Россия – страна тотальной ненависти всех ко всем
8 Октября 2006

• Версия для печати

Елена Токарева

Только в стране, где ненависть всех членов общества, всех кланов, кланчиков, компаний, политических партий, и просто граждан друг к другу достигла последнего накала, могут с таким нескрываемым восторгом комментировать насильственную смерть женщины.

Русские мужчины почему-то позволили себе отозваться о гибели журналистки Ани Политковской, застреленной из пистолета «макаров» пятью пулями (четыре в сердце, одна – в голову) с нескрываемым чувством удовлетворенной мести. Практически каждый комментатор (на сайте «Stringer» приведены выдержки из комментариев трех кремлевских и одного околокремлевского патриота) начинал с обязательных строк о том, как ненавидел Анну при жизни. Такая вот дурновкусица в стиле Проханова.

Господа, да какое это теперь имеет значение? Женщину убили в подъезде, растерзали пулями. Она не была боевиком, ни в кого не стреляла, никого не убивала. Да, она эмоционально писала о том, какая у нас ужасная страна. Иногда, может, чего-то путала в смысле фактов. Или, как вы считаете, искажала. Но я не знаю ни одного журналиста, который бы ни разу чего-нибудь не исказил в экстазе. Это издержки профессии.

Если вы ненавидели Анну при жизни, ну, и писали бы при ее жизни свои смелые мужские статьи о том, что она уже старая тетка, и поэтому «ее нельзя употребить». Все понимают этот мужской сексизм и отчаяние импотенции, и ваше собственное неизбежное старение. Все в мире стареет… И вот уже молодым исполнилось тридцать, и тело растолстело от сидения в офисе. И ранний простатит не дает покоя. Все мы люди.

Но есть христианская традиция – скорбеть о смерти, в особенности, о смерти насильственной. Вы же все – верующие, вы же чтите Отца нашего Небесного.

Ужасно режет слух и вкус ненависть, которая разлита в воздухе России.

Мне, вот, не близка тема Чечни, или Грузии, вообще, нерусских республик. Я не люблю читать про слаборазвитые коррумпированные режимы, про то, как они, якобы, поднимаются из руин, про то, какие у них вожди – я и не читаю про них никогда. Но унизиться до состояния ненависти – увольте. Это чувство разрушительно, а его внешние приметы – неприличны. Это разбрызгивание слюны, эта шакалья радость… Фи на вас.

Убитая, растерзанная Анна Политковская была живым человеком. Она избрала для себя мученический ужасный журналистский путь – никому не пожелаешь его. Психологический груз, который она несла, иссушил ее за десять лет килограммов на двадцать. Я помню Анну цветущей женщиной, и всякий раз встречая ее в последние годы, тихо поражалась тому, как жрет ее изнутри та информация, которую она добывает, носит в себе, перерабатывает. Надо было это все давно бросить к чертовой матери! Но она, видимо, уже увязла в этой мессианской роли, которую тут разные комментаторы называют «ангажированным расследованием». Не смогла бросить.

А может, прекратим врать себе? Посмотрите: за несколько лет у нас в стране поубивали всех журналистов, которые с цифрами и фактами пытались писать о преступлениях и коррупции во власти, в войсках, в спецслужбах. Не надо даже пытаться доказывать, что убиенные были «сами виноваты» - они ни в чем не были виноваты. Они просто исполняли свой долг. Конечно, умнее было бы наплевать на этот долг, и его не исполнять. Писать о гламуре, о светских вечеринках, о премьерах в клубах. Приходит к тебе какая-нибудь изможденная тетка, у которой сына в армии изнасиловали, и начинает жаловаться, а ты ей говоришь: «Ничего, мать, нового себе родишь!» Или, например: «Че ты ко мне приперлась – газуй в прокуратуру!» Или, самое лучшее: «У нас такое время – враг у ворот! А ты про своего сына тут свистишь!»

