Глава ЦБ рада: инфляция снизится, не беда, что экономика рухнет
21 Февраля 2016

• Версия для печати

Интервью Председателя Банка России Э.С. Набиуллиной информационному агентству «Рейтер» 20 февраля 2016 года

Глава Банка России Эльвира Набиуллина сказала, что в сценарии со среднегодовой нефтью $30-35 за баррель ЦБР может достичь цели по инфляции в 4 процента в 2017 году без повышения ключевой ставки, если не будет дополнительных шоков, в рисковом сценарии ЦБР не исключает повышения ставки, хотя признает, что это нежелательно.

Ниже приведены развернутые высказывания председателя Банка России:

О НОВЫХ СЦЕНАРИЯХ НА 2016 ГОД:

«Мы продолжаем сейчас работать над сценариями к мартовскому заседанию совета директоров по денежно-кредитной политике. Будем уточнять прогнозные предпосылки. Пока рабочий вариант – в базовом сценарии на этот год цена $35, в рисковом - $25 за баррель».

ВЫХОДИТЕ ЛИ В СЦЕНАРИИ С НЕФТЬЮ $35 НА ИНФЛЯЦИЮ 4% В 17Г?

«По нашим расчетам, выходим. В рисковом сценарии – зависит от того, какие будут инфляционные риски, как они будут реализовываться. В нашем пресс-релизе мы сказали, что при таком сценарии риски недостижения цели в 4 процента к концу 2017 года возрастают».

О ДЕНЕЖНО-КРЕДИТНОЙ ПОЛИТИКЕ В НОВЫХ СЦЕНАРИЯХ:

«Мы когда сравнивали базовый и рисковый сценарий в декабрьском нашем докладе о денежно-кредитной политике, в рисковом предполагали более жесткую политику, чем в базовом, то есть предполагали, что мы позже можем приступить к снижению процентных ставок. Сейчас такая же логика сохраняется. Просто параметры этого рискового сценария могут уточниться».

ПОЗЖЕ ПРИСТУПИТЬ, ЭТО НАСКОЛЬКО ПОЗЖЕ?

«В рисковом сценарии цель по инфляции будет достигаться по несколько другой траектории, нежели в базовом, инфляция может снижаться чуть медленнее. Соответственно, и ставки будут снижаться чуть медленнее. Когда конкретно – это зависит от того, как будет складываться ситуация в экономике, фактического роста цен, инфляционных рисков и ожиданий».

ТО ЕСТЬ РЕЧЬ ИДЕТ ВСЕГО ЛИШЬ О БОЛЕЕ ПОЗДНЕМ СНИЖЕНИИ СТАВКИ, А НЕ О ПОВЫШЕНИИ?

«Если говорить о базовом сценарии, при цене $30-35 за баррель, мы видим, что можем достичь цели по инфляции в 4 процента в 2017 году без повышения ставок, если не будет дополнительных внешних шоков. В рисковом сценарии нужно будет смотреть, как будут реализовываться инфляционные риски, какие будут инфляционные ожидания, какая будет текущая инфляция. Если инфляционные риски будут возрастать, мы готовы к тому, чтобы повысить ключевую ставку. Конечно, это нежелательный сценарий, но мы такого не исключаем».

О ПРОГНОЗЕ ИНФЛЯЦИИ НА КОНЕЦ ЯНВАРЯ 17 Г В 7%:

«Этот прогноз был сделан исходя из сценария с ценой нефти в $35 за баррель, он предполагает инфляцию на конец 2016 года между 7 и 8 процентами».

ОБ ИНФЛЯЦИОННЫХ РИСКАХ-2016:

«Влияние повышения акцизов (с 1 апреля), на наш взгляд оно небольшое – (для бензина – около 0,3 процентного пункта – вклад в годовую инфляцию в 2016 году)».

«Мы пока не оценивали эффект ослабления курса, который произошел в январе этого года, мы должны получить больше данных, для того, чтобы оценить этот эффект. Но если говорить качественно, то на наш взгляд, эффект переноса меньше, чем он был при предыдущей волне ослабления курса рубля в конце 2014 -начале 2015 года, тогда эффект переноса был более выраженный – 0,4 процентного пункта, и он был сдвинут во времени ближе к началу, нежели обычно. В среднем по 2015 году оценка эффекта переноса – 0,2 процентного пункта. Если в начале года это было 0,4, во второй половине года – 0,15 процентного пункта».

