Загадочный тандем
2 Апреля 2012

• Версия для печати

Это пример идеального тандема, когда оба партнера равновесны, но никогда не заходят на поляну другого. Пономаренко (он старше на три года) — это такой фронтмен: он всегда вел бизнес, формировал ключевые операционные решения, а Скоробогатько — это человек, ответственный за тылы и появлявшийся во время кризисных ситуаций: с ним советовались по политическим, имиджевым, репутационным вопросам«, — рассказывает бизнесмен Евгений Терентьев, несколько лет проработавший бок о бок с бывшими акционерами Новороссийского морского торгового порта. «Я никогда не слышал о том, чтобы между ними возникали какие-то существенные конфликты», — уверяет он.

По воспоминаниям Пономаренко и Скоробогатько (переданным через их пресс-секретаря), они познакомились 25 лет назад в Крыму и «это знакомство быстро переросло в крепкую многолетнюю дружбу». Их многое объединяет: оба родились на Украине — Пономаренко в Белогорске (Крым), а Скоробогатько в Горловке (Донецкая обл.), оба отслужили в 1980-х в армии, оба по первому образованию преподаватели физкультуры, а по второму — финансисты-экономисты.

С чего они начинали? «Это было время расцвета кооперативного движения, — говорит Пономаренко. — Наши кооперативы занимались всем, что пользовалось спросом у потребителей и приносило доход, в том числе было и парфюмерное направление».

Пономаренко и Скоробогатько упоминаются в книге Константина Чернецова «Крым бандитский», вышедшей в 1998 г. Пономаренко, говорится там, входил в группу, организовавшую «многопрофильный кооператив “Сейлем”, который к августу 1990 г. именовался “кооперативным объединением” и включал в себя восемь комиссионных магазинов, ресторан, бары, центры технического обслуживания и автоперевозок, туристическую фирму, медицинский центр и др. Затем в сферу объединения начали втягиваться несколько малых предприятий, а еще большее число или работали под сейлемовской крышей, или выполняли более-менее регулярные производственные заказы». У кандидата в мастера спорта по боксу Пономаренко, пишет Чернецов, была кличка Пономарь.

В 2005 г. Коптевский районный суд Москвы признал эти сведения не соответствующими действительности, указывает представитель Пономаренко и Скоробогатько Тамара Пахоменко.

Банкиры

В Москву Пономаренко и Скоробогатько переехали в конце 1991 г. «Это было время распада СССР — мы хотели развиваться и справедливо полагали, что легче всего делать это будет в столице», — объясняет Скоробогатько. Как и почти все, кто хотел разбогатеть, пошли в банковский бизнес. «Я познакомился с ними в 1993 г., вскоре после того, как уволился из вооруженных сил, — вспоминает профессор экономического факультета РГГУ Валерий Аксенов. — Мой друг Георгий Коваленко предложил мне работать в банке, где он стал совладельцем. Пономаренко и Скоробогатько входили в совет директоров банка». Аксенов стал заместителем предправления Автроконбанка. Тот наполовину принадлежал госконцерну «Автрокон» — наследнику советского производителя автобусов и троллейбусов. Но частные и государственные акционеры банка не сработались. В январе 1993 г. ЦБ назначил в банк временную администрацию «на период до урегулирования конфликтной ситуации».

Пономаренко и Скоробогатько утверждают, что совладельцами Автроконбанка не были. Но после конфликта акционеров оттуда ушли и купили свой банк — «крохотный Ялосбанк, где было порядка 100 корпоративных клиентов — предприятия малого и среднего бизнеса», говорит Аксенов. У Пономаренко со Скоробогатько на двоих было 40% Ялосбанка. Но и там вскоре произошел конфликт. «Две команды собственников — две разные стратегии, — объясняет Аксенов. — Партнеры — нефтяники и металлурги — готовы были выдавать более рискованные кредиты, что, разумеется, более доходно. Но стратегия Пономаренко была менее рискованной. В итоге он с командой ушел».

В 1996 г. Пономаренко и Скоробогатько стали совладельцами Русского генерального банка (РГБ). «У нас были взвешенные риски, почти не было невозвратных кредитов — такие были жесткие требования к кредитному портфелю, — продолжает Аксенов, ставший предправления РГБ. — Это шло от Александра Анатольевича [Пономаренко], и он был прав: Ялосбанк обанкротился, а РГБ прошел кризис 1998 г. без малейшего сбоя и даже совершил рывок». По данным «Интерфакс-ЦЭА», в 1998 г. РГБ занимал 96-е место по величине активов, а в 1999 г. — 62-е.

