Тайна Беслана
12 Сентября 2006

• Версия для печати

В докладе Юрия Савельева о Беслане при ближайшем рассмотрении есть несколько утверждений, не выдерживающих критики. По мнению военного аналитика, в бесланскую школу главные выстрелы могли сделать осетинские ополченцы. У них с собой все было…

Главная тайна Беслана

За два года картина трагедии не прояснилась, а только распалась на пять версий

Вторая годовщина трагедии Беслана, как водится, не обошлась без очередного скандала. Юрий Савельев, депутат Госдумы и член парламентской комиссии по расследованию теракта (т. н. комиссия Торшина), предал огласке свое особое мнение. Его доклад «Беслан: правда заложников», размещенный в Интернете, вызвал большой резонанс, поскольку, как несложно догадаться, выводы Савельева расходятся с той версией, которую готова представить комиссия Торшина. Официальные оппоненты уже обвинили Савельева в «спекуляции», «намеренной фальсификации» и «политических играх». Еще бы! Интерпретация Савельева вновь поднимает неприятные власти вопросы и даже подводит некоторых к мысли, что заложники погибли по вине тех, кто отдал приказ о штурме…

«Вариант Савельева» (подробнее о котором ниже) пополнил обширную, на первый взгляд, коллекцию версий случившегося в Беслане 1–3 сентября 2004-го. Почему лишь на первый взгляд? Потому что, хотя версий несколько, ни одна из них не дает возможности понять, кто реально стоял за кулисами, организовав теракт, кто дергал за нити, приводящие в действие кукол-марионеток. Ведь все, что мы по сей день знаем о подоплеке, так это лишь то, что «шел отряд по берегу» и зашел в Беслан. И ни одна из версий не объясняет внятно, что конкретно случилось 3 сентября и кто, образно говоря, нажал спусковой курок.

Вариант генерального прокурора

Но все по порядку. Самые первые версии, как водится, сумбурные и противоречивые, озвучивались государственными чиновниками еще в горячке событий. Однако по-настоящему официальная точка зрения озвучена прокуратурой сразу после событий. Основные положения уже хорошо известны: заказчик – Басаев, было 32 террориста, среди которых две женщины, в конце августа отряд собрался в лесочке возле ингушской деревни Пседах, а рано утром 1 сентября выдвинулся к Беслану на грузовике ГАЗ-66. В поселке Хурикау захвачен еще и «жигуленок» местного милиционера. В девять – начале десятого утра террористы захватывают школу, сгоняя в спортзал всех, кого удалось застать на линейке во дворе. Здание минируется, часть заложников-мужчин расстреляна. И до 3 сентября, согласно версии прокуратуры, бандиты сидят в школе, никаких внятных требований не выдвигая. 3 сентября примерно в 13.03–13.05 в здании один за другими гремят два взрыва, вслед за которыми и начался спонтанный штурм. Причиной взрывов эксперты прокуратуры считают случайное замыкание цепи: от жары отклеился, мол, скотч и где-то замкнуло контакты, сработал сначала один самодельный фугас террористов, затем другой. В последовавшем бою все террористы, кроме одного, уничтожены, а единственный выживший, Нурпаши Кулаев, захвачен и «дает признательные показания».

Некоторые из зияющих провалов официальной версии просматривались изначально, другие обнаружились позже. В частности, сразу вызвало сомнение утверждение прокуроров, что всего было лишь 32 боевика, прибывших на одной машине, и что у них не было никакой группы поддержки и прикрытия.

Очень уж сомнительно, что 32 террориста успешно справились и с захватом школы, и с удержанием свыше тысячи заложников, да еще и с обороной здания – маловато будет. Это же пусть матерые и опытные боевики, но все же не профессиональные и обученные спецназовцы. Столь же маловероятным представлялось и настойчивое утверждение следствия, что не было никакой предварительной закладки оружия, боеприпасов или взрывчатки в школе или где-то еще в Беслане, что всю свою амуницию бандиты привезли с собой на том самом ГАЗ-66. Еще до момента последнего боя захватчики с такой интенсивностью расходовали боеприпасы, ведя беспокоящий огонь по окрестностям, что было ясно: с этим добром у них проблем нет. Некоторые из выживших заложников в первые часы после своего освобождения свидетельствовали, что террористы вскрывали пол в некоторых помещениях школы, доставая оттуда какое-то снаряжение.

Однако официальное следствие своей позиции так и не изменило ни на йоту: не было никаких закладок!

