Четырехлетней давности дым
8 Августа 2012

• Версия для печати

8 августа 2008-го года началась война в Южной Осетии

Автор: Сергей Шаргунов

...Был август — и я полетел на войну. По своему хотению. Камеры у меня не было, только мобильник.

Сначала приземлился во Владикавказе, оттуда доехал до Рокского тоннеля.

Возле тоннеля стояла толпа беженцев: женщины и дети, они ждали, куда их отправят дальше.

— Ты туда не езжай, там ад, — говорила женщина с растрепанными волосами. — У нас в деревне одни рыдают, а другие смеются. Я всю ночь в подвале сидела и плакала, а соседка моя, грузинка, рано утром вышла и кричит бодренько: «Молоко! Кому свежее молоко?»

Бодрое молоко было самым горьким воспоминанием осетинки, у которой колени стерлись в мясо, потому что она ползла прочь, прячась за камнями от назойливого снайпера.

У тоннеля я сговорился с военными. Дал тыщу рублей, и меня взяли с собой. Миновав пыльный тоннель, мы въехали на землю войны. Я сидел на снарядах в мчащем БТРе, зажатый телами солдат, в узкое окошко виден был черный дым горящих сел.

Остановились.

— Снайпер! — заорали сверху.

В люк попрыгали все, кто был на броне, мы захлопнулись, дышать стало окончательно нечем.

Миновали зону обстрела. В люк снова проникал воздух, было опять чуть просторнее.

— Самолет! — заорали сверху.

И опять прыжки, кто-то коленом надавил мне на живот, захлопнулись. Мы разогнались с дикой скоростью.

— Надо быстро, тогда бомба не попадет, — сказал, отфыркиваясь потом, солдат, весь мокрый, как из воды.

Я закрыл глаза и увидел картинки. Обморок или странный сон? Я видел себя — разным. В основном — маленьким и летним.

Меня распихали и вытолкнули вон.

— Что это? — спросил непослушным языком.

— Цхинвали!

Я сел на пыль, в гильзы. Был день победы. Только-только грузин сломили. Грузия начала отступать. В городе не было еды и не хватало воды, но было вино. Сладкое и сильное, оно лилось, смывая кровь. В центре города испускали прощальный дымок три взорванных танка. Из черного окна осетинка, актриса местного сожженного театра, театрально рисовала мне смерть экипажа. Ближе к окраине, в районе «Дубовая роща» разлеглись убитые грузинские солдаты. «Негр!» — уверял ополченец про мертвого. А может, потемнел на солнцепеке грузин и стал африканцем? По убитым было видно, что они бежали вперед и вперед. В их застывших телах запечатлелась атака. Экипированные, оплавившиеся, ирреальные, это были словно бы тела космических пришельцев. «Может, сфотографировать?» — спросил я себя. И не стал.

Вернулся в центр. Прогулялся по тлеющей гостинице этаж за этажом. Заглянул в черные квадраты комнат, выжженных танковыми попаданиями.

Больница. Я шел по ее бесконечному прохладному подвалу, по кровавым тряпкам, среди сдвинутых парт и продавленных раскладушек, а на солнечной поверхности в ярких палатках, напоминавших о кемпинге, лежали раненые, которых извлекли на свет. Среди прочих мне запомнился один грузин с безразличным лицом. Казалось, и в беспамятстве он знал, что пленен.

День обволакивал запахом трупов, горькосладким и тошным... Голод, нехватка воды, бесконечные сигареты, жара, прокопченные руки ополченца, отломившие кусок черного хлеба... Вспоминаю, как подходили и обнимали местные: «Вы из России? Спасибо вам!» — и как шарахались от них некоторые журналисты и сиял, помахивая автоматом, юноша-доброволец из Ростова...

Я брел по дымной улице Сталина, навстречу вышел мужик и позвал за собой. Мы вошли во двор. Так я попал в компанию ополченцев.

