Основной тренд русского народа: «Жить трудно, но нужно терпеть»
29 Января 2013

• Версия для печати

На ежегодной конференции «Левада-центра» его руководитель профессор Лев Гудков показал, что по результатам исследований социологов ряд тенденций общественного изменения продолжатся в 2013 году.

Продолжится пассивная адаптация. Ощущение людей: «Жить трудно, но нужно терпеть». Главной проблемой гражданам видится рост цен.

В восприятии событий в России главный акцент делается на катастрофах (на первом месте - наводнение в Крымске), скандалах и государственных ритуалах. Это особенность российской политической культуры, основанной на страхе потерять, а не на надежде что-то улучшить.

Позитивная тенденция, отмечает социолог Лев Гудков, некоторое расширение горизонта планирования. Примерно половина опрошенных строит планы на будущее от 1 до 5 лет, немного сократился масштаб бедности: с 2/3 до половины населения.

Лев Гудков: Растет доля, которая пользуется очень умеренным достатком. Одновременно растет более тонкий слой более обеспеченных, который сегодня можно оценить примерно в 20% населения. Мы имеем дело не с развитием среднего класса, как это часто говорят, а с возникновением совершенно нового явления в нашей истории – формированием общества потребления. Общество потребления – это не означает общество благоденствия, это означает формирование, при закрытости политической сферы, возможности политического изменения, установок на потребительский гедонизм. Ориентации – «здесь и сейчас».

Политический режим в России держится на отчуждении населения от власти. У народа нет легальных средств влиять на ее решения. Две основные политические тенденции налицо: протест и ответное усиление репрессий.

Лев Гудков: Два тренда – это нарастание протестных движений, недовольство режимом, падение легитимности режима, и как ответ на это – усиление репрессий со стороны власти.

Режим стагнирует, но и протестное движение пока слабо.

Лев Гудков: Идет медленное-медленное разложение. Я не думаю, что потенциал протеста, собственно протестного движения исчерпан. Тут волнообразно будет: появится повод – и 100 000 выйдет. Если вы посчитаете число вышедших в Москве и число подписей под «разгоном думы», вы увидите, что это перекрывающиеся вещи. Кажется, что это очень много – 120 000. Но для Москвы, в которой 15 миллионов населения, я не говорю уже о других городах – очень тонкий слой. Учтите все-таки информационную стерилизацию: 2/3 населения сидит на телевидении

Россияне считают политику предельно коррумпированной сферой. При этом коррупция не возмущает большую часть респондентов, стандартное отношение: все воруют. Если что и возмущает, то выход за пределы нормы.

Лишь небольшая часть граждан - 11 %, верит в личную причастность Владимира Путина к злоупотреблениям, 15 % – не верит. Зато 37 % ссылается на то, что мало об этом знает, 23 % - затрудняется с ответом, 14 % отвечает, что это не имеет значения: жить стало лучше.

Как подчеркивает, глава «Левада-центра» Лев Гудков, в массовых оценках видно падение доверия к власти, снижение ее поддержки, причем, это устойчивая тенденция.

Лев Гудков: В целом, идет действительно тренд падения доверия к власти, снижение поддержки ее, нарастание негативных оценок положения дел. Это снижение не носит драматического характера, но очень устойчиов, начиная с лета 2008 года. Оценки снижаются и примерно соответствуют началу 2000 годов – время прихода Путина. Баланс положительных и негативных оценок примерно равный, хотя все ниже и ниже.

Поддержка Владимира Путина за эти годы упала с 78 % менее чем до 30 %. При этом голосовать за него готовы 27-28 %, а за премьера Дмитрия Медведева – и вовсе 8%. Почти 50 % хотят на следующих выборах голосовать не за Владимира Путина.

Об этих политических тенденциях я побеседовал с главой «Левада-центра» Львом Гудковым.

RFI: Каков ваш прогноз? Будет ли в 2013 году понижаться уровень поддержки власти и лично Путина?

Лев Гудков: Безусловно будет, этот тренд очень устойчивый. Как мы видим, он не меняется. Идет медленное разложение власти, идет ослабление поддержки, он захватывает немножко новые группы. Но пока существует этот консервативный массив – примерно 32 – 35%, который пока считает, что Путин безальтернативен. Реально готовых голосовать за него меньше – примерно 29%, и я думаю, к концу его срока это еще уменьшится.

Но есть определенные силы, социальные группы, которые надеются на него и поддерживают – это антирыночники, прежде всего, рабочие, занятые на остатках советского военно-промышленного комплекса неконкурентных со старой технологией, для которых рынок – это просто смертельная угроза.

