Двойственное впечатление
12 Мая 2008

• Версия для печати

Оригинал материала: Грани.ру 08.05.08

Все-таки чем хорош телевизор – крупным планом. Глядишь на Медведева и видишь, что человек по-хорошему взволнован. А в глазах его жены Светланы светится торжество. Причем так светится, что поневоле тревожишься за Дмитрия Анатольевича, которому вроде бы положено первое время находиться в тени национального лидера. С такой женой долго в тени не простоишь, даже если обо всем договорились с другом Владимиром и договор скрепили клятвой.

Напротив, Людмила Путина вызывает такую жалость, причем уже давно, что эту тему не хочется и развивать. Поражает и Владимир Владимирович. Кажется, всем ясно, кто остается первым в России, но отчего он тогда с такой ревностью глядит на Медведева, положившего руку на Конституцию? И почему у него в другом кадре такое обескураженное лицо? Лицо человека, который вот только сейчас, в эту минуту, осознает, что он больше не президент.

В общем, мы опять проснулись в другой стране. Или в той же самой. Или спим вместе с сонной державою, что раскисла, опухла от сна.

Что это за страна, как она устроена и куда пойдет – загадка. Все прогнозы недостоверны. Все версии конспирологов легковесны и гроша ломаного не стоят. Самые искушенные из экспертов разводят руками, отказываются от любых комментариев и сильно матерятся в кулуарах.

В самом деле, перед нами задачка со многими неизвестными. Мы не знаем, о чем договорились эти двое. Мы не знаем, как поведут себя элиты, которые тоже явно не в курсе текущих договоренностей. Мы не знаем, будут ли эти договоренности соблюдаться. Мы не знаем, who is Mr. Medvedev, и даже того не знаем, глубоко ли заглянул ему в душу ушедший в премьеры второй российский президент.

В тронной речи Дмитрий Медведев послал, как это принято говорить, два сигнала, противоречивых по сути. Он начал с того, что нашел в президентской присяге, в самых первых ее строках, – обязательство уважать и охранять права и свободы человека, - и это хороший знак. Ибо составители ельцинской Конституции действительно надеялись, что правозащитная идеология в России восторжествует; Медведев как бы вспомнил об этой ценности, забытой на восемь лет. Не исключено, что для него свобода действительно лучше, чем то, что мы наблюдали в эпоху Путина.

С другой стороны, он повторил любимую свою мысль насчет преодоления правового нигилизма. Если речь шла о басманном правосудии, то эту идею можно только приветствовать. Однако скорее всего юрист Медведев имел в виду простых граждан, про которых уже высказывался с неодобрением: мол, дают гаишникам взятки на дорогах. А это, по-моему, не тот нигилизм, с которым надо сражаться. Это традиция, освященная веками всенародной тихой борьбы с властью в виде чиновника, судьи, пожарника, мента, которые без подношения не станут трудиться или наоборот, сгорая на работе, укатают в Сибирь. Это форма национального выживания, а не правовое бескультурье. Если начинать борьбу с этим пороком, то карать надо берущих, а не взяткодателей. Так, борясь с проституцией, сажать следует сутенеров, а девочек сажать не надо.

Разумеется, эти сигналы могут ничего не означать, если друг Дима уже договорился вернуть трон другу Владимиру Владимировичу и обещание сдержит. Но если Медведев собрался в Кремль всерьез и надолго, то слова его звучат совсем иначе. Медведев, для которого права человека "высшая ценность", выпустит политзеков, посаженных носителями настоящего правового нигилизма, и по той же причине вернет стране честные выборы, окоротит силовиков, покончит с внешнеполитическим маразмом. В ином случае борьба с нигилизмом обернется той самой "диктатурой закона", которая подменила у нас закон, как суверенная демократия почти уничтожила демократию без прилагательных. Такому Медведеву можно и не уходить, возвращая другу теплое кресло. Друг может быть спокоен за Россию: эпоха в ней не сменится.

Помимо этих загадок имеется еще одна, даже покрупней.

Речь об историческом опыте, который подсказывает, что двоевластие, пусть и задуманное на короткий срок, вещь чрезвычайно опасная. Ошарашенный путинский взор крупным планом – это ведь тревожный символ грядущего чиновного недоумения. Это метания элит, которые со вчерашнего дня начали свои осторожные блуждания между двумя кабинетами. Это каждодневные интриги челяди, способные рассорить хоть Герцена с Огаревым, не то что наших закадычных лидеров. Это конституционные соблазны: президент имеет право снять премьера без объяснения причин, а глава единороссов может в ответ наслать на него импичмент. Это, наконец, заторы на столичных улицах, по которым со вчерашнего дня разъезжают два особо охраняемых лица. Президент и тот, кто его назначил президентом.

Эта пробка должна рассосаться как можно скорей, покуда не вышло больших неприятностей.

А нам пока остается лишь вглядываться в них обоих, подаваемых крупным планом в том самом ящике, который Дмитрий Анатольевич считает лучшим в мире. Всматриваться в их лица, читать по глазам, вслушиваться в слова, ловить интонации. В открытой стране с очень закрытой властью стараясь постичь, выбрала Россия президента или не выбрала. Проснулись граждане в другой стране или не проснулись. А если это сон, то почему такой бесконечный.

Илья Мильштейн