Покаяние журналиста. Как я убил Ханпаша Текирбаева
27 Июня 2007

• Версия для печати

Вадим Речкалов "МК" 27.06.07

Вызвали на допрос в Генеральную прокуратуру. Свидетелем по делу Политковской. А спрашивали о моей статье пятилетней давности. Не знаю, помог ли я следствию, но из допроса заключил, что виновен в смерти чеченца Ханпаша Текирбаева из села Мескер-Юрт. Убил я его не один, с коллегами. Но ударил первым. Нас учили в службе новостей: один труп — одна заметка. В этот раз получилось наоборот.

Ханпаш и Политковская мертвы

Так вышло, что, кроме меня, эту историю и рассказать некому. Все остальные ее участники — Ханпаш Текирбаев, Анна Политковская, Александр Литвиненко — мертвы. Есть еще обозреватель “Новой газеты” Вячеслав Измайлов, но с ним случился удар, лежит в больнице после инсульта.

Забытая история, распухшая от новых подробностей, вдруг всплыла в “Новой газете” в номере от 7 июня 2007 года в заметке под заголовком “Норд-Ост”: неизвестные подробности теракта”. Автор — Вячеслав Измайлов, дай ему Бог здоровья. Цитата: “Молодой человек лет тридцати, Ханпаш Текирбаев, признался Анне Политковской в апреле 2003 года, что он действительно находился в группе террористов в “Норд-Осте”. Из разговора следовало, что он играл какую-то важную роль. Как писала Анна, роль “засланного казачка”, “провокатора”. На кого работал Текирбаев, обладавший многочисленными документами прикрытия, которые невозможно было получить, минуя спецслужбы?”.

Главная мысль статьи: захват заложников на Дубровке организовали спецслужбы. И Политковскую убили они же. На самом деле Измайлов тиражирует ложь, которую его коллега Анна Политковская запустила 4 года назад. И сделала она это с моей подачи.

Поздно вечером в среду 23 октября 2002 года отряд боевиков под командованием Мовсара Бараева, он же Мансур Саламов, захватил Театральный центр на Дубровке. Я тогда работал в “Известиях” и утром 24 октября вылетел в Чечню искать следы террористов на их малой родине. Встретился с муфтием Шамаевым, съездил в родовое село Саламова-Бараева Мескер-Юрт, нашел там его семидесятилетнего дедушку Ахмета, тщетно попытался его разговорить, съездил в Ермоловку-Алханкалу, опросил селян. Естественно, ничего не добился. Заложники еще сидели в театре, и чеченцы не спешили говорить лишнего. Вечером того же дня я приехал к командиру чеченского ОМОНа, моему товарищу Мусе Газимагомадову, ныне покойному.

— Муса, дай хоть что-нибудь по Дубровке. У меня дедлайн через час.

— А бери, — сказал добрый Муса и дал мне свою оперативную справку, подготовленную для министра внутренних дел о предполагаемых участниках захвата. — Только не говори, где взял. И как-нибудь подчеркни, что информация предварительная.

На следующий день, 25 октября 2002 года, в газете “Известия” вышла моя заметка “Вдовий бунт”, главный абзац которой выглядел так: “Источник в правоохранительных органах Чечни сообщил корреспонденту “Известий” фамилии основных участников захвата. В группу Мансура Саламова входят Ханпаш Теркибаев, некий Абузар (позывной “Герат”), Иса Чантиев (позывной “Макхи”), Хусейн Цаев (позывной “Совбан”), Исмаил Эскиев (позывной “Салах”). Все они могут сейчас находиться в ДК на Мельникова. Что касается женщин, то это, возможно, вдовы полевых командиров Ахмадовых Зелимхана и Резвана, вдова Арби Бараева Зура, а также некие Раиса и Фатима, перешедшие в банду Саламова после смерти Арби Бараева”.

26 октября в “Норд-Осте” наступила развязка, а спустя месяц в “Комсомольской правде” был опубликован полный список террористов. С указанием их имен, фамилий, возраста и даже содержимого карманов. Моих героев из справки Мусы Газимагомадова в этом списке не оказалось. На то она и предварительная информация. Подтверждается не всегда.

