"Мы тоже какие-то ошибки совершим, но потом эти ошибки станут историей"
27 Марта 2013

• Версия для печати

Главный архитектор столицы СЕРГЕЙ КУЗНЕЦОВ рассказал, что архитектурное наследие Юрия Лужкова мэрия сносить не собирается и почему вслед за парками город ждет серьезная реновация набережных. Господин Кузнецов также заявил, что считает своей миссией на этом посту сделать все строительство в Москве конкурсным.

— У бывшего мэра Юрия Лужкова, который руководил столицей почти 20 лет, было свое понимание архитектурного облика города. Будет ли пересматриваться его наследие: Манеж, "Военторг", памятник Петру I, Гостиный Двор?

— Есть немало архитектурных сооружений, которые не жалко сломать и переделать. Но у каждого объекта есть собственник. Так что организационный вопрос тут гигантский. Есть также аспект переосмысления качества. Многие вещи, которые вначале воспринимаются агрессивно, со временем будут смотреться иначе. Город намного более сложный организм, чем вещь, отвечающая вкусу сегодняшнего потребителя, у него есть своя история и свои шрамы. Поэтому, если бы сейчас было заявлено: "Наплевать, давайте все ломать", я был бы против. Мы тоже какие-то ошибки совершим, но потом эти ошибки станут историей. Если что-то разрушится (из наследия Юрия Лужкова.— "Ъ"), мы, конечно, заменим на новое, но специально ломать было бы неправильно.

— Итоги конкурса на концепцию развития Большой Москвы подведены еще в прошлом году (победило французское бюро Antoine Grumbach et Associes, предложившее выстроить новый город по оси Калужского шоссе с запуском вдоль него скоростных поездов до Кремля.— "Ъ"). Начата ли работа по внедрению планов архитекторов в жизнь?

— Идеология всех проектов (в конкурсе на Большую Москву участвовало десять бюро.— "Ъ") суммируется, сделанная аналитика не пропала и уйдет в проектирование. Мы привлечем отдельных участников конкурса для корректировки генплана развития Москвы. Идеология конкурса — смешанность функций, сдержанность масштаба застройки — во многом учитывается при подготовке схем территориального развития и генплана развития города.

— Когда будет принят генплан?

— Новый генплан должен быть у Москвы к 2015 году.

— Как вам кажется, на федеральном уровне сохраняется интерес к переезду госведомств за МКАД?

— Недавно была информация — я узнал ее из СМИ,— что планируется переезд целого ряда федеральных структур, не помню, каких точно. Так что идея как минимум обсуждается, хотя федеральные структуры перед нами и не отчитываются. Мое мнение: было бы правильно сместить центр притяжения на присоединенные территории, эта идея лежала в основе конкурса.

— В феврале был утвержден состав архитектурного совета города. По какому принципу проходил отбор кандидатов и чем займется совет?

— Это собрание профессионалов, которое будет определять, как скомпоновать застройку участка в тот момент, когда функция объекта и объемы строительства уже определены. Принцип формирования совета — собрание лучших специалистов, связанных в ежедневном режиме с формированием городской ткани. Мы запросили кандидатов у ряда общественных и профессиональных организаций, создали список, посмотрели, кто упоминается чаще, сделали выборку, согласовали ее с руководством стройкомплекса и мэром. Получилось 15 человек.

Совет будет рассматривать участки, решение по застройке которых принципиально принято и, как правило, выдан ГПЗУ (градостроительный план земельного участка, основной разрешительный документ Москомархитектуры.— "Ъ"), но не определена объемно-пространственная композиция. Это касается особо важных для города объектов — около 10-20 в год. Они будут располагаться внутри Садового кольца, а также на центральных проспектах, вылетных и других значимых магистралях вплоть до МКАД. Все, что имеет заметные видовые и пространственные характеристики, то есть то, что видно большому количеству людей, заметно с дальних обзорных точек, имеет заметный силуэт, будет выноситься на обсуждение совета.

— Скажем, высотное здание на Ленинском проспекте?

— Условно говоря, да, это хороший кандидат для архсовета. Хотя конкретных адресов пока мало. Для архсовета подходят и коммерческие, и жилые объекты — функционал тут вторичен. Полномочия архсовета — согласовать или не согласовать стройку. Если орган голосует за, дальше проект продвигается без заминок. А если совет против, то ни я, ни регламентная комиссия Москомархитектуры не в силах его согласовать. Придется ждать, пока члены совета снимут все замечания при повторных рассмотрениях проекта. Фактически этот орган частично принимает на себя функции согласования Москомархитектуры. И мы пошли на это сознательно, решив, что доверяем профессионалам.

— Есть специалисты, отказавшиеся от работы в совете?