«Эффект в этом году мы еще не оценивали, но на наш взгляд, ослабление спроса оказывает существенное влияние на то, что эффект переноса менее выражен. Мы видим это по показателям недельной инфляции, которая находится в пределах наших ожиданий. Всплеска текущей инфляции в связи с ослаблением курса не произошло».

О МЕРАХ ВОЗДЕЙСТВИЯ ЦБР В СЦЕНАРИИ С НЕФТЬЮ $25:

«Мы считаем, что того инструментария, который у нас сейчас есть, достаточно для того, чтобы реагировать на изменение ситуации, даже в условиях падения цен ниже нынешних уровней. Это и процентная ставка, и возможность увеличивать объемы операций валютного рефинансирования и в случае, если возникают угрозы для финансовой стабильности, мы можем осуществлять валютные интервенции на рынке.

По нашему представлению, этого инструментария достаточно, но мы будем постоянно смотреть за ситуацией и, если будет необходимость, гибко реагировать».

О РАССЛЕДОВАНИИ СИТУАЦИИ НА ВАЛЮТНОМ РЫНКЕ 21 ЯНВАРЯ 2016 ГОДА:

«21 января рынок был достаточно плотным. Мы не заметили какого-то резкого снижения объемов. Были заявки и на покупку и на продажу валюты. Действий каких-то отдельных участников с большими заявками, которые могли бы так подвинуть рынок, тоже не было обнаружено.

Наш анализ показывает, что, скорее всего, динамика курса в определенной мере отражала отложенный эффект падения цен на нефть в предыдущие дни. Несколько дней перед этим цены на нефть падали достаточно динамично, а рубль у нас проявлял стойкость».

ВЫ ТОГДА ДОПУСКАЛИ, ЧТО ПРИДЕТСЯ ПРОВЕСТИ ИНТЕРВЕНЦИИ ДЛЯ ПОДДЕРЖКИ КУРСА РУБЛЯ?

«Безусловно, мы в тот момент смотрели за индикаторами финансовой стабильности, связанными со спросом на наличную валюту, валютную ликвидность в целом, плотность валютного рынка и т.д. Рисков на тот момент не было, поэтому воздержались от выхода на валютный рынок с интервенциями».

ПОЧЕМУ РУБЛЬ ТОГДА РАЗВЕРНУЛСЯ, ВЫ НЕ ПОРАБОТАЛИ С ЭКСПОРТЕРАМИ?

«Мы никаких специальных мер не предпринимали, чтобы повлиять на курс, скорее всего, к вечеру цена на нефть начала расти, и рынок пошел вверх».

О РАБОТЕ С ЭКСПОРТЕРАМИ:

«(Сейчас) абсолютно тот же режим, который был установлен в прошлом году (когда появилась директива правительства). Мы ведем мониторинг продаж. Результаты показывают, что экспортеры достаточно равномерно продают свою валютную выручку, даже во время январских колебаний валютного курса мы не видели снижения продаж экспортной выручки. У некоторых экспортеров она может быть неравномерной – в один месяц продали больше, в другой – чуть меньше, но в целом они продают валютную выручку достаточно активно».

НЕ ХОТЕЛОСЬ БЫ ВАМ БОЛЕЕ РАВНОМЕРНЫХ ПРОДАЖ ВАЛЮТЫ ЭКСПОРТЕРАМИ В ТЕЧЕНИЕ МЕСЯЦА?

«Это скорее экспортеры должны решать, как управлять ликвидностью. Они понимают, что в день уплаты налогов курс может оказаться не очень благоприятным для них, некоторые заранее готовятся к налоговому периоду. Но в целом, влияние налоговых периодов на курс стало менее выраженным, чем было в начале плавания курса рубля».

О РИСКАХ ПОВТОРЕНИЯ СИТУАЦИИ:

«Колебания рубля, конечно, возможны вслед за колебаниями цен на нефть. Сейчас на нефтяном рынке волатильность повышенная, тем не менее, по нашим оценкам, волатильность курса рубля постепенно будет снижаться».

