«Общак» и его смотрители
3 Сентября 2013

• Версия для печати

Почему российские олигархи и чиновники живут по воровским понятиям?

Попробуйте определить главную примету современного периода российской экономической истории. Коррупция? Офшоры? Обналичка? Все верно, только как-то поверхностно. Первейший символ эпохи, о котором почему-то не говорят по телевизору и не пишут диссертации, — «общак». Называйте как хотите — черная касса, резервный фонд, общий котел — суть не изменится: «общак» в России стал и духовной скрепой, и несущей конструкцией, и связующей нитью касты неприкасаемых.

Союз нерушимый

Незабвенный Александр Гуров, легендарный генерал милиции, одним из первых на излете Союза раскрывший сведения о советской организованной преступности, выделял две разновидности общаков. Первая — «общаки» на зоне. Вклады в них поступали (и поступают) как деньгами, так и «натурой», например продуктами. А основными статьями расходов были и есть дополнительное обеспечение зэков, подкуп тюремщиков, поддержка родственников осужденных, финансирование новых преступлений.

Вторая — «общаки» на воле. Взносы в них через «звеньевых» и «бригадиров» приходили и приходят от членов преступных группировок, занимающихся как незаконной предпринимательской деятельностью, так и традиционным воровским промыслом (в последние годы к источникам поступлений прибавились доходы от таких прежде малозначимых видов преступного ремесла, как рэкет, неформальный суд, рейдерство или выбивание долгов).

Кому-то может показаться, что «общак» пришел в жизнь российской коммерции, госкомпаний, органов власти из мутного уголовного прошлого. Это заблуждение. «Черные кассы» или кассы взаимопомощи существовали не только в преступном мире, но и в самых разных нишах советского общества, никакого отношения к блатной среде не имевших. Например, подобные некриминальные фонды были широко распространены в организациях социальной сферы: школах, поликлиниках, больницах и т.п. Сослуживцы регулярно «сбрасывались» в общий котел, и приблизительно раз в два года кто-то из них «срывал банк». В случае непредвиденных обстоятельств (например, болезни или смерти родственников) очередность нарушалась в пользу попавшего в непростую ситуацию коллеги.

«Общак» наряду с официальными КЗоТ, компартией или профсоюзами был непризнанным «гольфстримом», формировавшим социальный климат в трудовых коллективах. Роль общака была гораздо шире, чем простое перераспределение материальных ресурсов. «Общак» превратился в социальную традицию, передававшуюся из одного трудового поколения в другое. Дилемма, перенимать у социума «общаковый» обычай или нет, перед «уголовным элементом» не стояла — неписаное правило было заведено до них.

Россия молодая

Конечно, «общак» как общественная модификация индивидуальной «заначки» существовал и до советской власти. Однако перед вами не историческая ретроспектива генезиса «черных касс» в России, а, возможно, первая попытка переосмыслить роль общака как важнейшего института новой реальности.

Во-первых, сегодня современный «общак» — это страховой фонд на случай «чрезвычайных ситуаций». Все мы не раз говорили о том или ином коррупционере, что он избежал наказания (вариант — реального лишения свободы), потому что «делился». С кем «делился»? Чем? На что пошли украденные средства? Ответ на эти вопросы, как правило, один: многозначительно поднятые вверх всезнающий взгляд и указательный палец.

Между тем отгадка в большинстве случаев — тот самый «общак». Если предполагаемый коррупционер действительно «делился», то он уже член клана, по праву рассчитывающий не только на административную (коррупционную), но и на финансовую (ресурсную) поддержку других участников. Предадут? Тогда зачем «делиться»? И потом: сегодня сдали его, завтра — тебя. Много ли мы знаем подобных примеров?

Во-вторых, современный «общак» — это ключевой атрибут модернизированного коррупционного строя. В Уставе КПСС было записано: «Членом партии считается всякий, признающий программу партии, работающий в одной из ее организаций, подчиняющийся постановлениям партии и уплачивающий членские взносы». Все то же самое, только вид сбоку. Специально для обиженных «верных ленинцев»: речь не о приравнивании коррупционеров к коммунистам, а о том, что и те и другие — организация.

