Магомедсалам Магомедов: «Мыть полы — это не в наших традициях»
12 Ноября 2012

• Версия для печати

Глава Дагестана рассказал «Известиям» о том, почему местных юношей не берут в армию и для чего в республике разработали Кодекс поведения кавказцев

— К декабрю этого года будет принята программа развития Северо-Кавказского федерального округа (СКФО). На какой размер финансирования вы рассчитываете в рамках этой программы?

— Есть такой показатель в экономике — фондовооруженность. Это производительные силы — станки, вагоны и так далее. Для того чтобы мы сравнялись по этому показателю со средним по стране, нужно вложить в нашу экономику 1,3 трлн рублей. Естественно, это не должны быть бюджетные деньги. Эти деньги должны прийти вместе с инвестициями. А для того чтобы хотя бы привести в соответствие социальную сферу — инфраструктуру, школы, больницы, дороги, — для этого нужно около 200 млрд рублей.

Мы каждый год увеличиваем собственные доходы по 2–3 млрд. Собираем больше налогов. Хотя я считаю, что резервы еще есть. Некоторые отрасли экономики находятся в тени, и при правильной организации налогового администрирования мы могли бы собирать гораздо больше налогов, тогда дотационность будет не такой высокой. У нас десятки тысяч предпринимателей на рынках не облагаются налогом, масса недвижимости не стоит на учете, а значит, с нее не платится налог. Сегодня мы собираем 21 млрд рублей собственных доходов в казну республики. А можно собирать как минимум до 30 млрд.

— Вас сегодня устраивает тот уровень дотаций, который поступает из центра в бюджет Дагестана?

— Федеральный центр нам существенно помогает. В этом плане Дагестан, может быть, один из самых проблемных регионов: около 70% бюджета республики составляют дотации. Но это меньше, чем в прошлые годы. Они в основном направлены на социальные нужды региона — зарплаты, льготы ЖКХ и проч. Очень мало остается средств на реализацию, к примеру, инвестиционных проектов, строительство школ, больниц — того, в чем мы сейчас очень нуждаемся. Особенно на фоне того, что в республике высокий процент рождаемости и низкая смертность.

При этом Дагестан находится на последнем месте по бюджетной обеспеченности: на одного дагестанца приходится 24 тыс. рублей бюджетных расходов и доходов. В то же время по стране этот уровень — 53 тыс. рублей. Поэтому я вижу необходимость в увеличении господдержки и считаю, что в республику надо больше вкладывать финансов. Хотя бы в социальную сферу.

В программе развития СКФО есть подпрограмма для каждого кавказского субъекта, в том числе и Дагестана. Предполагается, что в ней будут заложены те средства, которые позволят нам к 2020 году выйти на средний уровень по России.

Например, по зарплате мы находимся на последнем месте: средняя зарплата в республике 13,5 тыс. рублей, но при этом средние доходы на душу населения 18 тыс. рублей — один из лучших показателей. Это говорит о том, что у наших людей есть источники доходов, но налоги находятся вне поля зрения.

— При средней зарплате 13 тыс. рублей цены на продукты в магазинах у вас вполне московские, как я смогла заметить...

— Цены, конечно, не совсем московские. Мы мониторим эту ситуацию. Цены приблизительно такие, как во всем СКФО. Если бы у людей не было доходов и нечем было бы платить, цены бы не росли. Это косвенный показатель того, что люди платежеспособны, но доходы их находятся в тени.

— Ваши соседи — Чеченская Республика и Ингушетия — в три раза меньше по территории, чем Дагестан. При этом Чечня находится на первом месте в СКФО по финансовой помощи из центра. Не обидно?

— В Чечне и Ингушетии действует специальная программа. Во время войны в Чечне были большие разрушения, надо было восстанавливать города, села. Сегодня там многое сделано, построено. Я считаю, что и к Дагестану должен быть такой же подход. Как только я вступил в должность главы Дагестана, вышел с предложением о принятии ФЦП, аналогичной той, что принята по Чечне и Ингушетии. У руководства страны было понимание необходимости такой программы. Но как раз в это время начали разработку программы развития всего СКФО. Было принято решение, что в рамках этой программы будут учтены все потребности республики. Я на это очень надеюсь.