О ПОВЕДЕНИИ НАСЕЛЕНИЯ:

«Мне кажется, это вполне естественно (что население не побежало в обменные пункты). Все привыкают к плавающему курсу. И предприятия, и население начинают осознавать, что курс может двигаться и в ту, и в другую сторону, вы можете и выиграть, и проиграть.

Население очень спокойно отреагировало на вторую волну снижения курса в январе 2016 года. У нас хорошие показатели по сбережениям населения.

За 2015 год рублевые вклады населения увеличились на 20 процентов, а валютные (в долларовом выражении) – на 9 процентов. А норма сбережений, которая показывает отношение сбережений населения к их располагаемому доходу, за прошлый год выросла в два раза – до почти 16 процентов».

О ДИСКРЕТНЫХ АУКЦИОНАХ ПО ВАЛЮТЕ:

«Мы действительно такой механизм готовим, но вопрос его применения в целом сейчас обсуждается, потому что у такого механизма есть и свои положительные моменты, но могут быть и негативные последствия, поэтому мы еще продолжаем обсуждать, стоит ли его применять.

Такой механизм работает на фондовом рынке и достаточно эффективно, но валютный рынок все–таки отличается, и валюта торгуется не только на площадке Московской биржи. Поэтому нет однозначного ответа, сможет ли применение дискретного аукциона как-то стабилизировать ситуацию на валютном рынке».

О БЛИЗОСТИ РЫНОЧНОГО КУРСА К ФУНДАМЕНТАЛЬНО ОБОСНОВАННОМУ:

«Близок, но эти расчеты достаточно условны, они делаются из прогноза платежного баланса. Скажем так - сегодня без больших отклонений».

О НАРАЩИВАНИИ РЕЗЕРВОВ ДО $500 МИЛЛИАРДОВ:

«$500 миллиардов - это не цель, это ориентир. Мы не отказываемся от намерения накапливать золотовалютные резервы, но только в условиях, когда рынки достаточно стабильны, когда есть для этого возможность».

МОЖЕТ ЛИ РЫНОК БЫТЬ СТАБИЛЬНЫМ ПРИ НЕФТИ $30-40 ЗА БАРРЕЛЬ?

«Может, да. Но, тем не менее, ни в базовом, ни в рисковом сценарии, мы не предполагаем наращивания резервов».

О РУБЛЕВОЙ ЛИКВИДНОСТИ В БАНКОВСКОЙ СИСТЕМЕ:

«Я бы не сказала, что у нас избыток рублевой ликвидности. Ее столько, чтобы мы могли управлять ставками денежного рынка через ключевую ставку, краткосрочные ставки на денежном рынке сейчас близки к нашей ключевой, значит нет ни недостатка, ни переизбытка ликвидности.

Сейчас поменялись каналы предоставления рублевой ликвидности, если в прошлом году одним из основных каналов были наши операции рефинансирования, то в этом году в основном ликвидность идет по бюджетным каналам. Плюс к этому, потребность в предоставлении ликвидности с нашей стороны снизилась еще и потому, что мы перестали проводить валютные интервенции, абсорбируя рублевую ликвидность».

О ВОЗОБНОВЛЕНИИ ДЕПОЗИТНЫХ АУКЦИОНОВ:

«Инструмент депозитного аукциона у нас есть, и не исключаем, что придется его применять. Особенно с учетом того, что структурный дефицит ликвидности явно сейчас будет сокращаться, если правительство будет продолжать расходовать средства Резервного фонда для покрытия дефицита бюджета. Мы эту проблему видим и обсуждаем с Минфином».

МИНФИН СЕЙЧАС ГОТОВИТ ПОПРАВКИ В БЮДЖЕТ-2016, ЧТО БЫ ВЫ ЕМУ ПОСОВЕТОВАЛИ?

«Проявлять ту последовательность, которую он до этого проявлял. Мы ценим, что политика Минфина направлена на то, чтобы сдерживать дефицит бюджета, это очень важно для макроэкономической стабильности».

«Есть разные расчеты, многое зависит от того, какая будет цена на нефть. На мой взгляд, самое важное сейчас – не столько текущие меры по сокращению расходов, сколько среднесрочная бюджетная политика на три года, которая бы убедительно показывала, как будет балансироваться бюджет на протяжении этого периода.

