Отрывок из книги Елены Токаревой «Записки рядового информационной войны» - Местечковые русские
1 Января 2006

• Версия для печати

Как-то в середине октября 2004 года меня позвали на дискуссию вокруг книги Петра Хомякова «Свои и Чужие». Петр Михайлович Хомяков причисляет себя к старейшим русским националистам. Конечно, он состоял в «Памяти» и еще в каких-то державных союзах и партиях, обычно их названия пишутся славянской вязью. Хомяков - профессор геологии и философ. Но смеется он как Мефистофель, обнажая стертые волчьи клыки. И как все националистическое движение, вечно пребывает в андерграунде, без денег и служит верой-правдой каким-то отставным полковникам из спецслужб. Они в России по традиции считаются носителями державного и патриотического начала.

Дискуссия о книжке Петра Хомякова «Свои и чужие» происходила в Клубе кинолюбителей, престарелом особняке с крепким старушечьим запахом. На полутемной сцене сидели по-своему умные и красивые мужчины, изъяснявшиеся несколько высокопарно. Один был в форме исчезнувшего в тумане времени врангелевского полка, в музейном прикиде, состоявшем из мундира и фуражки с кокардой. Все, конечно, с бородами лопатой. Первый раз в жизни я позволила себе не улыбнуться в ответ на этот маскарад. Я всегда иронически относилась к костюмированным пристрастиям русских националистов, но однажды поняла, что у людей, которых не допускают к серьезным играм в политику, есть только одна возможность выделиться из толпы – маскарадно приодеться. К тому ж, они придают огромное значение традициям, знакам свыше, ритуалам. Серая одежда современного бюрократа их тяготит.

Итак, поиграв словами и названиями умных книг, тот, что был в форме исчезнувшего полка, наконец, сказал одну ключевую фразу, которая объяснила, почему эти неглупые талантливые мужчины обретаются на задворках политического процесса. Он сказал

- Мы слабы потому, что у нас нет денег.

Из пятого ряда я захлопала в ладоши. На меня все оглянулись. Все – это совсем мало людей, которые пришли на это собрание.

Костюмированный продолжал:

- Мы слабы потому, что в России не существует русского капитала.

Кто такие «местечковые русские»?

О! Наконец они поняли ключевую причину того, почему в их родной стране их, умных и образованных, заставляют наряжаться в ярмарочное тряпье и не принимают в элитный клуб, где варится политика. Они с 1917 года функцию капитала отрицали, Маркса обзывали «жидом» и не признавали за капиталом ключевой роли. А нынче прозрели. Но у них нет денег даже для пропаганды своих идей.

В России сложилась традиция: либеральные СМИ богаче, чем патриотические. Условно богаче. Потому что патриотические СМИ просто загибаются от бедности. Например, показатель: у патриотов нет глянцевых журналов и нет своей деловой прессы. Главный орган патриотов - газета «Завтра» располагается в обычной квартире в жилом доме. Она почти не платит гонораров авторам. Березовский, хотя и финансирует эту газету, но финансирует ее скудно, впроголодь. Как это принято у Бориса Абрамовича: «Деньги были, деньги будут, но сейчас нет».

Все патриотические радиостанции тоже перебиваются с хлеба на воду. Вот так обстоят дела с патриотами.

Книгу Петра Михайловича присутствующие без стеснения критиковали, потому что считали, что такие книги могут создавать и сами.

Неделей раньше я оказалась на ржавом «дебаркадере», также в компании русских патриотов. Но уже других. Правда, Петр Хомяков был неизменен со своей книгой. «Дебаркадер» плыл по осенней Москве-реке. Конъяк и водка лились рекой. Некоторые из присутствовавших сразу опрокинули в рот по 300-граммовому стакану сорокоградусной и замертво упали пьяными в корабельном гальюне. Русские патриоты говорят, что это обычное явление среди членов сообщества.