Когда же прокуроры утверждали, что никто из террористов не ушел, веры им было меньше всего: в том хаосе, когда не было ни нормального оцепления, ни грамотного штурма, выжить мог ведь не один Кулаев. Одна лишь небольшая деталь: свидетели изначально утверждали, что среди боевиков были снайперы – один или два. По крайней мере люди, вооруженные снайперским оружием. Так вот, среди найденного оружия нет ни одной снайперской винтовки. Пулеметы, автоматы, пистолеты, гранатометы, целые или обгоревшие и покореженные, в наличии, а снайперского вооружения нет. Испарилось. Видимо, вместе с его владельцами…

Другой прокол следствия стал вырисовываться позже: оно «деликатно» обошло вопрос о причинах гибели сотен людей – так и не увидели свет материалы экспертизы, которые четко бы показали, сколько людей погибло и пострадало от пуль и взрывчатки террористов, а сколько – от огня штурмующих.

И лишь в одном случае позиция прокуратуры выглядела относительно логично – объяснение первых взрывов случайным стечением обстоятельств (пресловутый отклеившийся скотч) годилось в качестве рабочей версии – до проведения детальных экспертиз. Как оказалось, именно ситуация вокруг тех самых первых взрывов стала камнем преткновения: от ответа на вопрос «технический» – кто инициировал взрыв, зависел главный – кто виноват?

Так или иначе, уже изначально следствие одни вопросы «не замечает», на другие дает невразумительные ответы. От недостатка квалификации и профессионализма или это умышленный подход? Ведь не секрет же, что прокуратура у нас столь «независима», что там и мысли не может возникнуть, чтобы даже случайно подставить власть расследованием. Ведь при любом раскладе картина неприглядная: такой теракт прозевали!

Первоначальные догадки об ангажированности следствия получили подтверждение очень быстро. Уже 4 сентября 2004-го, когда улики стали заметать предельно откровенно, можно сказать, на глазах тысяч еще не понимавших это людей.

Напомню, весной 2005-го вдруг стало известно, что на мусорной свалке на окраине Беслана найдены остатки различных вещей, вывезенные туда после штурма школы №1. Например, обломки школьных парт, обгоревшие балки, обрывки детской одежды, обувь, неразорвавшаяся граната, рюкзак, возможно, принадлежавший террористу. Еще были найдены фрагменты человеческих останков. И уже было не установить, кто это и сколько человек оказались вот так выброшенными в мусор. В той куче страшного мусора кто-то даже опознал одежду и обувь своих детей, погибших или пропавших при теракте.

Первая реакция спецслужб на находку – шоковая: их представители твердили: мы ничего об этом не знали! Затем, опомнившись, начинается полное отрицание: нет, мол, там ничего, что имеет отношение к школе №1. Нельзя же признать, что после штурма все сгребли в кучу и вывезли на свалку – это преступление, на юридическом языке это именуется уничтожением улик, вещественных доказательств. Ведь на месте преступления должна обследоваться едва ли не каждая пылинка-песчинка. Для установления всех обстоятельств теракта, для восстановления полной картины преступления, для определения точной причины гибели каждого человека, для идентификации погибших – для всего этого важна буквально каждая крошка, потому как никто не знает, какая именно крупица станет тем недостающим фрагментом мозаики, тем звеном, которое позволит воссоздать относительно объективную картину. И все ушло в мусор. 4 сентября 2004-го автор этих строк наблюдал, как во дворе школы выносимый из здания «хлам» сгребали в кучу, а затем экскаватор сгружал все это в кузова «КамАЗов». Даже тогда это жуткое зрелище пробило до дрожи.

Но ведь отдавшие распоряжение на вывоз «мусора» – не дети, они прекрасно понимали, что это – уничтожение улик. После которого полноценно восстановить картину происшедшего уже невозможно, поскольку грош цена экспертизам, проведенным с выборочно отобранным материалом. И, к примеру, уже почти невозможно будет установить, отчего именно загорелась крыша, похоронившая под собой сотни людей, – от взрывов фугасов террористов или от чего-то еще.

В халатность следствия поверить невозможно: несомненно, было четкое указание. Иначе никакой следователь не будет трогать место происшествия. Да просто обязаны были бы обнести всю местность хоть колючей проволокой, накрыть тентами и собрать все, до последней гильзы, до последней тапочки, до последней волосинки. И в мельчайших деталях восстановить картину – как это сделали британцы после взрыва ливийскими террористами пассажирского самолета над Локерби: по кусочкам, по винтикам собрали взорванный самолет в ангаре, на все сто восстановив картину трагедии. Не сделали. Значит, истинная картина оказалась настолько опасна для властей предержащих, что концы нужно было скрыть, улики – закопать.