Вот, Аня так не могла. С одной стороны, ее эмоциональная манера не нравится товарищу Шурыгину, профессиональному военному, личному другу Проханова, и он без стеснения говорит: «Я не любил эту… она была из другого лагеря…» С другой стороны, молодой человек Леша Чадаев стеснительно пишет: «Разумеется, её превратят в икону, и тем самым одновременно в улику. Гибель Политковской - это готовая англоязычная история о том, как обстоит дело со свободой слова и гарантиями журналистской деятельности в путинской России, - хоть сейчас в любую газету». Мальчик понимает, что топтаться на еще не остывшем трупе – не слишком прилично, но будто извиняясь перед начальниками «путинской России», не забывает пнуть неостывший труп Анны Степановны Политковской (в девичестве Анны Мазепа) тем, что она была «немолодая тетка». Мол, ребята из силового блока, я хоть и интеллигентный мальчик, и у меня есть немолодая мама и даже бабушка, но я вообще-то ваш, я умею пинать женщин их возрастом, меня этому учили, и я не забываю поднять пухленькую ножку у столба, где убили Анну.

Стилистика до боли знакомая. Помочиться на труп «классового врага» в мирное время – это стилистика сегодняшней России. Весьма неприлично все это выглядит. Не по-христиански.

И если так пойдет, вероятнее всего, дойдет и до того, что кто-то из замечательных публицистов, раненный в голову или в жизненно важный орган, например, в автокатастрофе (потому что почему-то убивают только журналистов из оппозиционного лагеря), попадает в больницу, а там засели в качестве врачей классовые враги. И, поглядев на раненного в голову, учуяв запах его дорогих патриотических духов, или узрев золотую цепуру с портретом Путина, врачи, вместо того, чтобы оказать первую помощь, говорят друг другу: «Это классовый враг. Ну, его, в задницу, пусть лучше подохнет, а мы порадуемся – одним меньше!» Вполне реальная картина. Процесс пошел.

Глеб Олегович Павловский, тот, использовал для комментария убийства Анны так много сложносочиненных предложений, чтобы скрыть свою главную мысль: в России идет гражданская война. В России все ненавидят всех. Здесь не уважают ни младость, ни старость, ни Конституцию, ни национальные чувства, здесь страшно жить. Это читается у него между строк. Или мне кажется?

Он пишет: «Важна быстрота расследования, не исключающего того, что убийца - из органов, из той низовой разложившейся части среды, сплошной криминально-бригадной массы, где мерзавцы внутри московской милиции, а может быть, платные провокаторы пытались придать расистский характер последним противогрузинским мерам. (Собственно, все сценарии предполагают - и набирают - убийц с погонами)».

Собственно, Павловский-то на правах старшего, говорит то, что есть: в России начался милицейско-силовой террор, у нас де-факто никакой президент ничем не повелевает, у нас распоряжаются и вершат скорый суд другие люди, - он, собственно и сказал, какие.

Молодняк из комментаторов – те боятся сказать правду. Во-первых, они дико хотят выжить любой ценой и, в отличие от нас, страстно трясутся за свою жизнь. А ситуация уже такая, что вякнешь лишнего – стукнут по башке да еще наркотики подкинут. Лучше уж на всякий случай помочиться на свежий труп и приветственно помахать ручкой силовикам.

Вот такая, друзья мои, фиговая ситуация. Похоже на то, что в недрах Администрации президента вынуждены в связи с большими успехами в деле «разгрузинивания» России и террором, развязанным силовиками против граждан РФ, срочно создать второе издание знаменитой сталинской статьи про перегибы при коллективизации «Головокружение от успехов». Труп Анны Степановны Политковской кровавым отблеском ляжет на позднее царствование Путина и покажет, что бедный наш президент не в состоянии справиться с силовиками и «низовыми мерзавцами», о которых сказал Павловский. Не в состоянии он справиться и с дикой нехристианской ксенофобией, которая бродит по улицам моей родины и вылетает из каждого раскрытого рта, как жаба…