На этом сборище мы с хозяевами сделали общее открытие, которое продолжило череду самопознавательных упражнений, инициированных мною давно. «Свои» и «чужие» - это основа многих современных информационных технологий. Не определив, кто для тебя является «своим», а кто «чужие», нельзя затевать медийный проект или начинать политическое мероприятие, например, идти на выборы. Определив «своих», надо их выделить, собрать в кучу, и работать с ними, чтобы они не разбежались, а составляли бы устойчивую группу соратников или сочувствующих.

Хозяева «дебаркадера» были давними «своими» на патриотическом поле и, имея типографию, участвовали в раскрутке партии «Русь» на выборах в Госдуму. Но партия эта не набрала никаких процентов. А набрала 9% скандальная партия Глазьева-Рогозина «Родина», к которой они не имели отношения.

- Ну, почему? Почему? – спросили меня хозяева дебаркадера, - почему «Русь» не пошла.

- Неужели вы не чувствуете, что современный русский человек хочет видеть свою Родину современным европейским государством, и никакая славянская вязь не пробуждает в нем национальных чувств?

Нет, они не чувствовали разницы между «Родиной» и «Русью». Они сказали:

- Просто в «Родину» вложили больше денег.

- Да в «Русь» безнадежно вкладывать. Это архаизм. Это кислые щи в бороде.

Они опять не согласились. Позже, в их патриотической типографии, я обнаружила горы газетенок, чьи логотипы были набраны все той же славянской вязью. Эта вязь является отличительным графическим признаком антисемитских и националистических газеток, которые бесплатно распространяются на красных митингах и шествиях, продаются около Музея Революции, а также в маленьких подмосковных городках, в которых на выборах мэра побеждают криминальные бизнесмены с патриотическими лозунгами. Таким образом, славянская вязь, обращение к архаике, к дохристианским богам, всяким Сварогам, Даждьбогу, Перуну, можно считать маркером для так называемых «русских националистов». Самая воинственная часть этих людей ненавидит православие, как «жидовскую религию». А часть, наиболее близкая к кругам отставных спецслужбистов, почитает культ РПЦ не как религиозный институт, а как СТРУКТУРУ, которая имеет преференции от власти в сфере бизнеса и лицензии на торговлю наиболее выгодным массовым товаром – сигаретами и водкой.

Про себя я назвала этих милых людей «местечковыми русскими». Это вполне сформировавшаяся общественная группа, со своими опознавательными знаками (славянская вязь, камуфляжная форма, высокие шнурованные ботинки, береты), своей песенной культурой (песни про Афган, про Кандагар, про Чечню, про однополчан, про то, как прорывались, но не прорвались), со своей географией – спальные районы Москвы. Подмосковье, близкие к Москве области (Владимирская, Тверская), южные области (Ростовская), со своим бизнесом, иногда даже не мелким, а средним. Это питательная среда нового русского фашизма, в которой процветал Баркашов, пока его не споили и не развратили деньгами. Если спросить, кого ненавидят эти люди и кто им чужие, они совершенно определенно скажут, что ненавидят всех, и все им чужие. А есть ли для них свои? Это очень серьезный вопрос. В таких сообществах действует не принцип широкой коалиции, основанной на широкой общей платформе, а принцип стаи. А в стае «свой» - только вожак.

У нас на сайте уже давно висят два видеоролика о знаменитом погроме на «Манежке». Это документальные съемки. На них хорошо видны бритоголовые, с опознавательными знаками типа металлических браслетов на руках, в черной форме. Они жестоко громили витрины. Припаркованные дорогие автомобили и простые «Жигули». Разрушительная сила, которая копится в их рядах, неминуемо выплеснется на улицы Москвы при любой попытке произвести в стране «оранжевую», то есть бескровную революцию.

Если русских принято считать нацией планетарного масштаба, и 26 миллионов русских живет по всему миру, приспособившись к нему так, что их не отличишь от французов, или от англичан, то «местечковые русские» - это люди, которые более других привязаны к традиционному месту обитания, они не могут прижиться нигде, ни в какой другой стране, не могут освоить мировую культуру и привычки. Лучше всего этот типаж изобразил покойный уже Сергея Бодров в фильмах «Брат» и «Брат-2».