Осталось понять, что именно хочет скрыть следствие, что оно не хочет копать? Впрочем, официальная позиция обозначена изначально: вот, было столько-то террористов, один за решеткой, все прочие убиты, а взрывы были из-за их фугасов – и точка!

Ответы Нурпаши Кулаева

А тем временем полку версий прибыло: вдруг заговорили, что причиной пожара, обрушившего крышу и похоронившего большую часть погибших, стали выстрелы по школе из огнеметов «Шмель». Да еще вспомнили, что по школе вели огонь танки.

Официальные структуры, естественно, встали на дыбы: этого не может быть, потому что не может быть, не применяли штурмующие ни огнеметы, ни гранатометы. И танков не было!

Однако с танками вышла промашка: слишком многие видели и эти три танка, и как велся огонь из танковых орудий. Танки пришлось признать, однако и по сей день официальная версия гласит, что стреляли по школе они лишь вечером, когда живых заложников в здании уже не было.

С гранатометами и огнеметами юлить оказалось сложнее: использованные тубы от этих «изделий» были найдены возле школы и на крышах некоторых соседних домов. Стало очевидно, что все это было применено по школе и, несомненно, часть заложников могла погибнуть от этого огня. Впрочем, для автора этих строк никаких открытий тут нет: сам видел эти тубы возле школы, да и звуки разрывов были вполне характерные – понятно было, что по школе бьют из всего, что стреляет.

Однако тут возникла странная коллизия: в то время, как представители федеральных силовых структур отрицали применение этого оружия, независимые расследователи утверждали, что из огнеметов и гранатометов по школе стреляли спецназовцы Центра специального назначения ФСБ (ну иногда говорили еще и про спецназ ГРУ, хотя вообще нет никаких доказательств участия этого ведомства в штурме). Лично меня эта однобокость насторожила: когда произошли первые взрывы и начался хаос, в бой вступили вовсе не одни лишь спецназовцы (которых, кстати говоря, в первые минуты возле школы было немного), из всех имевшихся стволов огонь по боевикам (т.е. по школе!) открыли те сотни осетинских ополченцев, что засели в округе. И огонь вели они не только из стрелкового оружия, но из гранатометов тоже. Возможно, даже из огнеметов. Однако никто даже не заикнулся о том, что роковые залпы могли быть сделаны этими ополченцами! Все стрелки общественность сразу же стала переводить только на ФСБ, словно там больше никого не было, кроме спецназовцев и террористов.

Никакой случайности в этом не было: жителям Беслана, вообще Северной Осетии нужен был конкретный виновник – кто-то должен ответить за то, что террористы вообще смогли беспрепятственно захватить школу, что не состоялись переговоры, что не был проведен грамотный штурм, что погибло свыше 300 заложников. Не валить же все на одного-единственного Кулаева! Федеральная версия недвусмысленно возлагала ответственность за все провалы на Владикавказ: там, мол, и прозевали, и оцепления нормального не создали. С учетом того, что местные жители и так были озлоблены на продемонстрировавшего свою явную беспомощность республиканского президента Александра Дзасохова, ситуация складывалась опасная. Митинги с требованием отставки Дзасохова и его команды следовали один за другим, атмосфера накалялась, Осетия – не Россия, там митинговые страсти запросто могут вылиться в схватку, а оружие – почти в каждом доме. Да тут еще Кремль и «вертикаль власти» заново стал выстраивать. И версия о применении огнеметов и гранатометов федеральными силами оказалась для местных властей просто подарком. И средством откровенного шантажа: Владикавказ недвусмысленно предлагал Москве сбавить обороты и изъять из официальной версии всякое упоминание возможной вины республиканских структур. Иначе как шантажом это назвать трудно: «огнеметно-гранатометная» версия, при всей своей логичности и очевидности, не содержала даже намека на то, что в гибели заложников могут быть виноваты еще и осетинские ополченцы.

Судебный процесс по делу Нурпаши Кулаева первоначально сенсаций не сулил: все ожидали, что террорист послушно подтвердит официальную версию, придерживаясь ранее данных (или выбитых) показаний. Однако Кулаев, терять которому было нечего, вдруг стал отказываться от части того, что говорил на предварительном следствии. Нет, он не сказал ничего о том, кто на самом деле стоял за терактом, как готовилось дело (может, и не знал). Однако он решил опровергнуть версию взрыва, утверждая, что во всем виноват федеральный снайпер, снявший взрывника, сидевшего на «педали» – пульте управления взрывной сетью. Но не верю Кулаеву: вероятность того, что снайпер мог достать оператора-взрывника, просто мизерная, если вообще была.