— Только Александр Кузьмин (бывший главный архитектор города.— "Ъ"). Предлагали, он сказал, что не хочет.

— Вы заявляли, что Москва теперь будет проводить регулярные архитектурные конкурсы. Что это за конкурсы?

— В российском законодательстве на конкурсе (тендере) инвестор должен представить финансовое обоснование проекта, а не творческие планы. Обязать проводить творческие конкурсы по закону мы не можем. Поэтому идем другим путем: смотрим, у кого в городе может быть в принципе интерес к конкурсу, мотивируем этот интерес, сопровождаем и доводим до реализации.

— Уговариваете инвесторов?

— Да. Город заинтересован в конкурсах, ведь они порождают конкурентную среду и в конечном счете повышают качество архитектуры. Все серьезные мировые архитектурные институции прошли через эту практику. Парадокс в том, что людям, причастным к проектам, конкурс не нужен: заказчикам процедура удлиняет сроки, в среде архитекторов порождает конкуренцию, которую они, честно говоря, не любят. Поэтому конкурсов пока немного. Первый тендер объявлен на новый козырек гостиницы "Украина": инвестор согласился, что старая конструкция уродует здание. Второй — на застройку четвертого участка "Москва-Сити" на первой линии, на набережной (запланировано строительство офисного здания с паркингом.— "Ъ"). Сейчас мы также в активных переговорах о конкурсе на станции и вестибюли метрополитена. Есть много других потенциальных объектов для конкурсов: транспортно-пересадочные узлы, детсады, школы, железнодорожные, автомобильные и пешеходные мосты. Процедура отбора интересного решения может преобразить изначально невзрачные вещи, например пожарное депо или больницу.

Для нового поколения архитекторов конкурсы — профессиональный лифт на рынок, который в последние 10-15 лет отсутствовал. В Германии, Голландии, Франции на конкурсы собираются сотни офисов, и архитекторы в возрасте 30-40 лет там составляют костяк большинства бюро. Сотни участников могут в конечном счете прийти на открытый конкурс и у нас, но качество их работ из-за отсутствия опыта конкурентной борьбы и, как следствие, профессионального роста будет другого уровня. У нас ребята не хуже, но нет работающего механизма с конкурсами, контрактами по их итогам и реализацией объектов. Этот механизм предстоит выстроить, и я в него верю, считаю своей миссией на нынешнем посту. Ведь в противном случае отечественных архитекторов заменят пришедшие на российский рынок крупные зарубежные бюро, обладающие большим экономическим и организационным ресурсом, причем отнюдь не своими ведущими творческими силами.

— Конкурсы будут проводиться только для объектов, строящихся за счет города?

— Нет, конкурсы будут проводиться для всех объектов. Надо понимать, что конкурс кажется длиннее и дороже (обычных формальностей.— "Ъ"), но на деле он может упростить процедуру согласования. В жюри могут быть включены профильные чиновники — например, в комиссию конкурса по исторической застройке будет входить глава Москомнаследия Александр Кибовский. И после конкурса согласование проекта с Москомнаследия приобретет формальный характер. Так что будем мотивировать людей к участию в конкурсах, в том числе и тем, что его результат упростит согласования.

— Нет ли планов законодательно обязать проводить конкурсы на объекты, строящиеся на бюджетные деньги?

— Это было бы неплохо. Мы хотим даже включить в положение об утверждении архитектурно-градостроительного решения возможность отправки проектов на архсовет или на конкурс. Практика проведения вообще всех объектов через конкурсы существует, например, в Риге. И в Берлине — а там я практику знаю хорошо — почти нет объектов, заказываемых напрямую.

— Будут ли ограничения на сроки проведения конкурсов? Скажем, обязать проводить их строго за полгода до начала.

— В России любая процедура отнимает время, но в случае с конкурсом это время прогнозируемое. Оно, конечно, зависит от типа конкурса: открытый ли он, двухэтапный, простой или сложный, как в случае с парком в Зарядье. В любом случае он займет от трех до восьми-девяти месяцев.

— Одновременно с архсоветом создан совет по общественным пространствам при мэре. Какие пространства в Москве нуждаются в переосмыслении в первую очередь?

— Большое количество пространств уже находится в работе. Парки осваиваются, что в первую очередь заслуга мэра. Но еще многое нужно делать. Во многих местах упущен из виду городской дизайн. Речь не о ландшафтном, а урбанистическом дизайне, очень развитом в Европе направлении, как, например, в случае с площадью перед Рейхстагом в Берлине или на Елисейских Полях в Париже. Таких пространств — хорошо сделанных, осмысленных городских ландшафтов — Москве пока не хватает. Еще одна хорошая, но малоосвоенная тема — набережные. Пока сделан только новый кусок набережной в парке Горького, но тема набережных и вообще воды в Москве тоже очень важна.