Это очень важно для экономических субъектов – для предприятий, для граждан. Это снизит нервозность бизнеса – когда есть дефицит бюджета и не понятно, как он будет уменьшаться, бизнес начинает опасаться того, что рано или поздно поднимут налоги, и не инвестирует в развитие.

Трехлетняя стратегия нужна и финансовым рынкам. Отсутствие у участников рынка понимания траектории среднесрочной бюджетной стабилизации будет вести к сохранению высокой рыночной волатильности и сохранению инфляционных ожиданий на повышенном уровне. Поэтому важно иметь стратегию снижения дефицита бюджета, основанную на изменении структуры бюджета. Механическое сокращение расходов без повышения их эффективности не сделает бюджет устойчивым».

ДОСТАТОЧНО ЛИ РЕФОРМ В ПЛАНЕ РАЗВИТИЯ ЭКОНОМИКИ, КОТОРЫЙ ОДОБРИЛО ПРАВИТЕЛЬСТВО?

«Там есть необходимые структурные реформы, связанные с улучшением среды для бизнеса, но больше важна их имплементация, как эти изменения будут реализовываться на практике, почувствует ли бизнес реальные улучшения. С точки зрения мер, которые требуют финансовых ресурсов, конечно, нужно дополнительно проанализировать, насколько в новых условиях возможно финансовое обеспечение всех предложенных мероприятий».

О ЗАМОРОЗКЕ НАКОПИТЕЛЬНЫХ ПЕНСИЙ:

«В такой непростой ситуации с бюджетом, конечно, риск того, что будут вновь заморожены накопительные пенсии, остается.

Потому что, пока не сбалансирована распределительная система,

а она в значительной степени финансируется за счет трансферта из

федерального бюджета, все время есть соблазн снизить нагрузку на

бюджет за счет накопительного компонента. И если ничего не

изменить, заморозка грозит стать постоянной.

Поэтому мы и прорабатываем предложения со своей стороны, которые позволили бы обеспечить сбалансированность пенсионной системы и при этом развивать накопительный элемент. Мы считаем, что накопительный элемент должен быть более гибким, правильно было бы ввести элементы добровольности, но стимулы для граждан формировать накопительную часть пенсии должны быть достаточно сильными».

О ВЗАИМОСВЯЗИ РЕФОРМ И ПРИБЛИЖАЮЩИХСЯ ВЫБОРОВ:

«Я думаю,– что снижение цен на нефть сделало очевидным необходимость структурных реформ. Для экономического роста нам нужна диверсификация экономики, а для этого нужны структурные реформы. И здесь нет прямой зависимости, на мой взгляд, с политическим циклом, потому что значительная часть структурных реформ будет поддерживаться гражданами, особенно вещи, связанные с инвестиционным климатом».

А ПОВЫШЕНИЕ ПЕНСИОННОГО ВОЗРАСТА?

«С точки зрения экономики и демографической ситуации повышение пенсионного возраста оправдано, но социальная приемлемость этого решения вызывает вопросы. Поэтому нужно эту тему обсуждать, очень важен диалог с обществом».

О ПОЛИТИКЕ ЦБ ПО ДЕВАЛЮТИЗАЦИИ ЭКОНОМИКИ:

«Резкие колебания курса валюты, которые мы наблюдали, выявили, что валютные риски очень существенны и для наших банков, и для заемщиков банков.

Политику дополнительного снижения валютных рисков мы начали год назад, повысив коэффициенты риска по валютным кредитам физлиц.

Подавляющее большинство населения зарабатывает в рублях, имеет рублевые доходы и, получение валютных кредитов в такой ситуации - это, конечно, существенный риск. При этом такая же проблема существует и относительно кредитов юридическим лицам.

Мы в рамках анализа финансовой стабильности смотрим на ситуацию в отраслях, у крупных заемщиков. Есть ряд секторов, где скопились валютные риски, например, в сфере недвижимости и торговли. Там большая доля валютных кредитов, и при этом в этих секторах нет валютной выручки. В результате, при движении курса валютные риски реализуются.

В банковском секторе также при изменении курса валюты нарастает нагрузка на капитал. В связи с резким изменением валютного курса мы на год предоставили банкам регулятивные возможности для адаптации к новым реалиям.