Впрочем, в кризис у РГБ все же возникли проблемы, и в их решении банку помог Владимир Штернфельд, основатель «Штерн-цемента». «Был кризис 1998 г. <…> Ему [Пономаренко] было тяжело, и “Росштерн” [владел “Штерн-цементом”] помог пережить эту историю, войдя в акционерный капитал РГБ. “Росштерн” получил, думаю, от 10 до 25%», — вспоминает Владислав Штернфельд, сын основателя «Штерн-цемента». Через несколько лет уже Пономаренко помог Штернфельду-старшему (см. врез). Пономаренко на вопросы о Штернфельде не ответил.

РГБ был корпоративным банком. Но в 2000-е «финансовая ситуация стала меняться», говорит Аксенов, и партнеры решили развивать розницу и делать универсальный банк. Они купили «Банк инвестиций и сбережений», присоединили его к РГБ, открыли новые отделения, и так получился «большой» Инвестсбербанк с активами в 24,8 млрд руб. (48-е место по России, данные «Интерфакс-ЦЭА» на 1 апреля 2006 г.). К нему присоединили еще пару региональных банков и все это летом 2006 г. продали венгерскому OTP Bank за $477 млн. Венгры оценили Инвестсбербанк с коэффициентом 3,7 к капиталу — обычное дело в то время. Инвестиции в создание банка источник, близкий к продавцам, оценивал тогда в $100 млн за 3,5 года, предшествовавшие продаже.

Аксенов говорит, что венгров привлекла широкая сеть отделений по Москве. Он сам участвовал в ее создании, уйдя из банка в девелоперскую компанию своих нанимателей — «ТПС-недвижимость». Одни помещения были арендованы, другие куплены, в основном брали площади в центре Москвы: «Это была одна из лучших сеток по Москве, что стало одной из причин сделки с OTP Bank», — доволен он (о девелоперских проектах ТПС см. врез).

Впрочем, к моменту сделки с венграми у Пономаренко и Скоробогатько уже был куда более крупный бизнес — Новороссийский морской торговый порт (НМТП).

Стивидоры

«Когда первый раз мы летели в Новороссийск, в наш самолет попала молния и нам пришлось садиться в Анапе. Вышли из самолета, увидели черный след — от кабины пилота по корпусу к двигателю. [Добравшись до Новороссийска], отводили душу у [гендиректора порта Владимира] Ковбасюка в кабинете до середины ночи. Это был грозный знак, но он не оказался плохим», — рассказывает Терентьев. Он работал коммерческим директором Михайловского ГОКа, а в 2003 г. пришел в «Никойл» Николая Цветкова специально, чтобы заниматься НМТП.

Порт был акционирован в 1992 г., а потом приватизирован по так называемому «второму варианту», где контрольный пакет якобы получает трудовой коллектив. В итоге крупные пакеты НМТП собрали «Никойл», РГБ и группа «Дело» Сергея Шишкарева (20% до сих пор у государства). «Никойл» и РГБ еще контролировали нефтепродуктовый терминал «Импортпищепром» и«Новорослесэкспорт».

С владельцем «Никойла» Цветковым Пономаренко и Скоробогатько познакомились на одном из советов директоров НМТП. Впоследствии, уточняет Скоробогатько, мы договорились о сотрудничестве с целью развития НМТП. А в 1998 г. он даже стал членом совета директоров «Никойла». «Они шли разными путями к своим приобретениям [НМТП]», — рассказывает Терентьев. Свою первую встречу с Пономаренко, ставшим председателем совета директоров НМТП, он отлично помнит: «Знакомство было красочным». «Когда он меня увидел, то сказал что-то в таком духе: как вы берете на работу таких людей, что они даже галстук подобрать нормально не могут, — смеется Терентьев. — Пономаренко считает себя эталоном определенного вкуса: он знает, как правильно жить, как правильно пить, что правильно есть» (см. врез).

В «Никойле» к порту относились как к большому бизнес-проекту, но все же как к непрофильному активу, говорит бывший сотрудник компании ТПС, которую создали РГБ и «Никойл» для управления своими активами. А для РГБ, по его словам, напротив, НМТП стал основным активом. «Я никогда не замечал и тени психологии временщиков, — говорит собеседник “Ведомостей”. — Это выражалось в проведении постоянных и серьезных инвестиционных проектов. Бывало даже так: мы отбрыкивались и не хотели вкладывать деньги, а РГБ, наоборот, активно настаивал». Он вспоминает историю с Новороссийским зерновым терминалом: «Мы панически не верили в него, но он себя оправдал. А таких примеров много: портовые реконструкции, расширение пирсов, строительство нового резервуарного парка на “Импортпищепроме”. За период, когда этот бизнес управлялся ими, он серьезно имущественно разросся». В 2002 г. грузооборот НМТП составлял 63 млн т, в 2010 г. — 82 млн т.