Эти агрессивные бойцы по подсчетам социологов, составляют всего 7% населения. Но это очень много, если их собрать в одном городе.

Опознавательные знаки аристократов из патриотического лагеря

Рядом с простыми боевиками, с этими мальчиками, верхушка патриотов - Проханов с Зюгановым, Гейдар Джемаль и владельцы ржавого «дебаркадера» и брэнда полудесятка «державных» партий, которые катали Петю Хомякова по замерзающей Москве-реке в последней день навигации - это чистые поэты и аристократия духа. Вот они-то хотели бы, чтобы их приняли в элитарный клуб, где делается власть. Но их туда не принимают. Они не пройдут фейс-контроль.

Помимо фейса, главных патриотов легко узнать по словам их. Они пылкие, все ругают, пишут цветисто, почти каждое слово ставят в кавычки или употребляют не по прямому назначению, а иронично перевирая, предпочитая делать метафору везде, где ни попадя. Им не хватает сдержанности и изысканности. Самый элегантный человек среди патриотов – это Геннадий Зюганов. Это нормальный чинуша. Но и он выглядит не как киноактер. Как провинциальный актер выглядит оппонент Зюганова – Геннадий Семигин. Но ему еще надо доказать, что он играет на этом поле всерьез, насмерть. Он кажется подставной фигурой всюду, кроме бизнеса, которым он занимается. Он владеет фондом «Возрождение» и банком «Возрождение». Он финансирует НПСР и раскольничье крыло в КПРФ, куда ушла часть компартии, бросив Зюганова. Как Семигин попал в политику – это не публичный вопрос. Это вопрос денег. Семигин попал в левое и патриотическое крыло как спонсор – через деньги. В политическом поле он – новичок. Но новичок с деньгами и поэтому имеет шанс претендовать на видное место.

Александр Проханов – генерал и старожил. Когда-то он входил в самые высокие круги власти в СССР – был вхож в военную верхушку. Был идеологом советского империализма. Сегодня его талант наверху не востребован. Потому что не востребована идеология открытого силового империализма, после смерти коммунизма нам нечего экспортировать в плане идеологии. В войне против Чечни Александр Проханов на удивление оказался в протестантском лагере, рядом с Березовским. Потому что власть не дала Проханову денег на раскрутку его коронной идеологии – подавления национального сепаратизма. Денег ему стал давать Березовский – на прямо противоположную идеологию. Оттого Проханову пришлось фальшивить и идти против своих коренных убеждений. Иногда его становится жаль. Бывало раньше выскажется: «Служить Богу можно и в танке!» - все хлопают в ладоши.

Проханыч у Абрамыча

Случилось так, что у патриотов и левых, которые группировались вокруг газеты «Завтра», создалась непонятная ситуация. Из-за теснейших контактов с Борисом Березовским, к которому Проханов летал в Лондон не один раз, патриоты превратились в пестрое, но нечистое сборище оппозиционеров режиму. Деньги Березовского сделали свое дело: Проханов из «соловья Генштаба», которым он считался при Советской власти, превратился в личного соловья Бориса Абрамовича.

«Stringer» узнал, что Проханов летает в Лондон регулярно, из своих собственных источников – нам просто принесли копию паспорта Проханова с проставленными визами. Пока Проханов сидел в Лондоне, мы узнали, что он готовит там интервью с Ахмедом Закаевым и полностью подсел на «чеченский проект» Бориса Абрамовича. Мы поместили хулиганскую передовицу «Бобик в гостях у Барбоса», в которой спросили Проханова, а может ли русский патриот в момент войны с чеченскими сепаратистами, вставать на сторону чеченской оппозиции? В ответ Проханов порекомендовал своим сотрудникам держаться от «Stringer»а подальше. Проханов воспел войну СССР против Афганистана, участвовал в войне в Никарагуа, и еще до конфликта с нашей газетой дал нашему Калашникову интервью под названиием «Служить Богу можно и в танке». И вдруг снюхался с инсургентами!

