Американские ученые напряженно ищут гены гомосексуальности
31 Октября 2018

• Версия для печати

Алексей Алексенко: О 4-х генах гомосексуальности

Отрасль биологической науки, вот уже четверть столетия занятая поиском генов гомосексуальности, подарила миру новую сенсацию: обнаружено целых четыре таких гена. Принесет ли открытие хоть какую-нибудь пользу человечеству?

Андреа Ганна из Бродовского Института в Кембридже и Гарвардской медицинской школы, а также его коллеги, известили мировую научную общественность о научном прорыве: обнаружено четыре гена, определенные варианты которых коррелируют с наличием в интимной истории их носителей однополых сексуальных контактов. Об этом ученые рассказали на ежегодной конференции Американского общества генетики человека.

По сравнению с прошлыми попытками установить связь между генами и гомосексуальностью, эта поражает своими масштабами. В работе использованы данные почти полумиллиона людей, предоставивших образцы ДНК для проекта UK Biobank или заказавших генетические тесты в компании 23andMe. Всем участникам исследования был задан вопрос: «Имели ли вы когда-нибудь сексуальный контакт с представителем того же пола?». Было получено 450 939 ответов «нет» и 26 890 ответов «да».

Широко раскинутая сеть принесла некоторый улов: обнаружено 4 генетических варианта, достоверно ассоциированых с сексуальной ориентацией (точнее, с ответом на приведенный выше вопрос). Они располагаются на хромосомах 7, 11, 12 и 15. Два варианта оказались специфичны для мужчин. Один из них, на хромосоме 11, связан, кроме этого, с облысением по мужскому типу. Другой, на 15-й хромосоме, лежит в области, богатой генами обонятельных рецепторов.

Это была, так сказать, фактическая сторона дела, — суровая проза науки, не допускающая фантазий и безответственных спекуляций, каковым мы и намерены предаться, начиная с этого момента и до конца заметки.

Прошлые сенсации считать недействительными

Сложно сосчитать, сколько раз широкая публика вздрагивала от заголовков вида «Открыт ген гомосексуальности!» Запомнился один из первых таких случаев: тогда, в 1993-м году, Дин Хеймер из Мэриленда объявил, что обнаружил в геноме человека фрагмент ДНК, мутации в котором коррелируют с гомосексуальностью. Это было время, когда проект «Геном человека» только затевался, и биоинформатикам нового поколения методы, использованные Хеймером, кажутся дремучей древностью. В нынешней работе Ганна, со своей огромной выборкой испытуемых, снова обратился к найденному тогда участку Х-хромосомы и объявил вердикт: нет, Хеймеру померещилось, ничего такого там нет. Хеймер, со своей стороны, похвалил новое исследование и сказал, что он и сам бы хотел тогда, в 1993-м, сделать нечто подобное (то есть, видимо, докопаться с вопросами до огромной массы народа), — если бы только мог.

Подобная судьба постигла и все последующие сенсации этого сорта. Последний раз таблоиды содрогнулись три года назад — по удивительному совпадению, сенсация прогремела на той же конференции Американского общества генетики человека. Тогда сотрудники калифорнийской лаборатории Эрика Виллена нашли корреляции между сексуальной ориентацией и картиной метилирования ДНК. Коллеги подвергли работу жесткой критике, налегая на некорректную статистическую обработку данных.

В то время «Сноб» отозвался на новость проникновенной заметкой под заголовком «Еще о природе влечения между мальчиками». Надо сказать, что откликаться на каждую новость о гомосексуальных генах не под силу никакому СМИ. Практически в каждом приличном университете мира можно найти человека, работавшего над этой захватывающей темой. Автору этих строк в бытность его сотрудником университета Глазго довелось работать в одном здании с замечательным генетиком Кимом Кайзером, распутавшим много захватывающих проблем в генетике мухи-дрозофилы. Казалось бы, где мухи и где гомосексуалы? Но нет, даже мушиная лаборатория Кима тогда разродилась известием о мутации, влияющей на сексуальность.

Общая черта всех подобных работ в том, что они ровным счетом ни к чему — кроме разве что повышенного внимания научпопа — не привели. Не в том смысле, что эта наука какая-то второсортная — наука там как раз самого высшего качества. Однако отчего-то если она и приносила какие-то плоды, то совершенно не там, где ожидали пытливые ученые.

Вот пример. В 2011 году в лос-анджелесском Университете Калифорнии — в той же исследовательской группе Эрика Виллена, откуда в 2015-м пришла весть об эпигенетической подоплеке влечения между мальчиками — работал Стив Хорват. Он тоже искал в генах печать сексуальной ориентации, а вместо этого нашел эпигенетические метки, позволяющие очень точно определить возраст человека. Стив продал свой метод коммерческой компании, чем неплохо поправил свое материальное положение. С тех пор метод Хорвата не раз использовался криминалистами. В последний раз его пытались применить в этом году, чтобы вывести на чистую воду и засадить в немецкую тюрьму беженцев, совравших о своем возрасте (и засадили). Таким образом, исследование Хорвата принесло пользу и ему самому, и прикладной генетике, и немецкому народу. Заметьте, что историю этого успеха уместно отсчитывать от того мгновения, когда Стив решил забросить бесперспективную область генетики сексуальности и заняться реальным делом.

Гей-генетика и либеральный дискурс

Неологизм, использованный в заголовке этого раздела (равно как и слово Содом в названии всей статьи) как бы намекает, что данное научное направление вызывает у автора смешанные чувства. Это, несомненно, так и есть, и теперь время объяснить, почему.

