Самоубийство в секторе Газа
6 Сентября 2005

• Версия для печати

В пятницу, 26 августа, в беэр-шевской больнице «Сорока» скончалась жительница поселения Кдумим, репатриантка с Украины Елена Босинова, которая получила сильные ожоги в результате попытки самоубийства. Она умерла.

Елена Босинова

Когда армия и полиция завершила в середине минувшей недели принудительную эвакуацию евреев из поселений сектора Газы и Северной Самарии, пресса бодро отрапортовала о том, что «размежевание, к счастью, обошлось, без жертв». Однако журналисты явно поторопились. В пятницу, 26 августа, в беэр-шевской больнице «Сорока» скончалась жительница поселения Кдумим, репатриантка с Украины Елена Босинова, которая получила сильные ожоги в результате попытки самоубийства. Врачи реанимационного отделения девять дней боролись за ее жизнь, однако их усилия оказались тщетны.

Елена Босинова, 54-летняя одинокая женщина, подожгла себя в окрестностях Нетивота после того, как полиция запретила ей, как и десяткам тысяч других противников плана размежевания, проехать в сторону Гуш-Катифа. Это случилось именно в те дни, когда «процесс уже пошел» и миллионы людей наблюдали на своих экранах душераздирающие картины насильственной эвакуации жителей еврейских поселений. На этом драматическом фоне сообщение о попытке самосожжения Елены не вызвало большого общественного резонанса.

Более того, некоторые идеологически солидарные с ней уроженцы Израиля говорили в беседах с журналистами, что по-человечески понимают, но не одобряют поступок Босиновой. Прежде всего, потому, что он противоречит иудейской традиции, запрещающей самоубийство. Елена, по словам ее ивритоязычных единомышленников, избрала «чисто русскую» крайнюю форму выражения протеста. Однако русскоязычные друзья Елены придерживаются иной точки зрения. Они напоминают, например, о том, что 35 лет назад профессор математики и сионист-»отказник» Элиягу Рипс совершил пытку самосожжения в Ленинграде. Он сделал это, выражая свое отношение к советской политике «железного занавеса», не позволявшей евреям репатриироваться в Израиль. (В дальнейшем Э. Рипс стал профессором Иерусалимского университета и является соавтором всемирно известной теории о математических кодах в Торе – Прим. переводчика. )

Репатрианты из бывшего СССР поясняют, что Елена воспитывалась на традициях евреев-диссидентов брежневского периода, которые обычно рассматривали свою борьбу за право свободной эмиграции в Израиль в контексте общей правозащитной деятельности и борьбы с тиранией. Поэтому героем многих сионистов-»отказников» в СССР был пражский студент Ян Палах, который поджег себя в августе 1968 года, когда советские танки ворвались в Чехословакию, давя своими гусеницами ростки «пражской весны».

Кстати, и Елену Босинову вполне мог подтолкнуть к самоубийству именно тот факт, что полиция задержала ее еще за 15 километров до въезда в Гуш-Катиф, нарушая, по сути, право граждан Израиля на свободу передвижения по суверенной территории страны. «Лена долгое время пыталась выражать свое несогласие с планом размежевания строго в рамках «демократических форм протеста, - говорит Ася Энтова, жительница поселения Карней-Шомрон, хорошо знавшая Босинову. - Однако со временем она все больше убеждалась в том, что власти абсолютно глухи и невосприимчивы ко всем массовым мирным манифестациям и попирают провозглашаемые ими же «нормы демократии». В последних беседах со мной Лена все чаще говорила о том, что современные способы принятия и реализации политических решений в Израиле все больше напоминают ей худшие времена советской диктатуры».

