Кущевке стоят добротные кирпичные дома, к которым примыкают ухоженные, украшенные ландшафтным дизайном приусадебные участки.

Единственным местом, где корреспонденту The New Times встретились разбитые дороги и неказистое жилье, оказалась его непосредственная родина, «авиагородок» — так в Кущевке называют закрепленный за федералами военный городок при авиационном полке Минобороны, расположенный на отшибе.

Есть в Кущевке и своя «Рублевка» — улица Зеленая. Но на фоне общей ухоженности станицы дорогие особняки, среди которых встречаются и настоящие замки, выполненные в китайском архитектурном стиле, совершенно не выглядят наглым вызовом, чего не скажешь об особняках настоящей подмосковной Рублевки или замках «удачных предпринимателей» где-нибудь в Рязанской губернии, возвышающихся над руинами убитых временем хибар и помойками среднерусского пейзажа.

Что вызывает недоумение, — повсеместно развешанные баннеры «Продается». Чтобы получить объяснение массовому стремлению избавиться от добротной кущевской недвижимости, отправляемся в местное риелторское агентство. «Ну что вы, какой такой исход? При чем тут криминал? — смеется хозяйка агентства Антонина Федоровна. — Это нас еще в 2008 году кризис подкосил. Вот некоторые люди до сих пор и не могут подняться. Жалко, конечно. С ужасом ждем вторую волну. Если это случится, рынок недвижимости в Кущевке умрет окончательно». Антонине Федоровне совсем не подходит слово «риелтор», скорее она похожа на крепкого директора школы советской поры — энергичная крашеная шатенка вечного «предпенсионного возраста», на плечах — большой цветастый платок. Она явно не собирается переходить на компьютерные технологии, и все ее бесценные базы данных хранятся в толстом рукописном журнале, который она с готовностью извлекает из сейфа.

Цены на дома в Кущевке оказались по-кубански смелыми: самый обычный саманный домик типовой советской застройки «в три окна с фасада» выходил по гроссбуху Антонины Федоровны не дешевле 900 тыс. рублей. Кирпичные дома с участками от 9 до 12 соток идут ценой от 2 млн рублей. Ростовский товарищ корреспондента The New Times сокрушенно качал головой — по их, ростовским, меркам дорого.

«До кризиса у нас интересная тенденция наметилась, — продолжала консультировать Антонина Федоровна, — люди стали строиться не в станице, а на хуторах — при земле. В основном это фермеры. Земля у нас — главное богатство. Из-за нее и убийство это окаянное».

«Обычным людям все эти разборки пофиг, — продолжает дама-риелтор. — Те, кто друг друга стреляет, живут совсем в другом мире. И кто туда лезет, знает на что идет. У меня вот двое сыновей взрослых. Так они в одном классе с «цапковскими» учились. Парни как парни. Все знали, на кого они работают. И мои могли к ним примкнуть, но ведь не примкнули. В Ростове в институты поступили, людьми стали. И никто им не мешал, не угрожал и не запугивал. Тут каждый сам решает».

Как кущевскому главе удалось так обустроить станицу? Хозяйка, не колеблясь, раскрывает секрет здешнего социального благополучия: «Так у него с губернатором Ткачевым самые тесные отношения. Вот и на днях ждем его снова. А Ткачев денег на станицу не жалеет. Видели, какой курень на въезде в Кущевку отгрохали? Там летом люди с трассы круглые сутки останавливаются: кушают, отдыхают, гуляют кому надо. А после того как нам речку расчистили и пляж оборудовали, приезжие даже шутить стали, зачем, мол, на море ехать, когда здесь все так хорошо».

Недовольных в Кущевке так найти и не удалось. Кто-то жаловался, что рабочих мест мало. Но тут же оговаривался — если, конечно, не хочешь сельским хозяйством заниматься. А на вопросы о «цапках» и вовсе говорить отказывались: надоели, мол, уже за год с этой историей. «Вы прямо как спецкор какой-то вопросы задаете!» — нахмурилась администратор гостиницы «Огонек». Но паспорт с указанием в графе рождения станицы Кущевская и распространенная на Кубани фамилия — напротив гостиницы находился сетевой мясной магазин «Ермолинские полуфабрикаты» — успокоили ее: «Мы эту банду давно знаем. Они нас никогда не обижали. Я с Цапком в одной школе училась. Это теперь страшно становится — с кем теперь отношения строить? Ничего не понятно. Так все было хорошо».