Защита Кесаева

А потом заговорила комиссия Станислава Кесаева – эту комиссию по расследованию теракта в Беслане создал парламент Северной Осетии. Сам по себе факт существования такой комиссии говорит о многом: во-первых, о том, что североосетинские власти выражают откровенное недоверие следствию федерального Центра (к тому времени делом занималась и Генпрокуратура, и федеральная парламентская комиссия Торшина), и, во-вторых, что североосетинским политикам есть что скрывать. Ибо такие комиссии, как правило, создаются не для обнаружения истины, а совсем наоборот – чтобы как можно глубже закопать ее. Правило это не знает исключений, по крайней мере в нашей стране.

Игра вокруг деятельности комиссии Кесаева шла по нарастающей. С лета 2005-го глава ее в многочисленных интервью открыто критикует Генеральную прокуратуру, приводя факты, которые разваливают позицию официального следствия на корню. В частности, осетинские парламентарии выразили сомнение и в том, что террористов было всего 32, что никто из захватчиков не ушел, что боеприпасы и оружие не были заранее складированы в школе или поблизости. Из речей Кесаева следовало, что причиной гибели заложников стали неумелые действия федеральных силовиков. Которые, к тому же, применили при штурме средства, малопригодные при освобождении заложников – танковые орудия, огнеметы и гранатометы.

В ноябре 2005-го все ждали сенсации: опубликования вердикта комиссии Кесаева. Тем паче в Интернете эти материалы уже лежали. Однако речь Кесаева с парламентской трибуны вызвала шок: «правда краткая» кардинально разошлась с «пространной»: «Наши сомнения в приведенном прокуратурой количестве террористов на сегодняшний день уже не актуальны. Мы с этой цифрой согласны». Оружие в школе? Его тоже не было, «террористы привезли его с собой». Да и вообще «о том, что большинство заложников погибло от применения тяжелого оружия, говорил не я, а мой помощник…», идея же «выстрела извне имеет право на существование… Но я пока в это не верю». А ведь раньше верил и даже доказательства соответствующие приводил…

Впрочем, не будем судить Кесаева строго: его комиссия была создана вовсе не для установления истины, а, с одной стороны, для успокоения осетинской общественности и, с другой, для оказания давления на Москву, для торга с ней. И, видимо, эти свои задачи она выполнила. Поскольку основной ее тезис, что никакой упреждающей информацией о теракте местные власти не располагали. А еще материалы Кесаева сняли всякую ответственность с массы вооруженных ополченцев. В «пространной» редакции так и говорится: «Некоторые из освещавших трагедию в Беслане журналистов, и не только они, нередко упоминали о так называемых «ополченцах», ставших едва ли не главными виновниками непреднамеренного штурма и гибели заложников. Сотни метров отснятых 3 сентября видеоматериалов убеждают в обратном. Лишь благодаря гражданским лицам из числа жителей Беслана, других городов и районов Осетии стала возможной эвакуация раненых… Роль простых жителей Осетии в освобождении заложников неоценима и не должна быть замалчиваема или забыта». Итак, во всем вновь виноваты журналисты (в том числе и автор этих строк), своими глазами видевшие, как по школе вели огонь не только федеральные силовики, но и сотни так называемых «ополченцев». Что поделать, не может же Владикавказ признать, что не управляет ситуацией и что население республики поголовно вооружено – незаконно, кстати говоря. Ибо не может быть у гражданских людей разрешения на хранение и ношение автоматов, пулеметов и гранатометов с огнеметами…

Спасатель Торшин

С парламентской комиссией Александра Торшина все было ясно изначально: это тот самый классический случай в чистом виде, когда комиссию создают не для расследования, а совсем наоборот. Что подтвердилось даже в мелочах: ее активность напоминала действия команды матросов, по команде боцмана бросающихся затыкать очередную пробоину. Ни единого материала на опережения, только игра в догонялки: голос Торшина слышался лишь тогда, когда нужно было дать отпор на очередной «клеветнический» выпад. Ни разу Торшин не смог опередить ни комиссию Кесаева, ни финал процесса над Кулаевым. Финишный доклад планируется на середину сентября 2006-го, а предварительный вариант оглашен 28 декабря 2005-го.