— Сейчас в республике проблемы с призывом на военную службу: молодые люди хотят пройти важную для дагестанцев службу в армии, но их не берут, говорят — нет квоты. Им приходится давать взятки, делать прописку в Москве и идти по московской квоте (до 2010 года из Дагестана призывали в армию 15–20 тыс. человек, осенью под призыв попали всего 179 человек). Что руководство республики делает для решения этой проблемы?

— Это действительно очень актуальная для нас проблема. В некоторых российских регионах дают взятку, чтобы не попасть в армию, а у нас действительно, как вы заметили, взятки дают, чтобы забрали на военную службу.

Из-за того что у нас высокая рождаемость, много молодежи. Количество молодых людей призывного возраста, желающих пройти военную подготовку, будет только увеличиваться с каждым годом. В Дагестане традиционно служба в армии считается почетным делом. Кроме того, армия дает хорошее патриотическое воспитание, способствует сближению разных национальностей, конфессий. Но, к сожалению, с каждым годом призыв уменьшается. Например, из-за сокращения самой армии. Это понятная причина. Другая причина в том, что некоторые наши призывники плохо управляемы, так говорят офицеры. С ними много хлопот, они не всегда готовы следовать уставу.

— То есть дагестанцы мыть полы в казарме не будут, к примеру?

— Конечно, не нравится дагестанцам мыть полы, это не в наших традициях. Нашим мужчинам этот труд не прописан. Но надо понимать: тот, кто идет в армию, должен подчиняться уставу. Если по уставу тебе положено мыть полы — значит, ты должен мыть полы.

— С призывниками проводятся разъяснительные работы на эту тему?

— У нас есть допризывная подготовка. Мы ведем в каждой школе работу на этапе призыва. К разъяснительной работе подключено огромное количество ветеранов Вооруженных сил, общественные организации, например Комитет солдатских матерей. Но сейчас эта работа почти остановилась — некого готовить, призыва практически нет.

Из этих 15–20 тыс. молодых призывников мы будем отбирать лучших. Но и квота должна быть увеличена, хотя бы до 3–5 тыс. человек, а не 179 человек. Мы все время ведем переговоры с Министерством обороны. Я лично встречался с бывшим министром обороны (Анатолием Сердюковым. — «Известия»), но, к сожалению, не нашел понимания. Очень надеюсь, что новый министр обороны Сергей Шойгу пересмотрит эти позиции. Я также надеюсь, что политика Минобороны по нашему вопросу с его приходом изменится в лучшую сторону.

— В Москве остро стоит проблема поведения приезжих, особенно из кавказских республик. Как руководство Дагестана через своих представителей в Москве регулирует проблему поведения своих земляков в столице?

— Где бы вы ни жили, вести себя нужно в соответствии с местными порядками. Нельзя стрелять где попало, баранов резать или танцевать где захочется. Ни в Москве, ни здесь, в Дагестане.

Все последние события показали, что необходимо более эффективно проводить разъяснительные беседы, встречи с молодежью. Для этого нам необходима собственная площадка в Москве. Я обратился к мэру Москвы Сергею Собянину с просьбой выделить нам такую территорию под культурный центр Дагестана, где можно было бы проводить разъяснительную работу с молодежью, приезжими из республики на регулярной основе.

У нас есть бизнесмены, которые давно работают в Москве, они готовы взять на себя нагрузку по реализации проекта. Сейчас мы проводим разъяснительные и кураторские работы через вузы, куда приезжают и председатель нашего правительства, и депутаты Госдумы от республики. Я, например, раз в год лично провожу встречу со всем дагестанским студенческим активом. Объясняем, как себя вести в столице. Но я бы хотел все же проводить такие встречи в определенном месте, куда бы могла приходить не только дагестанская, но и московская, чеченская молодежь, другие национальности. Сегодня одна из проблем в том, что нет контакта между людьми разных национальностей.