А спустя полгода после теракта 28 апреля 2003 года в “Новой газете” появилось сенсационное интервью Политковской с якобы уцелевшим участником захвата Ханпашем Текирбаевым. Тем самым Ханпашем из предположительной справки Мусы Газимагомадова. Политковская вытащила Текирбаева на свет из этой неофициальной бумажки и сделала из него чуть ли не организатора теракта. Этот подлог, возможно, стоил Текирбаеву жизни.

Опасное кокетство

Ханпаш Теркибаев

Ханпаш Теркибаев

Рассмотрим технологию подлога. Предваряя интервью, Политковская пишет: “Мы нашли человека, фамилия которого официально опубликована среди других террористов…” Это неправда. Информация, повторяю, была неофициальная и предположительная, опубликованная в тот день, когда заложников еще удерживали и никто не мог знать никакой правды. Но тут Политковской помог бренд “Известий”. Опубликуй я свой список в каком-нибудь “Мегаполисе” — грош ему цена. Мало ли что может написать желтая пресса в погоне за тиражами. А “Известия” — издание солидное, 80 лет истории, общенациональная газета. Серьезный источник.

В тексте самого интервью нет никаких доказательств, что Ханпаш Текирбаев был в “Норд-Осте”. Виден лишь тщеславный человек, готовый примазаться к любой авантюре, лишь бы покрасоваться. Ханпаш кокетничает с Политковской, не говорит ни “да”, ни “нет”. И Политковская сама делает нужные ей выводы и выделяет их полужирным шрифтом: “Человек, изнутри обеспечивавший теракт… Он вошел в здание вместе с террористами. Как член отряда… Он вышел из здания, не дожидаясь штурма…”

И резюме, ради которого и делалась публикация: “Власть знала о том, что готовится теракт…”

Перечитайте это интервью. В нем нет ничего, что следователи называют “добросовестным заблуждением”. Статья цинична и целенаправленна.

Проклятый дедлайн

— У нас есть информация, что Политковская в Лондоне встречалась с Закаевым и обсуждала с ним вопрос о том, чтобы выставить Текирбаева сотрудником российских спецслужб, готовящего теракт в “Норд-Осте”, — сказал между прочим следователь, который меня допрашивал. — Такое же предложение делалось и самому Текирбаеву, но он отказался.

В декабре 2003-го Ханпаш Текирбаев погиб в Чечне в автокатастрофе. Мой прокурорский собеседник не сомневается, что Текирбаева убили. И закрутилось в Лондоне колесо березовской пропаганды.

Первым выступил Александр Литвиненко, в глазах западного обывателя самый компетентный офицер российских спецслужб, располагающий, пока был жив, неограниченными оперативными возможностями: “Я установил (выделено мной. — В.Р.), что один из террористов, захвативших театр, покинул здание “Норд-Оста” незадолго до штурма. Его имя — Ханпаш Текирбаев. Он многолетний агент ФСБ, специализировавшийся на внедрении в чеченскую среду для организации провокаций…”

Всю эту ахинею, проросшую из моей маленькой информационной заметки, можно было бы легко опровергнуть, будь Текирбаев жив. Взять хвастуна за шкирку и привести в ДК на Дубровке. Пусть покажет, где заходил, откуда выходил, кто и где сидел и что говорил. Элементарный следственный эксперимент вмиг развеял бы флер таинственности. Пока Текирбаев был жив, все его слова можно было легко опровергнуть. А мертвым он навсегда останется одним из участников теракта. Мертвый он для борьбы с режимом куда полезнее. И этот признак общий для всех погибших — и для Текирбаева, и для Политковской, и для Литвиненко.

А вот слова Анны Политковской о Текирбаеве на “Эхе Москвы”: “Стыдно говорить плохо о погибшем человеке, но человек, который идет на то, чтобы предавать многажды и разные стороны, сам себя приговаривает”.

Мне тоже стыдно плохо говорить о погибших, но уж кто-кто, а Политковская не могла не понимать, что Текирбаев никого не предавал, а приговорили его мы. Сначала я, а затем Анна Степановна. Проклятый дедлайн.