Это была полная классика: боевики приехали на ГАЗ-66 и захваченном «жигуле», на дело пошли 32 бандита, не было ни заранее складированного оружия, ни пособников, ни группы поддержки, ни группы, заранее засевшей в школе. Взрывы 3 сентября? Это сработали самодельные взрывные устройства боевиков. И лишь после этого отдан приказ на проведение операции «по спасению заложников и нейтрализации террористов».

Однако уже подвижки: комиссия Торшина признает то, что уже невозможно не признать, – по школе был нанесен удар из огнеметов «РПО-А в термобарическом снаряжении». Однако лишь «после 19.00» и только «по крышам, где были боевики». Причем возгорание крыш произошло за несколько часов до этого. Так что «комиссия считает, что РПО-А не могли быть причиной пожара, к зажигательному оружию не относятся, их применение в отношении террористов нормами международного права не запрещено. Это подтверждается следственным экспериментом, когда в результате выстрелов из огнемета РПО-А деревянная крыша в схожем со школой №1 здании не загорелась». Посему «применение указанных средств для ликвидации боевиков в целях избежания дальнейших потерь сотрудников спецподразделений ФСБ России признается комиссией обоснованным и не противоречащим действующему законодательству». Кто теперь скажет, что наши парламентские комиссии не умеют работать?! Все сделано, как заказывали…

Особое мнение физики горения

Однако, как выяснится впоследствии, не все: крупно прокололись в… кадровом вопросе. Известно же, что кадры в такие комиссии следует отбирать с особым тщанием, дабы не было особых мнений. А тут на тебе – особое мнение члена парламентской комиссии Юрия Савельева, который к тому же еще член фракции «Родина», профессор, доктор технических наук, бывший ректор питерского Военно-механического института.

В результате – 700 страниц текста, таблиц, вычислений, математических формул, показаний. Если вкратце, суть особого мнения Савельева такова. Первый взрыв в спортивном зале – это не фугасы террористов рванули, а результат применения огнемета РПО-А с крыши дома одной из трех соседних пятиэтажек. Второй взрыв – результат выстрела из гранатомета с крыши другого дома уже гранатой осколочно-фугасного действия.

Что ж, сенсационность тут лишь в том, кто сообщает это: член парламентской комиссии, специалист в области физики горения и взрывов. Однако, вычислив приблизительные точки, откуда были произведены роковые залпы, Савельев не может абсолютно точно утверждать, что сделали их бойцы Центра специального назначения ФСБ. Потому как нет никаких веских доказательств, что даже на тех крышах были одни лишь люди из ФСБ. Помимо бойцов этого ведомства, в окрестностях школы расположилось огромное количество вооруженных людей – армейцы, внутренние войска, сотрудники милиции, омоновцы, собровцы и, главное, те же самые до зубов вооруженные ополченцы. Никто ни у кого никаких документов не спрашивал, вооруженные группы совершенно непонятных людей в самой разномастной экипировке свободно передвигались по городу. И, между прочим, среди них наверняка была внешняя группа поддержки и прикрытия боевиков – не могло не быть, ибо такой захват без группы прикрытия ни один полевой командир в жизни не стал бы планировать и осуществлять. Группа эта могла быть в «вольной» экипировке, не отличаясь от ополченцев, а могла быть в форме: документы, повторюсь, в том хаосе и бардаке у людей с оружием никто не спрашивал, не проверял. И роковой залп, к слову, с равной долей вероятности могли сделать и «внешние» боевики, и ополченцы, пальцы которых ходуном ходили на спусковых крючках. В пользу последних двух вариантов говорит само развитие событий: спецназ явно был застигнут врасплох взрывами. Впрочем, определить, кто именно стрелял, Савельев не берется. Кстати, номера отстрелянных спецназом огнеметов «Шмель» не совпадают с номерами тех пусковых контейнеров, что были обнаружены депутатами и сенаторами! Значит, из них вели огонь не спецназовцы, а группы прикрытия боевиков или ополченцы? Круг замыкается.

Мой глаз зацепил в материалах Савельева такую фразу: «Удар по крыше корпуса, прилегающего к спортивному залу (по крыше над кабинетом осетинского языка), мог осуществляться только с воздуха, т.е. с применением боевых вертолетов Ми-24; здесь, вероятней всего, была использована термобарическая граната ТБГ-7В». И вот уже тут Савельев делает вывод, что «данный удар термобарической гранатой мог быть нанесен только с одного из боевых вертолетов Центра специального назначения ФСБ, которые появились над школой сразу же после прозвучавших первых взрывов».