Валютные риски нужно снижать, чтобы они не приобрели характер системных рисков. Мы сейчас обсуждаем повышение коэффициентов риска по кредитам в иностранной валюте для юридических лиц. В любом случае, будем делать это плавно, чтобы банки смогли приспособиться к новому регулированию. Но наша политика заключается именно в том, чтобы снижать валютизацию балансов банков».

ДО КАКОГО УРОВНЯ ЦБ СЧИТАЕТ НУЖНЫМ СНИЗИТЬ ДОЛЮ ВАЛЮТЫ В АКТИВАХ БАНКОВ?

«У нас нет оцифрованного показателя (по целесообразной доле валюты в активах), но, на наш взгляд, подавляющая масса кредитов должна быть рублевая. Многое зависит от заемщиков, если это экспортер, тогда риски меньше, а если заемщик не получает валютной выручки – тогда риски большие. И есть банки, у которых большая доля таких заемщиков, есть банки, у которых меньше доля заемщиков с экспортной выручкой.

Выручка - это тоже переменная величина и валютный курс меняется. Поэтому нельзя сказать, какая доля валютных активов оптимальна для сектора. Хорошо, если она примерно соответствует доле валютной составляющей в обязательствах банков. Тогда открытая балансовая валютная позиция близка к нулю, то есть валютный риск по балансовым обязательствам почти отсутствует».

О КРЕДИТАХ ЭКСПОРТЕРАМ:

«Мы рассматриваем вопрос о том, чтобы не повышать коэффициент риска по валютным кредитам экспортерам, но здесь есть вопрос администрирования, так как экспортер может брать кредиты в разных банках, и выяснить, насколько валютной выручки хватает для покрытия всех валютных рисков, сложно. Но мы будем обсуждать эту тему».

О ПОВЫШЕНИИ ОТЧИСЛЕНИЙ В ОБЯЗАТЕЛЬНЫЕ РЕЗЕРВЫ:

«Мы сейчас рассматриваем этот вопрос, чтобы действовать не только по активной, но и по пассивной части балансов банков, и дифференциация отчислений в обязательные резервы обсуждается. Мы примем решение, делать ли это одновременно или не одновременно с введением коэффициентов по валютным кредитам, и будет ли это повышение только по валютным депозитам юрлиц или также и физлиц».

«Есть тема излишков валюты, которую поднимают ряд банков, потому что сейчас у некоторых из них уже большой объем валютных вкладов. Валютных активов в приемлемом виде может быть недостаточно. На мой взгляд, банки также должны реагировать на это несоответствие постепенным снижением ставок по валютным депозитам. Они могут управлять пассивами с помощью процентной политики. Специальных мер (введение валютных депозитов ЦБ) не обсуждается».

О РУБЛЕВЫХ КРЕДИТАХ КОМПАНИЯМ, КОТОРЫЕ НА НИХ ПОКУПАЛИ ВАЛЮТУ И РАЗМЕЩАЛИ ЕЕ НА БАНКОВСКИХ ДЕПОЗИТАХ:

«Это было в прошлом году и в начале этого года, сейчас уже гораздо меньше. Просто ожидания дополнительного ослабления курса снизились».

О ВАЛЮТНЫХ ПОЗИЦИЯХ БРОКЕРОВ:

«Я считаю, что валютные позиции всех крупных участников рынка надо мониторить, не только брокеров. Мы начали собирать информацию по валютным позициям и компаний, крупных заемщиков, системообразующих предприятий, потому что это может быть источником рисков. Вопрос применения регулирования валютных позиций брокеров обсуждается».

О НОРМАТИВЕ Н6:

«Это была проблема для некоторого количества банков, и эту меру мы распространяем действительно только на один квартал, чтобы дать возможность банкам в течение квартала приспособиться к новому уровню курса. И если не будет никаких новых шоков, я надеюсь, их не будет, мы планируем с 1 апреля ее отменить».

О СУДЬБЕ ВЭБА:

«Мы направляли прибыль в размере 27 миллиардов рублей в ВЭБ для поддержания стабильности банковской системы. Речь не шла о том, что эти деньги будут направлены непосредственно Связь-банку и Глобэксу.

