Ни одна версия не имеет отношения к действительности
27 Июля 2016

• Версия для печати

В первой части интервью Евгений Киселев прокомментировал возбужденное против него ФСБ уголовное дело по обвинению в призывах к экстремизму. Ближайшие годы – без новостей – У вас есть какой-то прогноз ситуации в России – осенние думские выборы, перестановки, битва силовиков? Избрание Путина в 2018-м, в конце концов? – Отличительная черта российской политики путинских времен – принципиальная непрозрачность. Кремль – абсолютный черный ящик. Я даже думаю, там нарочно любят опровергать рациональные построения. Помню, осенью 2007 года немецкая журналистка попросила у меня комментарий насчет будущего премьера. Я сказал, что это будет принципиально непредсказуемая фигура – и вечером, пожалуйста: Зубков! И кто бы мог предположить, что это только на полгода? – Кстати, сейчас ходят упорные слухи о новом преемнике, и это не Медведев и даже не Иванов. – Насколько я вообще могу отследить московские слухи – запускаемые иногда в порядке дезинформации, а иногда возникающие просто от ложных иллюзий, – выдвигаются две главные версии. Первая – преемник, и сейчас в этом качестве чаще всего называют Шойгу (раньше намекали на Кудрина, но, по-моему, без оснований). Осенью меняют главу правительства, Шойгу или иной преемник становится премьером и в восемнадцатом побеждает, а для Путина вводится специальный пост – вроде отца нации. Второй вариант: Путин идет на выборы, выигрывает их, а потом мягко передает власть, бремя которой ему уже надоело, оговаривая для себя неуязвимую позицию; то есть происходит все то же самое, но не до 2018-го, а после. Но ни одна версия – включая постоянно циркулирующий слух о прохождении «Яблока» в Думу и соответствующей разрядке политического напряжения – не имеет пока отношения к действительности. Решение в России принимает один человек, и приним ает в последний момент. – То есть его уход все-таки возможен? – Формальный – да, но с сохранением всей власти. Путин любит такие ходы и в 2008-м поступил именно так. Ни в какие революционные сценарии я не верю, хотя Россия известна непредсказуемостью и в этом смысле. Ни в какую перестройку сверху – тоже: опыт Горбачева всех научил. В сценарий территориального распада – тем более. И не думаю, что Путин всерьез стремится к масштабному военному конфликту как к главному средству самосохранения. Мне кажется, никаких серьезных событий нельзя ожидать раньше второй половины двадцатых. Это будет время без новостей. – Почему же? Аресты, обыски, доносы... – Это сейчас во всех первых строчках, да. Но ведь это совсем не новость. Леди с возу... – Европа взбудоражена брекситом, на Украине о нем тоже много говорят – он сулит миру перемены?

– Не торопитесь. Пока не будет нового премьера, никакой заявки о выходе из ЕС в Брюссель не подадут, а это значит – придется ждать до осени. Брексит – событие наглядное: иногда какой-нибудь референдум или громкий разрыв планируется только для того, чтобы шантажировать им – ан глядь, это неожиданно осуществляется, и тут выясняется, что никто этого и не хотел! Борис Джонсон, оказывается, и не собирался в премьеры. И у Евросоюза появляется мощный козырь против потенциальных бунтовщиков: смотрите, ничего хорошего из этого не вышло! Фунт упал, в стране брожения, вообще Британия расколота чуть не до состояния гражданской войны, и все видят, как легко расшатать самое консервативное общество; Евросоюз может только сплотиться в этих условиях. Леди с возу – скакуну облегчение.

– Но говорят, что теперь гораздо легче победить Трампу... – Вот этих прогнозов я совершенно не понимаю. Где брексит – и где Трамп? В Штатах тоже любят поиграть с собственными институтами, проверяя их на прочность, – дескать, выдержит ли политическая система вовсе уж экзотического персонажа? Но так далеко зайти в эксперименте, чтобы выбрать Трампа, – вряд ли. – Скажите, вы смотрите российское телевидение? – Редко. – Но вам не кажется, что большинство нынешних пропагандистов – как раз питомцы НТВ? – Кто, например? Кара-Мурза? Сорокина? Шендерович? – Вы прекрасно знаете, о ком я говорю. – Я недавно решил внимательно разобраться, как сложилась за прошедшие 15 лет судьба тех, кто когда-то был лицом НТВ, даже заметку хотел написать. Так вот, нынешними пропагандистами в кадре стали трое – Мамонтов, Мацкявичюс и сравнительно недавно примкнувший к ним Норкин. Ну и разумеется, главный пропагандист за кадром – начальник над всем государственным телевидением Олег Добродеев. Наши лучшие ведущие и репортеры – Михаил Осокин, Марианна Максимовская, Антон Хреков, Елена Масюк, Алим Юсупов, Слава Грунский, Сергей Гапонов, Александр Герасимов – на телевидении вообще не работают. Некоторые даже уехали жить за границу. Даже Миткова, которая вроде бы по-прежнему числится на НТВ редактором новостей, по моей информации, не у дел, во всяком случае, на экране ее давно нет. Леонид Парфенов изредка снимает документальные фильмы. Алексей Пивоваров и Лиза Листова – то же самое. Светлана Сорокина и Павел Лобков – на «Дожде». Андрей Черкасов – на «Свободе» в Праге. Владимир Ленский и Борис Кольцов живут и работают в США. Илья Зимин погиб. Елена Курляндцева умерла. Из «стариков» на НТВ остался, по-моему, только один Вадим Глускер – сейчас он корреспондент в Брюсселе, но в пропагандисты мне его, право, трудно зачислить. Соловьева питомцем НТВ, извините, тоже назвать не могу. Мы никогда не воспринимали его как члена нашей команды, да и проработал он с нами недолго, уже после того, как мы «эмигрировали» на шестой канал. Да, чуть не забыл – есть еще Евгений Ревенко. Когда-то был прекрасный репортер, но хорошего ведущего из него, как он ни старался, там не получилось. Говорят, идет в депутаты Госдумы от «Единой России». Флаг в руки. – А с однофамильцем своим вы не были тогда знакомы? – Вам подтвердят многие, знающие нас обоих, что у меня почему-то никогда не было ни интереса, ни симпатии к этому человеку. Кстати, он ведь работал тут, в Киеве. И уезжая, оставил тут конюшню – не позаботился ни об одной из лошадей. На их содержание тут потом скидывались. Понимаю, что у него есть теперь грехи куда более тяжкие. Но штрих – говорящий.

Собеседник.