В интервью «Новой газете» Савельев продолжает держаться этой версии: «Нет иного объяснения этим разрушениям, как выстрелы скорее всего гранатой ТБГ-7В с вертолетов, которые появились над школой уже примерно в 13.15». Только вот в хронике Савельев расходится сам с собой: вертолеты у него появились над школой то «сразу же после прозвучавших первых взрывов» (т.е. в 13.04–13.05), то «примерно в 13.15»! 10-минутное разночтение, как вы понимаете, в оценке боя существенно. И несколько подрывает веру в точность расчетов и фактов. Хотя бы потому, что сам я зафиксировал появление первого вертолета над Бесланом в 13.26 – через 22 минуты после взрывов. А 22 минуты расхождения – это уже нечто! Поскольку к тому, что творилось до 13.26, вертолетчики никакого отношения уже иметь не могут.

Да и версия об обстреле с вертолета шита белыми нитками. Ни я, ни один из моих многочисленных коллег возле места трагедии, ни один из окружавших школу местных жителей такого залпа не наблюдал! Нет ни единого свидетельского показания на этот счет. От себя добавлю: такой залп просто нельзя не заметить! Значит, его не было. И быть не могло: квалификация Савельева сильно упала в моих глазах, когда прочитал его предположение, что с вертолета произвели залп из… гранатомета! Этого вообще не может быть по определению, поскольку при таком выстреле из открытой казенной части ствола гранатомета (или огнемета) выбрасывается мощная струя пороховых газов, образующих позади стрелка опасную зону. Согласно правилам стрельбы на удалении до 30 метров за гранатометом не должно быть ни людей, ни боеприпасов, ни горючего. Гранатометный выстрел с борта вертолета – гарантированное самоубийство. А на внешних подвесках боевых машин располагались пакеты с вполне штатными НУРСами или управляемыми ракетами, применения которых точно не зафиксировано.

Так или иначе, но версия Савельева официальной противоречит. И возникает вопрос: почему депутат Думы решил пойти наперекор системе? Правдолюбцев среди действующих российских политиков, как известно, нет. Тем паче наивно искать их в Думе или Совете Федерации. И с точки зрения «здорового» бюрократизма позиция Савельева выглядит странно: человек же должен понимать, что комиссия создана не для выяснения истины, а совсем наоборот! Однако лезет, понимаешь, со своим особым мнением….

Профессора Савельева никак нельзя назвать лицом незаинтересованным – он, по сути, только чудом не попал в число бесланских заложников. Вот выдержки из книги Дмитрия Рогозина «Враг народа», только что опубликованной в Сети: «1 сентября 2004 года после официальной поездки по Южной Осетии Дмитрий Рогозин должен был поздравлять с Днем знаний родителей и учеников школы №1 города Беслан и только из-за стечения обстоятельств сам вместе с группой товарищей не стал заложником».

«Группа товарищей» – депутаты фракции «Родина» Юрий Савельев, Николай Павлов и Михаил Маркелов. А выступить утром 1 сентября 2004-го в бесланской школе №1 депутатов просил тогдашний председатель Верховного совета Северной Осетии Теймураз Мамсуров. О чем и была достигнута договоренность. Однако не сложилось, утомленные поездкой в Цхинвали депутаты в последний момент отказались от идеи посещения школы и утром выехали в аэропорт. Где и узнали о теракте. По всей логике выходит, что Рогозин со товарищи (в том числе и Савельев) должны были попасть в руки террористов. И тогда была бы уже совершенно иная история. Интересный штрих. Надо полагать, такой шок не мог пройти даром.

Нам же пока остается констатировать: ни официальное следствие, ни самодеятельное общественное и ни одна из комиссий не приблизили нас к разгадке тайн бесланского апокалипсиса. Как и 1 сентября 2004-го мы не имеем понятия, кто и как готовил тот теракт, какую делал на него ставку, какие требования реально были предъявлены Кремлю. Хотя нужно признать: Беслан – не «Норд-Ост». И то, что власти удалось замотать в Москве, надежно зачистив улики, в Северной Осетии полностью не сработало. Факты, свидетельствующие о некомпетентности и федерального Центра, и его служб, и местной власти, о царящем в стране управленческом хаосе – все это не удалось удержать под спудом. Центр не управляет регионами, власть региональная не контролирует ситуацию на местах, спецслужбы не ловят мышей. И в этом бардаке может быть все, что угодно, – вот главная тайна Беслана.

Владимир Воронов

Журнал «Новое время» №36