Синела гора, откуда ночью стреляли, а до этого оттуда стреляли и днем и ночью. Один дом, одноэтажный сарай, был снесен прямым попаданием снаряда, там чернел обугленный хлам. Другой, побольше, двухэтажный, каменный, поделенный на квартиры, стоял целехонек, но закопченный. В подъезде мешались поминки и праздник. Подъезд был забит мужчинами. У каждого — автомат в ногах. Громкая старуха иногда спускалась к нам общаться. Они все говорили между собой на своем языке.

Помню, один пацан так ошалел от вина и братства, что внезапно побледнел, оскалился и передернул затвор. На него зашикали. А потом старший, седой щетинистый мужик, тот, что позвал меня сюда, к ним, предложил вырыть могилу для соседки. Беременную убило осколком на огороде, когда сарай взорвал снаряд. Тело должны привезти из морга. Он спросил: «Кто поможет?» — и провел по мне пьяными внимательными глазами.

— Не надо никуда ходить. А то вас сфотографируют! — вмешалась старуха.

— Кто нас сфотографирует? — возмутился мужик. — Тихо щас. Разве не слышишь: тихо совсем?

— Снайпер есть, — сказала она упрямо.

— Снайпер ночью бил, отсыпается...

— Может, сейчас проснулся как раз...

— Да не каркай!

И они забранились на своем языке.

Где муж убитой и жива ли родня, я не стал узнавать. Действительно ли это была беременная соседка и ее должны были привезти, я так и не узнал. Оторвался от пластмассовой бутылки вина, которую передавали друг другу, встал со ступеней подъезда, ноги тяжелы, вышел в зной. Мужик принес две лопаты, мы начали копать.

Мы очень скоро перестали разговаривать. Сырые и слепые от пота, мы копали, копали, копали, иногда я раздраженно дергался лицом или телом на муху, не выпуская лопату, и, наверное, я так же дернулся бы в первую секунду, когда б меня ужалила пуля с близкой горы. Впрочем, нас сменили, мы вернулись в прохладу подъезда, я сел на ступеньки лестницы и сам не понял, как вырубился. Проснулся то ли через минуту, то ли через полчаса, встряхнул головой, усилием воли встал, сделал глоток, побратался с каждым, вышел (яму все еще рыли) и пошел со двора вниз по расстрелянной улице Сталина.

Смеркалось. В штабе русских войск я пожрал тушенку. Чеченцы из батальона «Восток», бородачи, подходили по очереди к пышно бьющему шлангу и омывали голые торсы и шли к себе в железный вагончик. Чеченцы только что вернулись из боя.

Мгновенно похолодало. Я пошел спать в некое помещение вроде спортзала. Люди лежали вповалку. Пол был ледяной. Я сжался, колени к подбородку, накрылся свитером, сумка под ухо. Озноб будил. Ухало орудие и чмокал снайпер. Орала коза. Жирно спорила жаба.

Всю ночь мне снился Ваня, сынок. Как будто он скачет на большом диване и кричит свои любимые боевые кличи: «Тарин-татарин! Таринтарин-тарин! Диндля! Бомбля! Тутсик!» Под утро ребенок почему-то превратился в котенка.

Утром во дворах опять зарывали убитых, в зелени, в цветах. Приходил покой, но звал хаос.

Кочевая волна неслась вперед — из Осетии на Грузию.

Мне хотелось увидеть, что там, на той земле. Я выбрался из Цхинвала. На КПП стоял дагестанец-миротворец, помыкавший срочниками. Он угостил трофейным грузинским пивом. КПП — бетонная коробка в щербинах от пуль и без стекол. Всю прошлую ночь их обстреливали. Дагестанец нервно хихикал. Он поведал, как началась война и он уходил, ползком, сливаясь с бурьяном, под шквалом огня.

— Друг, — сказал я. — Хочу дальше!

— Просьба друга — закон, — он нервно подмигнул.

И через пять минут он тормознул «жигуль».

— Это мой друг!

Так я оказался в машине, наполненной юнцами. Шпанята, по возрасту старшеклассники. Летели в Грузию — отмечать победу. Я сел на почетное место — спереди, рядом с водилой.

