Спичрайтеры президента Владимира Путина: «Зачем нужны эти 6 лет?»
14 Сентября 2012

• Версия для печати

В распоряжении «Новой газеты» оказался документ «Предложения к основным темам и структуре Послания президента РФ Федеральному собранию — по итогам совещания у руководителя администрации президента РФ С.Б. Иванова», датированный 4 сентября и помеченный начальником референтуры президента Дмитрием Калимулиным. Мы попытались реконструировать логику этого, безусловно, симптоматичного документа.

ПОЛНАЯ ВЕРСИЯ ДОКУМЕНТА — ЗДЕСЬ (PDF)

Здесь будет всё: пережитое,

Борис Пастернак, 1931

Источники утверждают, что прямого контакта у референтов президента с главой государства нет. Говорят, что речеписцев даже не всегда приглашают в последние годы на кремлевские приемы. Отсутствие тактильно-контентной связи, конечно, не очень хорошо сказывается на работе спичрайтера, ибо приходится выдумывать, что бы такого хотел сказать клиент. Но, с другой стороны, подобного рода ситуации в истории президентского спичрайтинга, и не только советского или российского, бывали: не все же речеписцы оставались неразлучны со своим патроном, как Тед Соренсен с Джоном Кеннеди, — вплоть до того, что они сами не помнили, кому принадлежало авторство той или иной идеи.

His master’s voice — угадать голос хозяина

Прямой провод к высшему руководителю начальники референтуры утратили еще при позднем Борисе Ельцине. Правда, надо сказать, что источники признают: работать спичрайтерам в новые времена, эпоху третьего срока Владимира Путина, стало легче, потому что между референтурой и главой администрации не стоит промежуточная фигура, каковой до ухода в Думу была Джахан Поллыева. Теперь решения по «буквам» принимает сразу Сергей Иванов. Другое дело, что с принципиальными по важности текстами, при всем уважении к штатным спичрайтерам (а здесь у Путина, надо отдать ему должное, всё стабильно — его уже много лет сопровождает по дороге из Кремля в Белый дом и обратно Дмитрий Калимулин, о котором многие чиновники очень высоко отзываются) и привлекаемым к работе над выступлениями и статьями экспертам (каковым и в медведевские, и в путинские эпохи нередко бывал, например, политолог Дмитрий Бадовский), глава государства предпочитает работать сам. Что тоже не является уникальной ситуацией. Как-то Рональд Рейган вернул своему спичрайтеру Пегги Нунэн, будущей колумнистке The Wall Street Journal, собственную речь с галантной припиской: «Прошу прощения, но я был вынужден сократить речь, она была несколько длинновата».

Важная оговорка: к документу «со стола» главы администрации президента надо относиться как к первой заготовке. Опыт показывает, что Послание может оказаться чрезвычайно близким по содержанию к первым наброскам, а может и измениться до неузнаваемости, вплоть до радикальной смены тем и структуры. Впереди еще большая работа. Что тоже совершенно нормально: как-то Джимми Картер подарил своему главному спичрайтеру Хендрику «Рику» Херцбергу, потом ставшему очень известным репортером журнала The New Yorker, текст своего прощального обращения к нации с автографом и надписью: «Рик, неплохо для десятого по счету варианта». По нынешним временам после такой фразы был бы поставлен смайлик…

Когда шла работа над «детским» Посланием Дмитрия Медведева — в смысле тем самым, где было много сказано на тему материнства и детства, — по поводу его сюжетных линий тоже состоялись споры. Злые языки, имеющие обыкновение тестировать блюда в ресторанах вокруг Ильинки, утверждали, что Владислав Сурков, будучи человеком креативным (говорим об этом без тени иронии), предлагал нестандартный ход: сделать Послание монотематическим — то есть рассуждать только о детских проблемах. Вероятно, эта идея показалась чересчур радикальной, и в тексте документа обнаружилось много других социальных сюжетов. Но теперь Сурков занимается иными проблемами, и, возможно, прежней креативности от президентского спичрайтинга ждать не стоит. Что же до текста документа, попавшего в наши заботливые руки, то он, увы, пока несколько вяловат и банален. Хотя, оговоримся, это типично для нулевого цикла подготовки столь значимого текста, как Послание: с таких же бумажек начиналась авральная многомесячная работа над отчетами генеральных секретарей ЦК КПСС. Но даже в этом эскизе некоторые тематические и интонационные нюансы шефа — Владимира Владимировича, безусловно, угаданы точно. Это важнейшая часть работы спичрайтера — попасть в «голос» патрона. Точно как в слогане звукозаписывающей фирмы: His master’s voice.

«Быть сильными»

Ну, например, раздел, который в отчетных докладах съездам КПСС называли «международным». Он самый агрессивный, что вполне присуще интернациональной риторике главы нашего государства. Вот так, например, предполагается разделаться с невидимым миру внешним врагом, само существование которого более важно для внутреннего употребления, чем экспортного (здесь и далее орфография, синтаксис, шрифтовые выделения — авторов документа): «Отдельная тема — откровенная, прямая оценка ситуации в мире — «Россия будет называть вещи своими именами — без лицемерия и дипломатических округлостей». Ситуация в мире — ухудшается. Противоречия накапливаются и могут последовать попытки разрешить их силовым путем, «обнулить» долги и обязательства. Все больше прямых аналогий с предвоенным периодом 20-30 годов прошлого века».