НМТП управлял Пономаренко — он возглавлял компанию ТПС, распоряжавшуюся совместным пакетом «Никойла» (ставшего уже «Уралсибом») и РГБ (ставшего Инвестсбербанком). Какой же вклад внес Скоробогатько, все эти годы строивший политическую карьеру? Член Совета Федерации с 2002 г., депутат Госдумы с 2003 г. и по сей день (сперва от ЛДПР, потом от «Единой России»), Скоробогатько, по словам экс-сотрудника ТПС, появлялся, «когда возникали какие-то кризисные явления». Один из таких случаев — конфликт с акционером НМТП, группой «Дело», в 2005 г.

Спор возник из-за гендиректора НМТП: «Уралсиб» и Инвестсбербанк добивались отставки Ковбасюка, а «Дело», наоборот, его поддерживало.

Сергей Шишкарев не комментирует эту историю, уточняя, что конфликт давно исчерпан и стороны разошлись довольные друг другом. Но источник, близкий к группе «Дело», говорит, что конфликт был не только из-за кандидатуры гендиректора. По его словам, Инвестсбербанк, «Уралсиб» и «Дело» разошлись во взглядах на то, как нужно распоряжаться финансовыми потоками НМТП: «Они [Пономаренко, Скоробогатько и “Уралсиб”] использовали деньги НМТП по своему усмотрению, хранили их на депозите в Инвестсбербанке и на них же скупали акции. А “Дело” это не устраивало». (Пономаренко не стал комментировать это, по его словам, «непрофессиональное суждение».)

Чехарда с увольнениями то Ковбасюка (против него завели уголовное дело о неуплате налогов), то зама Игоря Вилинова (его «Дело» обвиняло в растратах) завершилась продажей группой «Дело» 19,78% порта Инвестсбербанку.

По словам источника, близкого к «Делу», сначала оппоненты предложили низкую сумму сделки, но в итоге сделка прошла по вполне рыночной цене. В этом помогла «Альфа-эко», ее «Дело» пригласило за гонорар в несколько миллионов долларов, «чтобы структурировать сделку».

Вскоре после этого Цветков предложил партнерам выйти из проекта — он хотел сконцентрироваться на финансовом бизнесе. «Мы в этом проекте давно, много сделано, капитализация выросла, начали смотреть на рынок — кто бы мог приобрести», — рассказывает Терентьев. На продажу выставлялся весь пакет «Уралсиба» (33%) и Инвестсбербанка (34%). Оценка — около $1 млрд. Покупателей на такой актив — «считанные единицы», говорит Терентьев: интересовались структуры, «близкие к государству, но дальше всех переговоры зашли с «Промышленными инвесторами» Сергея Генералова. «Это был проект из разряда фантазийных. Порт был очень привлекательный, но где взять миллиард?» — говорит источник, близкий к «Промышленным инвесторам».

Но миллиард в итоге искать не пришлось: Пономаренко и Скоробогатько решили сами выкупить долю партнеров. Терентьев вспоминает, что по соглашению между «Уралсибом» и Инвестсбербанком «если один из партнеров не соглашается принять оферту [от стороннего инвестора], то он должен выкупить пакет своего партнера». «Уралсиб» этим воспользовался.

Пономаренко до последнего надеялся, что Цветков передумает продавать, говорит бывший сотрудник ТПС. Накануне закрытия сделки Пономаренко пытался убедить Цветкова не выходить из проекта, дескать, капитализация еще вырастет, а потом — IPO. Но тщетно. Покупку частично оплатили деньгами, вырученными от продажи Инвестсбербанка венграм. В 2006 г. 63,36% акций НМТП были записаны на офшор Kadina, в равных долях принадлежащий семьям Пономаренко и Скоробогатько.

«Когда они провели IPO, мы их от всей души поздравили», — рассказывает Терентьев. Размещение 20% акций прошло в ноябре 2007 г. на Лондонской бирже: рынок оценил компанию в $4,9 млрд.

«НМТП тогда разместился по цене управляющей компании порта Шанхай, — недоумевает глава исследовательского агентства InfraNews Алексей Безбородов. — “Тройка” их хорошо накрутила». Что Новороссийск не Шанхай, стало понятно быстро: в течение года после IPO акции НМТП упали больше чем впятеро. «Это нормально, — считает Терентьев. — Акции порта покупали портфельные инвесторы, а не стратегические. Они сначала покупали ожидания, потом продавали». «А потом еще два года после того IPO хозяева всяких шаланд, причалов, пристаней пытались продать свое хозяйство минимум за $100 млн, указывая на НМТП, — смеется Безбородов. — Это помогло и Генералову продать долю в НКК [Виталию] Южилину почти за $1 млрд. Отголоски IPO НМТП помогли и Globalports хорошо разместиться».