Ася Энтова, которая сейчас заканчивает курс на получение второй ученой степени по социологии в университете «Бар-Илан», была знакома с Еленой не только потому, что они жили в расположенных недалеко друг от друга поселениях Самарии. В том же «Бар-Илане» эти женщины общались на курсах по изучению истории и традиций еврейского народа, которые проводят там на русском языке преподаватели из иерусалимского общества «Маханаим». Кроме того, Лена всячески содействовала работе аналогичных курсов в поселении Карней-Шомрон, да и вообще была очень обеспокоена тем, что в Израиле уделяется слишком мало внимания проблеме еврейской национальной самоидентификации. Из-за этого она постоянно конфликтовала с редакцией радиостанции РЭКА, которая, считала Босинова, выделяет слишком мало времени для программ, посвященных национально-культурному воспитанию новых репатриантов.

Сама Елена приобрела большой опыт общественной деятельности еще в Одессе, откуда она репатриировалась в Израиль пять лет назад. Когда в середине 1980-х в Советском Союзе грянула «перестройка и гласность», Босинова стала активисткой правозащитного движения «Мемориал», члены которого боролись за внедрение либерально-демократических ценностей в советское общество. Однако, когда горбачевские власти легализовали деятельность еврейских национально-культурных обществ, Елена полностью погрузилась именно в эту сферу деятельности.

Она избегла громких лозунгов и фраз, но зато реально помогала по линии благотворительного общества «Хесед» больным, старикам и вообще всем, кто в этом нуждался. Точно также Босинова вела себя и в Израиле, где поселилась с матерью в скромном «караване» на окраине поселения Кдумим. Мать Елены вскоре после переезда в Израиль умерла, и 50-летняя женщина осталось совершенно одна.

У нее была профессия инженера и заметная «деловая жилка», однако Босинова предпочла жить на скромное социальное пособие и все свое время посвящать борьбе за идею сохранения целостности Страны Израиля, в которую она свято верила. За последнее время Елену дважды задерживала полиция - за участие в акциях по перекрытию дорог, которые организовывали противники «плана размежевания» - однако это не охлаждало её общественного пыла. Босинова постоянно говорила о том, что реализация «программы депортации», как она её называла, повлечет за собой резкое усиление террора и приведет к катастрофическим последствиям для Государства Израиль.

«Лена вообще не думала о себе и не умела отстаивать личные интересы, - говорит Ася Энтова. - Но зато она была неутомима и изобретательна, когда речь заходила о тех идеях, которые она считала правильными и достойными того, чтобы за них бороться».

Об этом же говорит и преподаватель хайфского «Техниона» Ефим Кельман, хорошо знавший Босинову по совместным «еврейским курсам» в университете «Бар-Илан». Возвращаясь домой, в поселок Цур-Игаль, Кельман «подбрасывал» Елену до одного из перекрестков, откуда шла небезопасная дорога в Кдумим. Туда Босинова обычно добиралась на перекладных, хотя даже многие мужчины считают это слишком рискованным.

«Смерть Лены - одна из самых страшных трагедий периода «одностороннего отступления», - добавляет Ефим Кельман.- Тяжелым личным стрессам, которые обычно сопутствуют времени реализации такого рода политических решений, особенно подвержены женщины, подобные Босиновой - то есть люди, лишенные семьи и близких друзей, и потому принимающие общественные потрясения особенно близко к сердцу».

В ходе нашей беседы и Ефим, и Ася Энтова просили не представлять самосожжение Елены как некий шаг отчаяния, который все равно не привел к приостановке реализации плана размежевания, и потому, дескать, ее самопожертвование было напрасным. «Побудительные причины этого поступка дают людям представление о масштабах того потрясения, которое испытали граждане Израиля во время изгнания тысяч евреев из своих домов», - утверждает Ася. Так или иначе, можно с уверенностью сказать лишь одно, вне зависимости от тех или иных идеологических пристрастий: Елена Босинова очень любила Израиль и переживала за его будущее. Переживала, в буквальном смысле это слова, до смерти…

Израильская газета «Гаарец», 30.08.2005

Фото www.mignews.ru