Нам, представителям либеральной общественности, не очень понятно, зачем надо искать гены, ассоциированные с сексуальной ориентацией. Исследователи говорят, что это поможет лучше понять генетику человеческой сексуальности. Но пока они ее поймут, немало воды утечет, а тем временем широкая публика готова использовать данные науки для немедленных мировоззренческих выводов, и выводы эти не обязательно будут разумными.

Результаты в принципе могут быть такими: или гены сексуальной ориентации существуют, или нет. Интересно, что для целей мракобесия годятся оба варианта. Если генов сексуальной ориентации не существует — значит, все это просто разврат и плохое воспитание, будем перевоспитывать в особых лагерях. Если, напротив, все записано в генах, значит, геи — существа, биологически отличные от «нормальных людей». Фашистская мерзость получается и в том, и в другом случае.

Наверное, вариант, наиболее приемлемый с позиций здравого смысла — или «либеральной идеи», что более или менее одно и то же — это полигенное определение сексуальной ориентации. То есть нас бы вполне устроил такой расклад: да, есть генетические предпосылки, но результат зависит от множества генов, и никакие их комбинации не являются «предиктивными» — однозначно установить принадлежность индивидуума к ЛГБТ-сообществу по его геному невозможно. В современной науке все так удачно складывается, что, похоже, именно такой вариант и соответствует действительности. Авторы данной работы как раз настаивают, что найденные ими 4 гена нисколечко не предиктивны: даже если у кого-то есть все четыре подозрительных аллеля, он, вероятнее всего, окажется стопроцентным натуралом. Речь в любом случае идет о сравнительно невысоких вероятностях, и заметить ассоциации можно только на огромных выборках — наподобие той, что на этот раз оказалась в распоряжении ученых.

Авторы доклада, представленного на конференции, очень настаивают на том, что в ходе работы тесно контактировали с ЛГБТ-сообществом, консультировались с ним, и их результаты никоим образом не могут быть использованы мракобесами и гомофобами для их непонятных целей. В интерпретации результатов они чрезвычайно осторожны, что похвально. Оказалось, к примеру, что те же самые аллели слабо ассоциированы с депрессивными расстройствами и шизофренией. Значит ли это, что, как любят выражаться прямолинейные и недалекие люди, «гомосексуализм — это болезнь»? Да что за чушь. Просто нестандартная ориентация в наш нелегкий век не делает жизнь проще, и не удивительно, что у этой категории лиц врожденные предпосылки к психическим расстройствам реализуются чаще обычного.

А вот еще одно интересное наблюдение: у гетеросексуальных мужчин, несущих подозрительные генетические маркеры, наблюдалось большее разнообразие и частота сексуальных контактов. «А вот и механизм, дающий этим зловредным генам эволюционное преимущество!» — закричит поверхностный читатель. Но и тут исследователи непреклонны: для такого вывода, говорят они, данных недостаточно.

Итак, ученые сделали все, от них зависящее, чтобы болваны не могли использовать их работу в своих невежественных рассуждениях. К ним нет никаких претензий. Однако мы осмелимся высказать претензии к общественному запросу, порождающему подобные изыскания.

Юноша, работавший 25 лет назад в шотландской лаборатории Кима Кайзера над гомосексуальными мухами, и сам был геем. В дремучих 1990-х еще никому не казалось удивительным, что подобные юноши задают себе и мирозданию безнадежный вопрос «Что со мной не так?», и даже могут искать ответ на него методами биологической науки. А уж невежественные мракобесы, вопрошающие «Что не так с этими геями?!», изобилуют и поныне. Но, возможно, ученым не стоит принимать этот вопрос всерьез. Потому что наверняка в течение ближайшего столетия человечество дорастет до того момента, когда сама проблема покажется ему мелкой и надуманной.

Тенденция налицо уже сейчас: работа Хеймера о генетике сексуальности, опубликованная в 1993-м, сотрясла мировые СМИ. Сомнительное открытие эпигенетических маркеров сексуальности в 2015-м заполучило первую полосу газеты, которую в Англии раздают на улице бездомные. А вот у нынешнего научного прорыва пресса сравнительно скромная — так, новостишка в разделе научпопа. Кажется, мы и правда теряем ко всему этому интерес. Даже немного обидно за ученых, которые наконец-то спланировали и провели по-настоящему масштабное, методически корректное исследование. Впрочем, наверное, благодаря таким исследованиям вопрос о «генетической природе сексуальной ориентации» и будет, слава богу, от года к году казаться нам все скучнее и скучнее.

А потом, по мере дальнейшего прогресса, в руках биоинформатиков наконец-то окажется миллиардная выборка геномных данных всего человечества. И тогда они поставят перед собой по-настоящему масштабный вопрос: «Какие гены заставляют человека предпочитать арбуз дыне или наоборот?» Конечно, такие гены непременно обнаружатся, и этот результат — наряду с данными «исследований по генетике сексуальности» — ляжет кирпичиком в стену величественного храма познания. А мы, публика, заинтересуемся наконец-то чем-нибудь поинтереснее.

--------------------------------------------------

Короче, ничего ученые не обнаружили. Все осталось как прежде. Человек полисексуален. А воспитание и культура остаются сдерживающими факторами.

Автор статьи — редактор раздела науки Forbes

Сама статья напечатана в Снобе.