Вот, маленькая загадка для всех, кто пытается понять, как из советского пропагандиста, воспевшего все колониальные войны, которые вел СССР, Проханов превратился в злейшего врага российской власти.

Ответ на загадку прост: новой власти Проханов оказался не нужен, а Березовский подобрал его и дал немножко денег. Проханов нашел возможность договориться со своим милитаристским сознанием, и поступил на службу к оппозиционерам. Деваться ему было некуда.

Александр Проханов – классик патриотической риторики. До недавнего времени Проханов чуть ли не каждый день появлялся на экране ТВ, но наверху все же почти вовремя спохватились, что Проханов – слишком яркая фигура во враждебном лагере и дали директиву пореже звать его на ток-шоу.

В среде людей информированных, «патриоты», которые концентрируются вокруг газеты «Завтра», раньше прочно ассоциировались с интеллектуальной обслугой производителей и торговцев вооружением. Но с тех пор, как Проханов связался с Березовским, чины из «Рособоронэкспорта» опасаются светиться в его компании. Проханов вылетел из этой тусовки.

Торговцы вооружением – это самая закрытая каста среди всех каст. Там царит строжайшая иерархия, и старшинство непререкаемо. Занять в этой среде какое-нибудь приличное место человеку со стороны, даже талантливому писаке вроде Максима Калашникова, практически невозможно. Приходится соглашаться на местечко на галерке, лишь бы присутствовать на спектакле.

Секс в гнезде Бамбаева

После публикация «Бобика…» всем сотрудникам газеты «Завтра» запретили общаться с нами. Зато на пороге моего кабинета появилось нечто. Это была молодая крепкая девица, от которой распространялись флюиды – все редакционные мужчины тут же сбежались и начали нести какую-то патриотическую чушь. Дело в том, что девица была патриотической писательницей Анной Козловой – она принесла роман о Проханове «Постель с патриотом».

Молодая писательница Анна Козлова, нырнувшая в патриотическое болото по самые серые уши, вынырнув оттуда, отплевала на страницы «Stringer» такую ересь, что со мной перестали здороваться абсолютно все левые и все патриоты.

История Аниного творчества прямо восходит к половому вопросу. Аня, девушка красивая, ищущая личного счастья и приключений, умудрилась закрутить краткосрочный роман с сыном самого Проханова и родить от этой связи дочку. После чего благополучно вышла замуж за другого яркого персонажа патриотического лагеря – молодого писателя Сергея Шаргунова, чей папа – священник и настоятель храма. В промежутке между романом с прохановским сыном и замужеством она и написала роман «Постель с патриотом», перед которым творчество Сорокина кажется детской сказкой. Под именем писателя Бамбаева Анна вывела самого Проханова. Ничего святого нет для этой молодежи.

«Своих» и «чужих» в цивилизованном мире различают по запаху

Итак, они душились разными духами. Максим Калашников, тем не менее, еще будучи Вовой Кучеренко, которого я привела в «Российскую газету», попал в ранг правительственного обозревателя, и два года ездил во все поездки в составе журналистского пула, с Чубайсом. Он, как полагается, вилял там хвостом, придумывая восхищенные комментарии к действиям Чубайса. Впоследствии, когда Вову заменили на другого журналиста, он дал волю своему неприятию Чубайса, и остановить его было нельзя. Свое естество человек не может долго насиловать.

Максим Калашников, как я уже сказала, Гитлера обожал за то, что тот создал сильную науку и промышленность, и ласково называл его «Алоизьевич». Другой такой же обожаемый правитель для Калашникова был Сталин. Иных он причислял к слабакам и «жидам».