Здесь и рекомендация по тональности — максимально жесткой, и заботливый учет личной президентской слабости, питаемой им к большому стилю сталинских 1930-х. Правда, скорее речь идет о некоем намеке на гибельный сговор западных держав — тогда мюнхенский, а сейчас… Далее следует рубрика из советских газет «Их нравы»: Запад рекомендуется обвинять в «ракетно-бомбовой демократии», в «профанации выборов» в странах, где прошла уверенной поступью «арабская весна», в «двойных стандартах». Авторы текста увлекаются, риторические периоды становятся все более грозными, что можно считать причиной досадного корректорского сбоя: «Под разговоры про свободу слова, про толлеранстность…» Конечно, речь идет о толерантности… Войдя в образ Путина, спичрайтеры распаляются: и кого под эти вышеозначенные разговоры «будут демократизировать — да так, что камня на камне не останется?».

Внешняя политика работает на национальные интересы (ну не антинациональные же) — причем в рамках ООН, БРИКС, АТЭС, «Восьмерки», «Двадцатки». Забыты, правда, ВТО (потом вспомнят в экономическом разделе) и ОЭСР, в чью сторону теперь устремлены все помыслы и политико-дипломатические усилия. Но главное на внешнем векторе: «Быть сильными». В оборонно-военном смысле слова. Характерно, что ровно 4 сентября Дмитрий Медведев выступал перед работниками Россотрудничества и произнес прямо противоположное: «Именно страны с сильными брендами так называемой мягкой силы привлекают большую долю прямых зарубежных инвестиций, технологий».

Нехорошо получилось и с интеграционными проектами, ориентированными на постсоветское пространство. Найденный спичрайтерами образ «собирание земель» (а в перспективе — общая валюта!) может вызвать нервную реакцию глав государств СНГ и окрестностей. Путинская империалистическая утопия, которую он предпочитает даже русскому национализму, — геополитически и экономически слабая карта, потому что Москва давно перестала быть центром притяжения бывших союзных республик.

«Работа социальных лифтов»

Отдельные пассажи документа вообще ни у кого не могут вызвать возражений: например, эскиз раздела о миграционной политике, где повторяются все привычные мантры о необходимости определиться с теми мигрантами, «которые нужны России». Но когда всё гладко, заранее понятно, уже 30 раз говорено, когда ничто не цепляет — это верный признак риторической и идейной слабости.

Трудно спорить, например, с такими набросками: «Справедливость — это важнейший запрос общества. Работа социальных лифтов. Страна равных возможностей — для самореализации на государственной службе, в общественной деятельности, бизнесе». Как пела Валентина Толкунова, «какие старые слова, а как кружится голова». И запрос есть, и социальные лифты хорошо бы запустить, причем сразу несколько, а не один, в котором избранных катает на смотровую площадку политического олимпа лично президент, и страна равных возможностей маячит который год в идеологических текстах — от программы СПС 2003 года до докладов ИНСОРа времен медведевской оттепели. Вот это повторение задов, только вне всякой логики и логистики, и в каком-то ошеломляющем противоречии с действительностью — главный и субъективный, и объективный изъян спичрайтинга в эпоху позднего Путина.

Но еще хуже, когда начинаются «идеи», которыми все-таки надо разбавлять новую ритмичную «Илиаду», качающуюся по волнам памяти о предыдущих докладах либеральных мозговых трестов. Читаем о том, как трактуется тема разницы в доходах. А трактуется так, что борьба с бедностью — это опять борьба с богатыми, и вовсе не за увеличение числа состоятельных россиян: «Тема разницы в доходах. Какая собственность и какое богатство можно считать справедливым и заслуженным. (Звучит двусмысленно после «Байкалфинансгруп» и прочих перераспределительных шалостей последних лет. — А. К.) Возвращение к теме подоходного налога. Богатый должен платить больше. (Идем по стопам Франсуа Олланда. — А. К.) Обсуждение будущего плоской шкалы НДФЛ (то есть опять меняем правила во время игры. — А. К.)».

Далее предлагается поставить в центр рассуждений понятие «эффективность». Буквально всё должно быть эффективным. Прямо как один знакомый нам всем «эффективный менеджер», тоже увлекавшийся социальными лифтами — прямо в Доме на набережной: чем быстрее вверх, тем скорее вниз, к «черной марусе». В борьбе за эффективность спичрайтеры, сами того не замечая, выносят эффектный приговор политической системе, построенной за 13 лет. Вот констатация: «Государства нет, «днем с огнем не сыщешь» — там, где оно должно выполнять свои прямые функции. И наоборот — оно навязчиво присутствует и вторгается в повседневную жизнь общества там, где оно явно избыточно, где оно лишь мешает и создает барьеры для деловой и общественной активности».