Мы продолжаем обсуждать с ВЭБом судьбу этих двух банков. На мой взгляд, было бы правильным отдать их АСВ. Также обсуждается и судьба тех денег, которые ВЭБ нам должен. Возможен вариант частичной конвертации в субординированный кредит, но и другие варианты – они еще находятся в процессе обсуждения.

Объем средств на поддержку Связь-банка и Глобэкса при их передаче АСВ может быть выделен из тех средств, которые давались ВЭБу. Все зависит от характера решения.

Обсуждается судьба ВЭБа, какова будет новая модель его функционирования как института развития. В зависимости от того, будут ли у этого института функции обычного коммерческого банка, будет приниматься и решение о банковской лицензии. На мой взгляд, если ВЭБ будет иметь все права и полномочия коммерческого банка, он должен соответствующим образом регулироваться и надзираться».

О КРЕДИТНЫХ ЛИНИЯХ ДЛЯ СОБЛЮДЕНИЯ НОРМАТИВА LCR:

«Несколько системно значимых банков обратились за безотзывными кредитными линиями, мы удовлетворили ходатайства на общую сумму около 600 миллиардов рублей. И мы готовы будем рассмотреть вопрос о предоставлении кредитных линий и другим банкам, если они к нам обратятся».

О САНАЦИЯХ:

«В прошлом году, примерно на семь отзывов лицензий приходилась одна санация, а по объемам вкладов и активов примерно поровну пришлось на санируемые банки и те, у которых мы отозвали лицензии.

Мы сейчас работаем над тем, чтобы поменять подходы к санации

сделать более эффективным расходование государственных средств на нее и добиться повышения мотивации санатора. Сейчас он выступает не полноправным инвестором, а в основном работает с деньгами, которые предоставлены ему в кредит в рамках механизма санации. Мы бы хотели, чтобы появился реальный инвестор с инвестиционной мотивацией. Процедура отбора санаторов тоже требует большей прозрачности для повышения доверия рынка к ней.

Что касается соотношения, я не думаю, что объемы санации или количество принятых решений по санациям в соотношении с отзывами будут расти».

«Вполне возможно, количество инвесторов уменьшится, но если они будут лучшего качества, нас это не смущает».

О НОВЫХ САНАТОРАХ:

«Новые игроки могут быть, так как закон не ограничивает участие в санации кредитными организациями – это могут быть любые юрлица и физлица. Если обновленные правила будут им интересны, то они могут появиться. Но мы не намерены из-за того, что будет снижаться количество претендентов на то, чтобы быть санаторами, смягчать требования к санаторам».

О ЛЬГОТАХ ПО РЕСТРУКТУРИЗАЦИИ КРЕДИТОВ:

«Мы все предложения, которые нам банки присылают, стараемся рассматривать. Пока такой необходимости не видим, мы мониторим ситуацию, и если появится необходимость, можем достаточно быстро принять решение».

О ВСТРЕЧЕ G20 В ШАНХАЕ:

«Я думаю, главной темой дискуссии станет мировой экономический рост, потому что темпы роста мировой экономики гораздо ниже тех прогнозов, которые делались. Прогнозы постоянно пересматриваются в сторону понижения, причем уже по всем рынкам, не только по развивающимся экономикам. Если в прошлом году одной из тем было снижение экономического роста в развивающихся странах, теперь видно, как замедляется глобальная экономика, все друг с другом связаны, и это отражается на темпах роста и развитых экономик. Полностью проявляется глобализация.

Конечно, будут обсуждаться эти вопросы, а также состояние финансового сектора, рисков, какие совместные действия нужно предпринять, чтобы способствовать экономическому росту.

Практически все страны обсуждают, с учетом своей специфики, применение трех инструментов – это стимулы монетарной политики, фискальные стимулы и структурные реформы. Практически у всех стран наблюдается недостаток темпов структурных реформ, многие отмечают эту проблему. Многие страны применяют и монетарные, и фискальные стимулы. У России - ситуация сложная, потому что нам сложно применять фискальные стимулы в условиях, когда есть такая большая зависимость доходов бюджета от нефти. Монетарные стимулы нам также сложно применять: в отличие от стран, где очень низкая инфляция - у нас она высокая, поэтому мы ограничены в этом инструменте для поддержания экономического роста. И наш основной потенциал – это структурные реформы».

Сайт ЦБ