Убийцы журналиста Максима Максимова не осуждены
30 Июня 2006

• Версия для печати

Милиционеры, вероятные убийцы журналиста Максима Максимова, пока что обвиняются в злоупотреблении служебным положением.

Убийцам ищут служебный выход

Убийства журналистов Дмитрия Холодова, Ларисы Юдиной из Калмыкии, Игоря Домникова из «Новой газеты» и Максима Максимова из журнала «Город» (Санкт-Петербург) объединяют крайняя жестокость, полная бессмысленность, а также то, что во всех случаях заказчиками этих убийств были не уголовные паханы, а должностные лица, облеченные высокой государственной властью.

Со дня смерти питерского журналиста Максима Максимова, 29 июня 2004 года, исполнилось два года. Труп не найден, дело повисло, убийцы не осуждены.

В первую годовщину убийства Максимова, год назад, «Новая», как и многие питерские газеты, сообщила о том, что оно практически раскрыто. Так оно, по всей видимости, и было, и есть, однако Северо-Западное управление Генеральной прокуратуры, где это дело ведет следователь Сергей Владимиров, вопреки логике, не предъявляет обвинение и не передает дело в суд.

С февраля 2006 года к делу об убийстве Максимова по просьбе его матери в качестве адвоката потерпевшей стороны подключился Николай Сиротинин. Он много лет работал прокурором-криминалистом, специализировался именно на раскрытии неочевидных преступлений, в том числе в 1984 году во Владимирской области сумел найти в лесу спустя четыре месяца после убийства труп журналистки Малининой, что заставило убийц признать свою вину.

Вступив в «дело Максимова», Сиротинин также предложил свою помощь в организации поисков трупа, тем более что в деле имеются показания одного из предполагаемых соучастников о примерном месте захоронения (подробнее - ниже). Сиротинин был на приеме у начальника управления криминалистики Генеральной прокуратуры РФ, с которым он знаком по длительной совместной работе, там пообещали бросить на розыск останков питерского журналиста лучшие технические силы. Два ходатайства об этом были направлены в Генеральную прокуратуру в марте 2006 года. В управлении криминалистики Генеральной прокуратуры они не поступили и сейчас, вероятнее всего, находятся в столе у следователя Владимирова.

Никакие следственные действия по «делу Максимова» уже многие месяцы не ведутся, в нем есть только то, что было и год назад. Но и это немало, и нам пора уже, наверное, об этом рассказать, поскольку те, кто обязан это сделать, молчат. Между тем содержание важнейших доказательств известно многим, поскольку они были найдены сначала питерскими журналистами - друзьями Максима, а затем уже официально закреплены в уголовном деле. Все обстоятельства указывают на причастность к убийству Максимова двух офицеров ОРБ (оперативно-разыскного бюро) ГУ МВД по Санкт-Петербургу и Ленинградской области.

Максим Максимов приехал в Ленинград в середине 70-х из Горького, чтобы поступить в Театральный институт по специальности «театроведение». С середины 80-х годов он работал в отделе культуры питерской газеты «Смена», где быстро стал известным в своей области журналистом. На волне перестройки в «Смене» им были опубликованы многие сенсационные материалы и интервью, а Максимов как критик стал заметной фигурой в культурном ландшафте города. Из газеты «Смена» он вслед за многими ее сотрудниками ушел в Агентство журналистских расследований (Андрея Константинова). Первое время он занимался здесь также вопросами культуры, но постепенно сам увлекся расследованиями, опубликовал по этой тематике ряд громких материалов в газете АЖУРа «Ваш тайный советник». Незадолго до своей гибели он перешел в менее известный журнал «Город», где продолжал заниматься расследованиями.