— Гори... Хочу Гори... Я и не видел никогда, что за Гори такой... — вздохнул один мечтатель и родил лозунг: — Гори, гори!

Грузия встретила развратным комфортом. Лужайки, виноградники, теннисные корты, рестораны. Узорчатые, как лоза, надписи дублировались на английском. С первых минут дохнуло пожаром. Я высунулся в окно и в мобильник стал ловить кадры.

Чем дальше, тем гуще пылало, и тем больше было машин, и тем чаще из машин торчали стволы, и вот уже стрельба заслышалась. Каждая тачка сигналила, из каждой аукался ликующий клич — это был знак: свои. Разливалось ожидание в духоте: когда же напоремся на чужих?

Мы мчали, а я зорко наблюдал и чпокал. Мертвый старик в костюме физкультурника на пороге магазина. Я чпокнул и подумал: несчастный. Потом подумал: получилось ли фото. Посмотрел. Нет, смазалось. Вот мужики курят на бензоколонке. Чпок. Мужик в камуфляже выскочил из виноградника, сжимая автомат, из-под ног врассыпную ринулись белоснежные куры. Чпок.

Водила завопил. Завизжали тормоза.

В дыму проступил танк. Подле брошенные машины. На асфальте, странно напряженные, замерли тела. Было впечатление, что лежащие приготовились отжиматься. Я снова стал снимать через лобовое стекло. Безостановочно чпокал на мобильник, как бы немного потеряв рассудок. Мне показалось, что это непрерывное чпоканье выстраивает стену между моей жизнью и происходящим.

— Ты зачем убивал людей? — кричал кто-то.

— Я не убивал...

Нас окружили автоматчики. Я медленно вышел.

— Русский? — недоверчиво смотрел с брони офицер.

— Мобильник? Нокиа? Крутой! Слышь, куда звонишь? Никто не поможет... Дальше нельзя, слышь.

Моих попутчиков положили на асфальт к остальным.

Офицер был похож на певца Гарика Сукачева.

— Мы добрые, защитили их. Мы здесь с Америкой воюем. Слышь, обезьяну возьми!

Горбясь, из-за танка вышел смуглый мужчина в синей майке. Сквозь темень лика пробивалась белизна страха. Он протянул мне измятую бумагу. Там было написано «Кто прав/виноват? Русские? Грузины? Осетины? Не знаю?». Он проводил опрос.

— Откуда?

Он воздел черные брови в стиле мистера Бина.

— Вэра ю кам фром?

— Бразилиа! Бразилиа!

— Из Грузии чудила перебежал, — сказал кто-то из солдат.

К танку подскочил парень, увлекая за собой девчонку. Он истово и неотступно тискал ее за сиськи, этим объясняя, что она его. Грузинская пара. Их офицер пропустил по направлению к Гори.

Где-то близко заиграла стрельба. Русские скрылись в танке. Осетины вскочили. Стрельба пропала.

Отдельная история, как я вдвоем с бразильцем покрыл дорогу обратно до Цхинвала.

Через часы нас, одуревших от дыма, огня, выстрелов, подхватили в трофейный бумер наши спецназовцы.

Они много хохмили, славные парни.

На скорости они высадили лобовое стекло прикладами.

Я прикрылся, а бразилец замычал. Ему рассекло щеку.

...На войне побывав, чувствуешь стыд. Как будто виноват. Ты уезжаешь, а они, все, кого видел, остаются.

Оригинал материала: Свободная пресса

______________________

Нападение на Южную Осетию продолжают расследовать

Четыре года спустя после конфликта в Южной Осетии подчиненные Александра Бастрыкина продолжают расследование обстоятельств конфликта. Как сообщил Следственный комитет РФ, в действиях грузинской стороны обнаружилось много неблаговидных подробностей.

СК РФ продолжает расследование уголовного дела о событиях в Южной Осетии в августе 2008 года. Срок следствия по нему продлен до 8 февраля 2013 г. По уголовному делу проведен значительный объем следственных и иных процессуальных действий. Общий объем уголовного дела составляет более 400 томов, говорится в официальном сообщении СК.