— Многие набережные представляют собой унылое зрелище. Будет ли их реновация для вас приоритетом, и если да, что будет обновлено в первую очередь?

— В урбанистике вода — отдельная ценность. Но в нашей практике градостроительства тема мало изучена. Разве что в Санкт-Петербурге работали с водой активно. В Москве ситуация не самая плохая, но есть над чем поработать, например над промзонами на набережных. На совете по общественным пространствам обсуждалась реновация Крымской набережной (ее авторы из бюро Wowhaus предложили сделать ландшафтный парк с искусственными водоемами, фонтанами, лежаками, деревянной террасой и пристанью с кафетерием.— "Ъ"). Это пилотный проект. Еще одну набережную проектируем на территории ЗИЛа — с удобными для людей и машин террасами. Обсуждается и реновация набережной в Зарядье (ранее Владимир Путин поручил разбить парк в этом месте взамен снесенной гостиницы "Россия", столичные власти готовятся провести конкурс на его проектировку.— "Ъ"). Там не планировалось создавать пешеходную набережную, но я считаю, что шестиполосная дорога не должна отделять такие центры притяжения, как река и парк. Нужна максимально протяженная пешеходная набережная: надо накрыть проезжую часть (пешеходной зоной.— "Ъ"), выйти к реке, а из Москворецкой набережной сделать променад с фронтом ресторанов и коммерческой частью, где люди смогут смотреть на воду в любое время года. Можно сделать и пристань для катеров. Хочется, чтобы Зарядье стало центром жизни, как площадь Сан-Марко в Венеции. Ну а в целом тему воды мы хотим включить в корректируемый сейчас генплан развития Москвы как один из стратегических разделов.

— Есть ли ясность со сроками конкурса на обустройство парка в Зарядье?

— Идет активнейшая подготовка к конкурсу. Это очень сложная площадка. Помимо накрытия проезжей части, есть целый ряд проблем. Надо менять трассировку улично-дорожной сети. В перекопанном городе сложно физически воткнуть технические конструкции. Надо решить вопросы с землепользованием, потом все свести в единое техническое задание. Это непросто, ведь мы не хотим проектировать то, что потом нельзя будет сделать. В апреле объявим детали конкурса. Проведение самого конкурса — вопрос этого года.

— Стоит ли проводить городские конкурсы на малые архитектурные формы — скамейки, фонари, туалеты?

— Конечно, это уместно. Плохо, что у нас, чего ни коснись, все какое-то невзрачное, неудобное и неэргономичное. Но с другой стороны, это хорошее поле для дизайнеров и архитекторов. Кстати, сейчас при нашем участии конкурс на малые формы проводит галерейный центр Artplay.

— На совете по общественным пространствам презентовались смелые проекты: засеять Бульварное кольцо травой, расставить туалеты со стеклянным атриумом. Что понравилось лично вам?

— Запомнились туалеты, в которых можно прятаться от преступников. Но не скажу, что они понравились. Я считаю, что среда должна так управляться, чтобы преступник там не возник. А если он возник, то мне представляется странным прятаться от него в туалете, пусть с тревожной кнопкой, но за прозрачным стеклом.

Интересная идея — привлечение районных архитекторов для улучшения собственного района. Идея уже обкатана в Барселоне. Мы обсуждали эту практику с Хосе Асебильо (бывший главный архитектор Барселоны.— "Ъ"). В Барселоне власти сотрудничали с живущими на местах архитекторами и урбанистами, которые находили контакт с городскими community. Вместе они выявляли места, которые можно улучшить, создавали проекты, после чего привлекались городские деньги для их реализации. За семь лет Барселона получила довольно большой пакет таких общественных пространств.

— В Москве опыт применять не планируете?

— Планируем заняться этим плотно, причем тема уже обсуждалась с Сергеем Собяниным. Нас часто спрашивают, что делать со спальными районами? Один из способов оживить их — входить в контакт с комьюнити, которым интересно их место жительства, которые готовы осознать его как малую родину, а не просто место ночевки. Москва ведь так или иначе тратит огромные средства на благоустройство, а под контролем сообществ сможет осваивать эти деньги более эффективно и разумно. В сообществах же будут довольны, что им построят действительно что-то нужное и в нужном месте. Вот, скажем, благая вещь — озеленение пустырей. Но если пустырь используется под парковку, может, лучше помочь жителям ее организовать, осветить, огородить и поставить сторожа? Люди будут благодарны. Мы взяли месяц на изучение вопроса с определением пилотных районов для внедрения барселонского опыта. Пока обсуждаются Крылатское, Ходынка и Тропарево.

— И как этот диалог с сообществами будет выглядеть? Собрания в управах?