И вся риторика Путина такая агрессивная получает поддержку здесь и идеологическую, и социальную. Этот массив никуда не денется, он может только размываться в результате какого-то кризиса или падения доходов. Но это процесс медленный. Проблема формирования групп, которые настроены оппозиционно, консолидации их, выработки практической программы. Дело уже не во власти, а именно уже в этих группах.

RFI: Ну, вот если Путин потерял половину сторонников за несколько лет, куда ушли эти люди? Где они?

Лев Гудков: Они – в ипотечных, отчужденных людях, не участвующих. Это такое болото, которое не участвует в политике, ни в чем.

RFI: То есть, они просто потребляют?

Лев Гудков: Да. Потребительское общество не означает «богатое», я бы хотел это подчеркнуть. Это общество завистливое, оно хочет жить лучше, поэтому оно так чувствительно к неравенству, потому что нет перспектив для собственного роста, улучшения ситуации. Аппетиты растут, и очень сильный разрыв между тем, что имеют и тем, что хотят.

RFI: А кто-то из действующих политиков может подхватить это настроение болота, как вы говорите, которое хочет жить лучше?

Лев Гудков: Пока я не вижу таких политиков. Политическое поле очень сильно выжжено. Разница между поддержкой Путина и всеми остальными колоссальная. Такого в нормальной ситуации нет. В принципе, перспектива, потенциал есть у политика, который вышел из власти и, соответственно, в глазах населения он обладает опытом, практицизмом, с одной стороны, и, с другой стороны, явно не согласен с действующим режимом. Такой умеренный реформатор, причем, прозападного, либерального плана, имеет потенциал набрать некоторую группу сторонников, группу поддержки. Но ни один из действующих сегодня политиков не ведет себя таким образом, в соответствии с ожиданиями этой части населения.

RFI: Какова все-таки разница между столицами и провинцией? Почему я об этом говорю? Потому что вспоминаю Владимира Ильича Ленина, который говорил: «Надо создать решающий перевес в ключевых точках». Может возникнуть такая ситуация, когда этот решающий перевес сложится в Москве и Петербурге так, что власть не сможет игнорировать его существование?

Лев Гудков: В самом общем виде, действительно выделяются крупные мегаполисы, крупное городское население, где сложилась рыночная инфраструктура и где значительная часть населения не зависит от государства, от власти, прежде всего. Оно работает в другом секторе, это более информированные, более образованные и более высокодоходные группы населения.

Но если говорить о Москве, то здесь картина гораздо более сложная – здесь более дифференцированные оценки и модели поведения просто. Москва – это чиновничий город, поэтому здесь очень силен консерватизм, и это город с очень высоким удельным весом пенсионеров. Поэтому здесь все более контрастно.

Информационная среда достаточно дифференцирована, поэтому процессы здесь идут гораздо более интенсивно. Удастся ли создать кулак оппозиционных партий – пока я сейчас не могу сказать. Не видно этого.

RFI: Например, изменение информационной ситуации – рост пользователей интернета – меняет это поле?

Лев Гудков: Меняет, но пропорционально. Темпы роста интернета очень велики. Сегодня по нашим даже очень осторожным данным регулярные пользователи – уже больше половины населения страны, но это, в основном, конечно, городское население. Потому что в село, в малые города интернет как сетевое явление не проникает.

Но большая часть пользователей интернета – это потребители. Там только примерно около 10% представляют общественно ангажированные пользователи. Поэтому рост нелинейный, и, кроме того, интернет не является средством массовой информации, в отличие от других каналов коммуникации, он не задает авторитетной позиции, там нет авторитетных групп.

Поэтому эффект от альтернативной информации, от дискуссии гораздо более слабый, по крайней мере, в российском интернете, чем можно ожидать. Не хватает независимых, авторитетных средств массовой информации.

RFI: Периодически звучала фраза «нет политики – нет будущего». Неужели все так мрачно?

Лев Гудков: Политика стерилизована, действительно, политическое поле выжжено, оно полностью управляемо. Не берусь судить, я думаю, что следующий избирательный цикл выдвинет каких-то лидеров все-таки и изменит ситуацию. Понимаете, мы имеем дело с неравномерным временем: моменты, когда появляются лидеры, появляются в кризисных ситуациях – появляются и программы, и силы, и идет резкая консолидация таких сил. Это время не наступило. Я думаю, ближе к концу 2016 года ситуация может поменяться.

* * * * *

Остается ждать, когда российское общество потребления, столкнувшись с массой новых запретов, скандальными ограничениями свобод, наконец, с экономическими проблемами, сможет понять, что отвечать нынешней правящей группе только пассивным презрением попросту невыгодно.

Профессор Лев Гудков, утверждал, что в выявлении новых тенденций в жизни общества «Левада-центр» обычно на лет пять опережал коллег, если это так, то мы сможем убедиться в верности прогнозов как раз к выборам 2017-2018 года.

VIA Михаил Соколов