За полгода до трагедии на выборах депутатов в совет Кущевского района уверенное большинство голосов завоевали единороссы: им досталось 13 из 18 мест. Главой района тоже стал единоросс Владимир Ханбеков. Он как стал руководить районом в 2002 году, так и продолжает. Очевидно, что никаких изменений и не произойдет: местные жители меньше всего хотят перемен.

С одной стороны, Кущевка — один из символов победившей вертикали власти и живое свидетельство того, что довольная власть может сделать для населения. С другой стороны, по крайней мере до трагической расправы над фермерской семьей Аметовых, Кущевка была не менее очевидным свидетельством взаимовыгодного симбиоза власти, криминала и самоустранившихся от коллективного управления собственной станицей граждан.

Кущевская трагедия не воспринимается самими станичниками как их личная беда. Люди четко разделили себя на «них» — тех, кому принадлежит реальная власть и земля, и оставшееся население, вполне довольное, если дело не касается их лично. В демократию и самоорганизацию масс здесь никто никогда не верил.

«Ты пойми, ведь реальное управление страной не прекращалось ни на одну минуту, — в бане, за щедро накрытым кубанским столом бывший полковник ФСБ, владеющий тремя частными гостиницами в Анапе, по старой дружбе «просвещал» корреспондента The New Times. — Криминал — такая же важная часть системы государственного управления, как и официальные институты. Сам знаешь, сколько «лжебанд» самой конторой создано было. Сейчас уже сам черт не разберет, где настоящий «вор в законе», где искусственно выращенный, а где склоненный к сотрудничеству местный бандит».

Прерывая полковника, в баню заглядывает молоденькая стройная девушка с волосами цвета воронова крыла, в купальнике, стрингах и длинных нейлоновых чулках с подвязками: «Мальчики, группа поддержки не нужна?» Увидев хозяина гостиницы, пришелица приходит в ужас и быстро прячется за дверью.

Спорить с бывшим коллегой не имеет смысла — четыре с лишним года назад, в бытность депутатом Госдумы, автор по обращению отстраненного от должности главы города Темрюк Александра Ермоленко проводил депутатское расследование в соседних с Кущевкой районах края. Пришлось детально поговорить и с самим Ермоленко. По сути, это была исповедь полукриминального авторитета, верно служившего краевым властям, пока его старые понятия не вошли в конфликт с новыми понятиями власти. «Выборы я мог делать под заказ любые. Народ меня уважал и боялся одновременно, — делился опытом Ермоленко. — Возить по 50 штук «зелени» ежемесячно — базара нет. Я бы и больше смог. Но банкротить своих же казачков для того, чтобы сверху пришли новые хозяева, — увольте!»

Бунт против уполномочившей его на власть системы вышел главе Темрюка боком: через неделю после того разговора он был арестован по обвинению в превышении должностных полномочий, осужден и отправлен на зону. Где и умер. От острой сердечной недостаточности.

Рассказанное Ермоленко — лучший анализ ситуации, создавшей предпосылки для трагедии, подобной той, что произошла в Кущевке. Принятые властью «на работу» местные авторитеты, «цапки» — это негласный инструмент управления населением на самом массовом низовом уровне, где никаких полпредов «ЕдРа» никто никогда слушать не станет. И «цапки» честно служат вышестоящему начальству: выборы нужны? Проголосуем! Денег не хватает? Сейчас пару чемоданов подвезем! А в обмен — самую «малость»: право быть единовластным хозяином на подконтрольной территории. Эдакий «общественный договор» бандитов с действующей властью.

Бывший кущевский участковый Женя рассказал, как в связи с делом «цапков» был приглашен понятым на обыск у местного руководителя подразделения по борьбе с экономическими преступлениями. С его слов, в огромном гараже подполковника милиции на четыре машины, среди которых были новенькие «Мерседес» и «Лексус», были найдены чемоданы с рублями. Всего — 40 млн рублей.

«Ну разве ж можно так жить на нашу ментовскую зарплату?» — сетовал сторож Кущевского мемориала казачьей славы.

Можно ли поверить, что в команде Ткачева никто не знал, кто такие Цапки и работавшие с ними офицеры милиции? А ведь контролировать «цапков» невозможно, они никогда не станут полностью управляемы, ибо, несмотря на обилие компромата, успешно воспроизводят себе подобную культуру, в которой новая поросль «цапка» от власти и спецслужб уже не зависит. Впрочем, волнует ли это тех, кто там, на самом верху? «Цапок» моего «цапка» не мой «цапок» — таков закон построенного в современной России неофеодализма, - пишет news times