Двигаясь по комнате, Калашников обязательно задевал стол с компьютером, который падал на пол, беспрерывно слушал группу Рамштайн и радовался, когда узнавал об очередном антисемитском плакате, - в России одно время прокатилась мода на такие заминированные плакаты «Смерть жидам!» Почему-то Калашников считал, что эти плакаты на обочинах дорог размещает ФСБ, и готов был расцеловать бравых «жидоедов». Странное, ей Богу, представление о деятельности спецслужб. При этом деньги на издание своей первой книжки – о злодеяниях Лужкова, под названием «Москва – империя зла» он выцыганил у Бориса Березовского. Для всех патриотических антисемитов общим местом была стопроцентная беспринципность в денежных делах. Они считали, что «жидов» надо доить, потому что все равно все деньги украдены у народа.

К внешним признакам Калашникова относились еще несколько красноречивых, можно сказать, шантажных деталей. На его компьютере всегда торчала порнографическая заставка, и он дико любил чатиться в порночатах. Все это вместе с высокими шнурованными ботинками, ненавистью к певичкам типа Анжелики Варум («пищит, стерва!») входило в систему его жизненных ценностей. По национальности Вова Кучеренко (Максим Калашников) был наполовину азербайджанец, наполовину украинец, а может, там примешалось еще что-то. В общем, дитя империи. У него часто возникали проблемы с национальной самоидентификацией.

Прибившись к патриотам, Калашников чувствовал себя внутри их тусовки не всегда уютно, может, оттого, что среди них он, несмотря на свои толстые книги о славе русского оружия, которые он пек с дикой скоростью, все равно считался «шестеркой». У патриотов в ходу карточная терминология при определении старшинства. Например, у них есть в тусовке такой человек – Борис Миронов, с плохой репутаций «фашиста», из-за которой «хорошим патриотам», более цивилизованным, закрыт вход во многие места, куда они хотели бы попасть, к примеру, зарегистрировать в Минюсте очередную державную партию. На том самом ржавом дербаркадере я спросила кое-кого из них, не умнее было бы отказаться от сотрудничества с Мироновым? На что мне было сказано: «У него карта старше». Позже я узнала, что значит «карта старше» - это значит, под Миронова давали денег на выборах, а под других, кто мельче, не давали. Все же и у них почти все определяется деньгами.

У Калашникова карта была совсем маленькая. Когда ему понадобились 4 тысячи долларов, которых не хватало на покупку квартиры (у него большая растущая семья), то никто из его друзей-патриотов, даже банкиров, чьи идеологические запросы он реализовывал, не одолжил ему ни копейки. Он признался мне в этом после некоторых колебаний, с горечью. Но деваться ему было некуда – в другую тусовку, к либералам, он попасть не мог по определению. «Своих» и «чужих» в цивилизованном обществе различают по запаху, как в животном мире. Здесь даже не надобны цветовые индикаторы, вроде оранжевых ленточек. Вова Кучеренко, он же Максим Калашников, всегда пахнул потом и чесноком, которым приправляли корейцы свои чудовищные салаты.

Меня он называл ласково, как корову: «Милая». От этой кликухи у меня не раз начиналась аллергия. Но объяснить Калашникову, что так не обращаются к своему боссу, было невозможно – мы принадлежали к разным культурным слоям. Он не чувствовал нюансов языка. Приходилось мириться ради читателя. У Калашникова был, есть и будет свой читатель. Это молодые офицеры, которые горят желанием отдать жизнь за Родину и через свою силу и силу оружия сделать ее счастливой и сильной. Отказаться от такого читателя – невозможно. Он, этот читатель, многочисленный. Никто не отказывается от покупателя товара. Если есть спрос на камуфляж, надо производить камуфляж.

Иногда Калашников брал себя в руки и надевал френч с распродажи в Global USA и синтетическую косоворотку – так он выходил в свет. Он обожал участвовать в круглых столах и пиариться. Подзаработав денег и съездив на отдых в Турцию, он приоделся во все замшевое и кожаное и стал похож на офицера Вермахта. Он целыми днями любовался на себя в зеркало и страшно одобрял себя в целом и в деталях.

На квартиру Калашников себе быстро заработал, уже плодотворно трудясь в «Stringer», да к тому ж он продал одному издательству права на издание своих книг, и удачно купил квартиру летом 2002 года, пока цены еще низко стояли…