Сейчас за порт дают меньше $2 млрд, но Пономаренко и Скоробогатько уже продали его по более высокой цене.

Девелоперы

В 2008 г. Пономаренко и Скоробогатько уступили часть НМТП бывшему спарринг-партнеру Владимира Путина Аркадию Ротенбергу — связанные с ним структуры получили 20% Kadina. «Нам поступило предложение о покупке акций. Рассмотрев его и оценив ситуацию, мы пришли к выводу, что оно нам интересно…» — считает Скоробогатько. Пономаренко добавил, что средства от продажи пошли, в частности, на строительство и эксплуатацию торгово-развлекательных центров.

По мнению собеседников «Ведомостей», привлечение Ротенберга в партнеры — политический шаг. «Это могла быть попытка уравновесить “Транснефть”, — рассуждает бывший сотрудник ТПС. — Нужен сопоставимый по весу партнер». Почему «Транснефть» потребовалось уравновешивать? «НМТП арендовал у государства гидротехнические сооружения, сам перевалочный комплекс лишь отчасти принадлежал НМТП, остальная часть, в том числе резервуарная, была у “Транснефти”, — объясняет бывший сотрудник ТПС. — Из-за сложной правовой имущественной ситуации присутствие “Транснефти” было ощутимо». Президент последней Николай Токарев в интервью Argus Media описывал ситуацию иначе: «Это примитивный конфликт, связанный с тем, что у “Транснефти” фактически увели причальное хозяйство нефтегавани Шесхарис в 2006 г. И наши претензии к владельцам НМТП сводятся сегодня к одному: есть ваши обязательства, предусмотренные договором купли-продажи, — будьте любезны, обеспечивайте поддержание этого терминала в нормальном техническом состоянии. Если этого не делать, то через 3-4 года Ростехнадзор просто отзовет лицензию и остановит его работу».

«Примитивный конфликт» завершился тем, что Пономаренко, Скоробогатько и Ротенберг продали 50,1% НМТП тандему «Транснефти» и группы «Сумма» Зиявудина Магомедова, но получили за пакет очень хорошую цену. Магомедов говорил «Ведомостям», что пакет обошелся в сумму между $2 млрд и $2,5 млрд. В то время как на LSE в день закрытия сделки он стоил $1,38 млрд. Пономаренко уточняет, что НМТП «в тот момент завершал подготовку сделки по приобретению [у «Суммы»] другого торгового порта — Приморского.

Впрочем, часть премии Пономаренко, возможно, пришлось потратить на помощь «сопоставимым по весу» с «Транснефтью» партнерам. В марте 2010 г. он купил комплекс зданий, получивший скандальную известность как «дворец Путина».

В конце 2010 г. бизнесмен Сергей Колесников, бывший партнер петербургского знакомого Путина Николая Шамалова, написал открытое письмо президенту Дмитрию Медведеву, в котором рассказал, как он делал бизнес для Путина. Один из проектов — строительство под Геленджиком дворцового комплекса стоимостью около $1 млрд. Широкое народное обсуждение этой истории завершилось неожиданно: Пономаренко в интервью «Коммерсанту» объявил, что купил дворец у Шамалова и его партнеров (ведь это обычный девелоперский проект, не имеющий к Путину никакого отношения). Цену он не назвал, но согласился с оценкой завершенного проекта (площадью 26 000 кв. м) примерно в $350 млн, уточнив, что сейчас объект построен на 70-80%.

«Эта сделка была осуществлена по просьбе друзей Путина, партнеров Пономаренко, братьев Ротенбергов, — считает Колесников. — Мне покупать неудобно, поэтому купи ты — обычное дело».«Есть такое правило — покупать на скандале, а продавать на хороших новостях», — говорит Пономаренко. Ему удалось найти для дворца (он называет его «пансионатом») арендаторов. В сентябре 2011 г. «РБК daily» сообщила, что 7700 кв. м в «пансионате» за 35 млн руб. в месяц арендовал «Велесстрой». Интересно, что эта компания — давний подрядчик «Транснефти» (см. врез).

«Пономаренко и Скоробогатько — мужики заземленные, без иллюзий, без фантасмагорических концепций, очень прагматичные и здравые в своем прагматизме, — считает Терентьев. — У них чутье людей, крепко стоящих на земле, оно не подводило».

VIA Skandaly.ru