По сообщению комитета, проведены тщательные осмотры мест происшествий, допрошены несколько тысяч свидетелей, потерпевших и специалистов, проведено около 600 судебных экспертиз и других следственных действий, по результатам которых получены неопровержимые доказательства причастности к совершению преступлений против мира и безопасности человечества на территории Республики Южная Осетия в августе 2008 г., помимо высших должностных лиц Грузии, воинских начальников грузинских силовых структур различного ранга

На основании совокупности собранных доказательств, в том числе исходя из характера и локализации разрушений, выводов многочисленных экспертиз, их тщательного анализа и сопоставления, достоверно установлено, что обстрел территории миротворческого батальона из тяжелого наступательного вооружения велся из населенных пунктов Грузии, и не был чем-либо спровоцирован или обусловлен.

Помимо этого, при проверке жалоб граждан Грузии в рамках уголовного дела Следственным комитетом РФ очень внимательно изучалась версия о якобы противоправных действиях российских военнослужащих на территории грузинских населенных пунктов. Однако эта версия не нашла своего подтверждения. Эти выводы подтверждаются показаниями допрошенных в качестве свидетелей и потерпевших более 2000 военнослужащих Вооруженных Сил Российской Федерации, изучением штабных, оперативно-служебных и иных документов более 50 российских воинских частей и соединений, принимавших участие в операции по принуждению Грузии к миру. Кроме того допрошены более с100 жителей Южной Осетии, как осетинской, так и грузинской национальностей, которые утверждают, что российские военнослужащие не причастны к совершению противоправных действий, а наоборот препятствовали мародерам совершать поджоги и грабежи. Доказательств совершения преступлений российскими военными не смогли представить и грузинские компетентные органы, в которые российские следователи неоднократно посылали запросы, оставшиеся без ответа.

Кроме того, в рамках расследования этого уголовного дела установлены факты, подтверждающие действия грузинских властей, направленные на дискредитацию российской армии. Так следствием, получены показания лиц, работавших в незаконно избранном правительстве Дмитрия Санакоева о том, что после того, как российская армия начала вытеснять грузинские войска из города Цхинвала и прилегающих сел, руководством Грузии были предприняты действия с целью дискредитации военнослужащих российских Вооруженных Сил и создания негативного облика российского солдата.

Так, трупы погибших грузинских военнослужащих переодевали в гражданскую одежду, чтобы специально смонтировать фото- и видео-кадры о якобы имевших место значительных жертвах среди мирного населения грузинских сел. Также получены показания свидетелей о том, что до вступления российских войск в город Гори и другие населенные пункты, расположенные на границе с Грузией, в целях пропаганды и введения в заблуждение жителей Грузии и мирового сообщества, украинских наемников переодели в форму российской армии и при их участии монтировали фото- и видео-кадры о якобы имевших место фактах насилия и мародерства российских солдат в отношении мирного населения, проживающего в грузинских селах.

Исходя из того, что высшие должностные лица Грузии и воинские начальники грузинских силовых структур различного ранга, виновные в этих преступлениях в соответствии с нормами международного права не могут быть привлечены к уголовной ответственности в РФ, а Грузия у себя отказывается это делать, российскими компетентными органами предпринимаются шаги для инициирования процедуры расследования в Международном уголовном суде. Предметом официального расследования Прокурором Международного уголовного суда преступлений, совершенных Грузией, могут стать установленные российскими следователями факты вооруженного нападения на российских миротворцев и применение тяжелого вооружения неизбирательного действия против гражданского населения Южной Осетии.

Напомним, что именно в среду исполняется ровно 4 года с момента начала операции "по принуждению Грузии к миру". В результате вооруженного конфликта Россия потеряла, по разным данным, от 48 до 74 военнослужащих. Несколько человек пропали без вести, от 150 до 350 солдат были ранены.

Оригинал материала: МК