Сегодня уплата общаковых взносов сулит членам «ордена» поистине безграничные возможности (естественно, в пределах установленных внутри группировки правил игры). От нахождения на публичных мероприятиях рядом с «магистром» до решения любых бизнес-вопросов без привязки к результатам. От поддержки на внешних рынках до защиты от претензий правоохранительных органов. От получения бюджетных проектов до помощи в разрешении щекотливых ситуаций, связанных с банкротствами отдельных структур.

В-третьих, современный «общак» — это инструмент получения дополнительного дохода. Времена, когда «общаки» создавались как кассы взаимопомощи, давно ушли в прошлое. В наше время «общаки» используются для «справедливого» перераспределения коррупционного прихода, минимизируя риск «сегодня густо — завтра пусто» в отношении конкретного «безымянного героя». Кроме того, из «общака» (само собой, по решению «старших») можно получить дополнительное финансирование, особенно если часть «общих» средств уже размещена в том или ином бизнесе. В конце концов, толику «резервов» всегда можно обменять на нематериальную помощь «друзей-соперников» из аналогичной группировки.

«Посвященные в тему» перечень примет времени могут продолжить, но как было сказано выше, мы исследуем общак как социальное явление, а не вносим дополнения в новую редакцию «Энциклопедии преступного мира».

Камеры хранения

«Когда же они нажрутся!» — то и дело слышим мы гневный возглас обывателя. Никогда. «Общак» — не резервуар, «общак» — механизм, суть которого не в сборе фиксированного объема добровольных пожертвований, а в обеспечении бесперебойного функционирования всей коррумпированной системы. Сегодня в этом параллельном мире карается не столько расточительность паханов, сколько утаивание «взносооблагаемых» доходов (на сленге — крысятничество). «Крыса» с позором изгоняется из выводка, а иногда, особенно если это публичная фигура, вместе с ближайшим окружением на какое-то время становится образцовым пугалом.

К слову, «крестный отец» отнюдь не является хранителем «общака». Для этого в каждой группировке существует отдельный, проверенный и замаранный в предыдущих делах «кошелек». К которому, в свою очередь, приставляется застежка, а к ней — дополнительный шпингалет. Не подберешься, да это «плательщикам» и не надо. Причем «кошелек», точнее «кошельки» — отнюдь не кассиры, а, скорее управляющие с правом финансовой инициативы.

В современном мире общаковые капиталы уже не покоятся «в безымянной могиле». Впрочем, банковские счета в России и за рубежом также не подходят — всегда есть риск подвергнуться «заморозке» (конфискации) или «стрижке». Деньги должны «работать», и здесь как нельзя кстати подходят офшорные схемы.

В сегодняшней России до 90% производственной собственности оформлено на компании из юрисдикций, где конечные бенефициары (выгодополучатели) не раскрываются. Вполне вероятно, значительная часть российских общаков размещена через «райские гавани» именно в наших промышленных активах. Даже если офшорно-российская компания публикует данные об основных собственниках, вопрос, какой объем собственности в действительности принадлежит так называемым олигархам, так и остается открытым.

И еще. Обналичка, обескровливающая и экономику, и бюджет, крайне необходима как приводной ремень для пополнения «общаков», а потому все предпринимаемые сегодня «антиобнальные» усилия никакого эффекта за исключением концентрации незаконных денежных потоков, скорее всего, не дадут. Для ликвидации обналички нужно либо ликвидировать сами «общаки» (что смешно), либо изобрести новый способ их комплектования (что гениально).

Конечно, далеко не все «общаковые» деньги инвестируются в финансово-промышленное имущество. Огромное внимание уделяется «арматуре» — вложениям в спортивные, культурные, информационно-пропагандистские, политико-правовые активы. Создание положительного имиджа имеет ключевое значение не только для спокойного «сравнительно честного» изъятия денег из общественного кармана, но и для принятия нужных решений на уровне вышестоящего руководства. Пиарщики и коммуникаторы не дадут соврать: значение бэкграунда или социального фона легко недооценить, но трудно переоценить.

Все сказанное, конечно, аморально и ужасно, но давайте начистоту: вряд ли кто-нибудь из вас был бы против прислониться к любому из провластных «общаков». Разруха в головах начинается с потакания собственным слабостям.

Источник: МК