Его мама, Римма Максимова, в конце 80-х уехала из Горького преподавать русский язык в ГДР и осталась в Германии после событий, перевернувших обе страны в начале 90-х годов. Максим, у которого не было своей семьи, встречался с ней дважды в год: ездил к матери в Германию, а она приезжала к нему в Россию. В начале июля 2004 года Римма Максимова прилетела в Москву и ждала звонка от сына, но он не звонил, что было, учитывая его характер и характер их отношений, необычно. Она сразу вылетела в Санкт-Петербург, где благодаря ее приезду 7 июля двое журналистов и актриса - друзья Максима - вскрыли квартиру и нашли в ней работающий приемник и «уснувший» в режиме ожидания компьютер. Хозяин вышел ненадолго… Последние операции с компьютером позволили установить, что вышел он 29 июня 2004 года - и не вернулся.

Первые рабочие версии исчезновения журналиста, связанные с корыстными мотивами, вскоре отпали. Коллеги из всех газет, где работал Максимов и где его любили, исследовали диск компьютера и перерыли редакционные столы в поисках материалов, которые могли бы стать причиной его гибели. Ничего такого, что уже не было бы опубликовано и представляло для кого-то реальную опасность, они не нашли. Самым острым на тот момент и не принятым одной из редакций из-за недостаточной доказательственной базы был материал о злоупотреблениях по службе подполковника ОРБ ГУ МВД Михаила Смирнова. Речь там шла о продаже автомобиля, изъятого у одного из обвиняемых. На фоне тех фактов, связанных с питерской милицией, о которых чуть ли не каждый день сообщают местные газеты, этот материал отнюдь не выглядел сенсацией. Подполковнику, который работал в отделе по борьбе с коррупцией, такая публикация была бы неприятна, но на мотив для убийства это вроде бы никак не тянуло.

Ключом к возможному раскрытию убийства (превратить эту возможность в реальность может только суд, но прокуратура, напомним, не передает туда дело) стали так называемые биллинги телефонной компании, позволяющие установить время и контакты мобильного телефона Максимова. Распечатки за 29 июня 2004 года и за несколько предшествующих дней приобщены к уголовному делу. По крайней мере они там были и могут быть в любой момент восстановлены. По этим распечаткам коллегам, а вслед за ними и следствию стало известно, что в эти дни и в особенности 29 июня Максимову звонил некто Егоров (фамилия изменена). С Егоровым поговорили. Он представился коллегам как тоже журналист, хотя и малоизвестный, затевавший издание в Питере как раз в это время журнала об игорном бизнесе (он так никогда и не вышел). Егоров подтвердил друзьям Максимова, что он ему звонил как раз в связи с затевавшимся изданием, но так и не встретился.

Егоров - малоприметный человек не первой молодости - действительно где-то там крутился, и его рассказ не вызвал бы подозрений, если бы чуть позже и, в общем, случайно не выяснилось, что он - платный агент оперуполномоченного подполковника Михаила Смирнова. На связи Смирнова Егоров выполнил целый ряд его не просто агентурных, но и прямо провокационных заданий, то есть, по сути, он помог посадить за решетку за взятки целый ряд в том числе сотрудников питерской милиции и таможни. И поделом им, конечно, но…

Коллеги Максимова еще раз встретились с Егоровым, они его не били, но на этот раз разговор оказался более продуктивным. Егоров рассказал и подтвердил затем следователю Владимирову в Северо-Западном управлении Генеральной прокуратуры, что он все-таки встретился в тот вечер с Максимовым. С его слов, по просьбе Смирнова он обманул Максимова, сказав, что они идут в офис будущего журнала, в действительности же привел Максимова в помещение сауны - притона. По подробным и точным показаниям Егорова, в баню как раз подъехали, по ходу операции созвонившись с ним, подполковник Михаил Смирнов, его подчиненный из того же отдела майор милиции Лев Пятов и двое уголовников, которые были у них на связи (фамилии милиционеров уже упоминались в питерских газетах, но сведения об их подручных публикуются впервые). Едва переступив порог сауны, Максимов понял, что он в ловушке, но Смирнов велел Егорову уйти в другую комнату, и оттуда он мог только слышать, как Максимова избивают, а затем душат. Затем подполковник велел своему агенту идти домой и обо всем молчать. Очень подробные показания Егорова есть в деле.