Хоть и сыроватый фрагмент, но — очевидная спичрайтерская удача. Одновременно — концентрированный итог почти полутора десятилетий правления Путина Владимира Владимировича. Ровно такое государство он строил и наконец построил. Теперь с моделью этого плутократического государства предлагается бороться. Есть в набросках и чудесная триада, вполне соответствующая модной уваровской «православие—самодержавие—народность»: «некомпетентность, безответственность, неуправляемость». Лучше не скажешь.

«Однобокая экономика»

Предлагается «деофшоризация экономики». О’кей, как говорят наши невероятные противники. Вставляется шпилька премьер-министру (куда ж без этого?): модернизация — это не всякие там точечные проекты, а «комплексное обновление». Защищаются сырьевые отрасли, которые могут быть и локомотивами технологического обновления, что чистая правда. При этом, впрочем, упоминается «сланцевая революция». И как-то невпопад, поскольку именно ее нынешняя власть и проспала, ослабив всесильный «Газпром» и упустив Штокман. Энергетической сверхдержавы больше нет. И это, кстати, новый вызов, на который придется искать ответ нынешней власти.

Далее — ну совсем уж в никуда: «Длинные» финансовые ресурсы для модернизации — порядок использования национальных накоплений и суверенных фондов». Начнем с того, что этот порядок регулируется существующим законом. А если мы хотим найти «длинные деньги», то искать их надо не в суверенных фондах. Ровно их уничтожением — абсурдным и циничным — сейчас и занимается наша власть, стремящаяся вернуться к распределительной пенсионной системе. Потому что накопительная пенсионная система и есть почти единственный источник «длинных денег» в стране.

Удивительна эта способность рассуждать о суке, на котором сидишь — «сланцевая революция», «длинные деньги», — и одновременно рубить его.

Раздел об образовании и здравоохранении освещается по остаточному прин-ципу — в соответствии с бюджетными приоритетами милитаризованной экономики. Пассаж про государство, которое «сумело ответить на запрос общества» в сфере образования, можно оставить без комментария. Хотя я бы рекомендовал почитать на эту тему соответствующие разделы «Стратегии-2020». Там про всё это написано. А один из авторов «Стратегии» — Ярослав Кузьминов недавно метко определил наше высшее образование как «имитационное» и как «моральный крах университетов». Возможно, к этому и сводился «запрос общества»…

Проклятые русские вопросы

Энергетики документу все-таки недостает. Равно как и идей — что важнее энергетики, даже в таком деле, как риторика. Очень похоже на ситуацию, с которой столкнулись спичрайтеры из ЦК перед XXV съездом партии (1975 год), пытавшиеся в условиях потери экономикой динамизма придумать складную «речовку». Анатолий Черняев записал в дневнике тех времен: «Что придумать в такой ситуации, абсолютно неясно рабочей группе (спичрайтерам), а тем более ведомствам, начиная с Госплана, который поставляет ей данные».

«Какую Россию мы хотим построить?» — задаются вопросом спичрайтеры. И далее: «Зачем нужны эти 6 лет?» Как говорилось у классика: «Не дает ответа». Хотя он очевиден. Не нужны они, эти шесть лет. Хватило бы и четырех на два срока.

«Предполагается, — говорится в документе, — что в Послании должен быть объявлен ряд новых решений. Доля интриги».

Вопросов осталось всего два: какие это решения и в чем, собственно, доля интриги? Снова и снова проклятые русские вопросы на современный лад. А на проклятые русские вопросы ответа не бывает…

Дословно

(Синтаксис, шрифтовые выделения и прочие нюансы — сохранены)

«Смысл, миссия и ключевая идея нового президентского срока: «Какую Россию — мы хотим построить». (потребуется специальный раздел с идеологемами и образом будущего). Прямое обращение к нации, к обществу — зачем нужны эти 6 лет. Какой страна будет через 6 лет».

«Под разговоры о «свободе» — на карте мира становится все меньше суверенных государств и все больше зависимых «протекторатов» и зон нестабильности. Имитация демократии и профанация выборов — на примере целого ряда «постреволюционных» и «освобожденных» стран».

«Огромное количество контролирующих и надзирающих органов, всякого рода процедур и формальной отчетности — при этом безобразный контроль или его полное отсутствие. Пример — Крымск».

«Общество раздражает огромное число статусных бюрократических должностей в системе власти — без внятного функционала и ответственности».

«Коррупция — политические оценки. Проблема — существует во всех странах. Не надо представлять ее как чисто «российскую». Отказ от логики огульного обвинения чиновничества».

Под текст

Референтура президента

Участвует в подготовке проектов ежегодных посланий президента Федеральному собранию и иных программных документов президента. Готовит проекты выступлений, приветственных писем и поздравлений президента России. Участвует в издательских проектах, связанных с обеспечением деятельности президента и его администрации. Участвует в обеспечении деятельности президента по вопросам образования и науки.

Начальник референтуры президента — Дмитрий Рафаэльевич Калимулин. Старшие референты президента — Ярослав Васильевич Шабанов, Лариса Павловна Мишустина. Референты президента — Наталья Михайловна Меликова, Татьяна Сергеевна Трубинова, Екатерина Юрьевна Хуторская.

Оригинал материала: Новая газета