— Как раз собраний в управах не хотелось бы. Сообщества в Москве начинают формироваться в соцсетях. Я, кстати, долго не знал, в чем полезная функция соцсетей, но вот она нашлась. У нас же город физически не организован для общения. Людям подчас просто негде собираться в эти комьюнити. А если сообществ нет, то территория ничья, она запускается и становится страшной помойкой. Но люди хотят социализироваться, и интернет хотя бы отчасти восполняет недостаток сложившейся городской среды. Будем через интернет или собрания, если позволяет погода, находить архитекторов и урбанистов. Тех, чья деятельность направлена не на политические спекуляции, не на торпедирование всех инициатив, а нормальных горожан, кому интересно жить в красивом дворе, на хорошей улице, иметь интересный ресторан рядом с домом. Будем раздавать им проекты планировок и говорить: "Коллеги, у вас здесь запланировано озеленить, а здесь — заасфальтировать. Может, наоборот сделать? А может, вообще никак?" Такие детали могут знать лишь местные жители, из Москомархитектуры все видеть невозможно.

— Нет опаски, что проекты погрязнут в бесконечном обсуждении с жителями?

— Я верю в эксперимент. В Барселоне он удался. У Хосе Асебильо мы запросили всю программу, как это сработало у них. У нас уже есть предварительный перечень архитекторов, урбанистов и людей на местах, которым интересно этим заниматься. Есть опыт, спрос и предложение. Все факторы для успеха есть, остается попробовать.

— Руководство города готово поддержать эксперимент финансово?

— Ни одного города в мире, который бы тратил столько на благоустройство, как Москва, просто нет. Мы должны быть все счастливы, что у нас руководство так об этом беспокоится. Так что поддержка есть уже и так, интересно максимально эффективное расходование средств, чтобы Москва развивалась и делалась лучше, а граждане были бы удовлетворены.

— Принято ли какое-то решение по району "Красного Октября"? Как будет проходить редевелопмент этой территории (на территории бывшего завода сейчас расквартировано множество галерей, ресторанов и ночных клубов, в СМИ обсуждается скорый снос квартала и застройка его жильем.— "Ъ")?

— Решение принимает владелец (группа "Гута".— "Ъ"), а что у них в голове, никто не знает. Я допускаю, что "Красный Октябрь" в нынешнем виде будет существовать пять-десять лет. Сейчас там, безусловно, не самое ужасное место в Москве, а возможно, одно из самых приятных. Но если инвестор захочет развивать его, все пойдет в правильном русле. С точки зрения разрешительной документации есть все основания для работы. Есть ГПЗУ с нормальными цивилизованными объемами и функциями строительства. Это будет не спальный квартал, во что превратилась Остоженка, а нормальная городская среда с сохранением всех памятников. Ни о каком варварском внедрении и сносе чего-либо речи не идет вообще, ну а строительство в целом будет с оговоркой — на усмотрение инвесторов.

— Будут ли в Москве развиваться креативные кластеры по типу того же "Красного Октября"?

— Сейчас идет обсуждение обустройства арт-кварталов между Курским вокзалом и Яузой. Представители "Винзавода", Artplay и другие активно ориентированные горожане организовались и предложили идею развития территории как арт-кластера по типу нью-йоркского — демократичной среды, окраску которой придают художественно ориентированные офисы и просто художники. При всем этом кластер остается городской территорией, просто комфортным куском города. На уровне идеи проект, конечно, симпатичный, но в реализации тяжелый. Как получится, непонятно: много собственников, большой кусок земли. Но ребята пытаются, дело движется.

— В Москве принята программа строительства 200 православных храмов, обсуждается возведение нескольких мечетей. Что думаете о подобном строительстве?

— У меня взгляд на это не очень популярный, и я даже подвергался критике. Любое культовое сооружение должно рождаться естественным образом, а не по какому-либо плану принудительного размещения 200 объектов. Мне этот посыл кажется сам по себе странным. В практике ни одного такого города ни в России, ни за рубежом я такого не встречал. Это уникальный случай, когда решили, что есть количество, которое необходимо распределить. Теперь о качестве архитектуры. Тематика церкви — это тематика иконы местности. Это доминанта, которая определяет узнаваемость конкретной городской территории. Это тот объект, который не может и не должен быть повторяющимся. У нас и так уже сложилось, что в Москве много одинаковых домов, что вообще-то ненормально. Делать при этом еще и одинаковые церкви — шаг против идеологии гармоничного развития города. Ну и сам способ размещения по разнарядке, а не по высотным доминантам или удачно сошедшимся осям улиц сложно соблюсти физически. Так что какие-то храмы располагаются более удачно, какие-то — менее.

Я очень рассчитываю, что этот общественный заказ взвешен и продуман и люди получат пользу от того, что мы им занимаемся.

Интервью взял Александр Воронов

Оригинал материала: КоммерсантЪ