На основе этого рассказа не составило труда найти хозяина бани, известной в Санкт-Петербурге не только в криминальных, но и в милицейских кругах. Им оказался не менее известный профессиональный угонщик. С ним поговорили. Вор не захотел брать на себя ответственность за убийство журналиста и рассказал, что только дал ключи от бани Михаилу Смирнову и Льву Пятову по их просьбе. Он же назвал уголовников, которых видел в бане вместе с милиционерами до того, как Егоров привел туда Максимова. Ими оказались два известных в городе торговца кокаином. Показания хозяина бани также есть в деле.

Один из торговцев кокаином как раз за неделю до того, как к нему по цепочке должны были прийти, умер от передозировки инъекции героина. Зато со вторым удалось поговорить. Он предпочел роли исполнителя убийства роль пособника и рассказал журналистам, а вслед за ними и следователю, что присутствовал при убийстве и помогал грузить труп в багажник милицейской машины, причем полиэтилен, в который он помогал заворачивать труп, был куплен заранее. Он же назвал номера оперативной машины (позволявшие ей передвигаться без досмотра) и рассказал, что на этой машине с трупом в багажнике Смирнов и Пятов поехали вперед, а они с напарником следовали за ними до леса в районе Репина. При этом по дороге они терялись и связывались с шефами при помощи пейджера. У леса милиционеры велели ждать, уехали с трупом и вернулись примерно через полчаса. Эти показания со всеми подробностями и направлениями движения есть в деле, так же как и подтверждающая их распечатка пейджера.

Пока агенты и «доверенные лица» рассказывали все это друзьям Максимова, которые препровождали их затем к следователю Владимирову, Михаил Смирнов, Лев Пятов и третий сотрудник того же отдела по борьбе с коррупцией примерно год назад были задержаны в рамках дела о злоупотреблении ими должностными полномочиями. Как раз сейчас это дело, по которому подполковнику и двум майорам вменяется фабрикация доказательств с целью вымогательства, передано в суд. Как раз на первую годовщину гибели Максимова питерские газеты сообщили об аресте этих трех сотрудников ОРБ ГУ МВД, связав это с убийством журналиста. Это неточно, дело о злоупотреблениях было возбуждено отдельно, хотя трудно отделаться от мысли, что это было сделано специально. Оказавшись в камерах за злоупотребления, Смирнов и Пятов отказались давать показания по делу о гибели журналиста Максимова, и это их право согласно статье 51 Конституции РФ. Хозяин бани, где произошло убийство, один из двух наркоторговцев, который помогал грузить труп, а также агент, заманивший Максимова в баню, живы и на свободе. Егоров даже под своей настоящей фамилией снимается на «Ленфильме» в эпизодах. Довольно скоро на свободу могут выйти также Смирнов и Пятов: ну, сколько они там получат за злоупотребления служебным положением? В районе, который указал оставшийся в живых наркоторговец, были организованы (усилиями и на средства матери и журналистов, но с одобрения следствия) поиски, которые не дали результата: за полчаса, если тайник для трупа был приготовлен заранее, он мог быть спрятан достаточно надежно. Ходатайство адвоката Сиротинина привлечь силы управления криминалистики Генеральной прокуратуры, где есть специальная дорогостоящая аппаратура для поиска трупов и останков, где-то потерялось. Если будет найден труп, то это дело придется передавать в суд, тянуть с ним больше будет уже нельзя. На самом деле при таких доказательствах дело об убийстве Максимова могло бы быть передано в суд и без трупа и признательных показаний подполковника и майора. Пусть суд и решает: мало покажется доказательств, так и оправдает за убийство. Но пока этих двух совсем не маленьких офицеров из питерской милиции не судят за убийство, они не будут рассказывать, с кем связаны, например в МВД РФ. А это министерство в последние годы основательно укреплено кадрами из Санкт-Петербурга. Наиболее подробно и полно всеми материалами, связанными с убийством Максима Максимова, владеют в Агентстве журналистских расследований. Однако его руководитель Андрей Константинов отказался давать комментарии по этому делу, сославшись на некие обязательства перед правоохранительными органами. Леонид НИКИТИНСКИЙ, обозреватель «Новой», Санкт-Петербург - Москва

Материал и фото:

«Новая газета»