— Есть информация, что руководство Дагестана из-за участившихся конфликтных ситуаций в Москве разработало некую брошюру «Кодекс поведения дагестанца в Москве». Это так?

— Такую методичку мы действительно выработали. Этим занимается наше министерство по национальной политике. После событий на Манежной мы работу по пропаганде сделали обязательной. Это не закон, требующий исполнения, это правила поведения, как избегать конфликтных ситуаций и проч. Эту брошюру мы распространяем в Москве.

Нам не нравится, когда про дагестанцев в столице только негатив показывают. Большинство наших земляков, проживающих в Москве, — это законопослушные люди, и ведут они себя тихо. Они приезжают для того, чтобы работать или учиться. Поэтому их и не видно. Но я бы хотел, чтобы Кодекс поведения был не только у дагестанцев, но и у всех россиян.

Почему бы москвичу не прописать кодекс о том, как вести себя с приезжими? Отдельным москвичам не помешало бы объяснить, что на футбольных матчах, на стадионах нельзя болеть против российской команды. Дагестанцы, например, никогда не будут болеть против российской команды. В то время как фанаты московских клубов на стадионе во время игры «Анжи» (речь идет о матче, проходившем в Москве 23 августа на стадионе «Локомотив» между махачкалинским «Анжи» и голландским АЗ. — «Известия») болели за иностранную команду, против российской. Кто им объясняет, что так нельзя делать, что это неправильно?

— На ваш взгляд, наказание для участников дагестанской свадьбы в Москве соответствует их поступкам?

— Я не хочу говорить, насколько оно справедливо. Для этого есть закон, правосудие. Здесь важно, почему этому факту придается такое значение. Ведь не доказано, что они стреляли. Они говорят, что не стреляли в центре Москвы, и я им верю. Но почему нужно делать такой акцент на национальности участников свадьбы? Мы здесь, в Дагестане, никогда не указываем национальность преступника. Это наша внутренняя культура, мы не хотим, чтобы национальностям придавали преступную окраску. Сейчас каждый день показывают: в кого-то стреляли, ранили, но никто при этом не кричит — москвич или калужанин открыл стрельбу! Необходимо, чтобы СМИ понимали свою ответственность в этом.

— Создание отдельного СМИ по «правильному» освещению межнациональных отношений поможет решить проблему некорректной подачи информации по национальной теме? Кто мог бы руководить подобным ресурсом?

— Я думаю, это не помешает. У нашего полномочного представителя по СКФО Александра Хлопонина была идея создания федерального канала именно по Северо-Кавказскому округу, где бы освещались проблемы Кавказа. Возможно, со временем эта идея будет реализована. Надо признать, что межнациональный вопрос довольно однобоко освещается.

— Создание министерства по делам национальностей или уполномоченный при президенте по этому вопросу? Какой вариант позволит, на ваш взгляд, решать межнациональные вопросы эффективнее?

— У нас в республике министерство по национальной политике существует уже 20 лет. Я сторонник его создания и в Москве. Впрочем, в этом вопросе и введение института уполномоченного при президенте было бы не лишним. Считается, что вопросами нацполитики должны заниматься представители нацменьшинств. Я считаю, что это неправильно. Вопросами нацполитики должны заниматься представители русского народа.

— Не так давно вы приняли указ о создании в республике отрядов самообороны для борьбы с террористами. Как сегодня идет процесс их формирования? Сколько удалось привлечь добровольцев?

— Да, мы привлекаем рядовых граждан на добровольной основе к охране правопорядка в республике. С терроризмом или экстремизмом нельзя бороться только силами ФСБ или МВД. Народные дружины — это не вооруженные формирования, у них даже нет оружия. Они действуют по-другому: несут дежурство вместе с полицией, это поддержка органов правопорядка. Мы уже сформировали в каждом районе такие отряды, и они работают. Со следующего года предполагаем в бюджете заложить средства на материальное обеспечение и социальные гарантии для членов таких отрядов. Им будут выплачивать денежные поощрения, выходные пособия — социальные гарантии в случае травм, к примеру.

Оригинал материала: Известия