Счастливое путешествие в мирную Чечню. Часть I
25 Февраля 2004

• Версия для печати

С экранов телевидения почти исчезли репортажи из Чечни. Считается, что здесь идет мирная жизнь и восстановление разрушенного войной хозяйства. Наш неугомонный Никита Каледин решил прокатиться в Чечню туристом. Вот его репортаж.

Я был в Чечне трижды. Первый раз летел на самолете до Владикавказа (Северная Осетия). А там из Моздока можно на поезде добраться до Гудермеса. Но только билеты на этот поезд распроданы за полгода вперед. Шесть плацкартных вагонов забиты до отказа. Пришлось дать на лапу проводнику и трястись в жуткой давке в тамбуре. По дороге сплошные остановки - то фугас обнаружат, то мину. Поэтому вместо положенных пяти часов мы ползли до Гудермеса почти сутки.

Второй раз взял авиабилет до Минвод, а там намеревался арендовать автомобиль. Но мой план провалился - никто не хотел рисковать своей машиной. В результате добрался до Гудермеса на попутках, на что ушла уйма денег. Эти поездки убедили меня, что в Чечню надо ехать только на своей тачке - и по времени быстрее выйдет, и по финансам - экономия.

В третий раз я напросился в попутчики к своему приятелю Лехе - он родом из Гудермеса, там остались жить его родители-пенсионеры. Каждые три-четыре месяца Лешка отвозит на своей «шестерке» продукты и лекарства для стариков. В качестве платы за проезд я предложил, что возьму на себя половину закупок. Леха загрузил багажник копченой колбасой, консервами, повидлом, сыром, сгущенкой и печеньем. Я отоварился аспирином, антибиотиками, анальгетиками и куревом (сигареты - это своего рода «виза» для солдат на блокпостах).

- А твой рыдван случайно не развалится по дороге? - поинтересовался я.

- Этот «жигуль» только с виду развалюха, а на самом деле у него мотор - зверь, - пояснил сосед. - Ехать на джипе - одно разорение. На каждом блокпосту с тебя не меньше 50 баксов будут сдирать, а так - сотню деревянных сунешь постовому и чешешь дальше.

Добро пожаловать в ад!

В шесть утра мы выехали на федеральную трассу «Кавказ» (бывшая дорога Ростов-Баку). Ведем машину по очереди, чтобы экономить время. Спим, соответственно, тоже по очереди.

- Почему не заберешь своих предков в Москву, охота тебе таскаться в такую даль? - допекал я Лешку.

- Так ведь сто раз предлагал - не хотят. Разве они свой дом променяют на мою однокомнатную хрущобу? Гудермес - самый спокойный город в Чечне, единственный, кстати, сдавшийся русским без боя, поэтому практически полностью уцелевший от разрушений. Гудермес миновала война, потому что в его районе ведется добыча нефти.

Так незаметно за разговорами мы подъехали к КПП «Кавказ-1». Нас тормознули омоновцы и попросили показать документы. Проверили багажник. Спросили о цели поездки. Мы сказали, что едем навестить больных родичей, и назвали их адрес. Чтобы досмотр прошел быстрее, Лешка вложил в свой паспорт двести рублей, и нас пропустили. Дальше на блокпостах все шло как по маслу: с нас брали всего по 50 рублей с носа. С местных берут по десятке.

Иногда проезжали со «спонсором». Например, едет перед нами военный грузовик с пушкой на борту, ползет еле-еле. Но объехать его нельзя - по обе стороны топают автоматчики. Леха тормозит наш «жигуль», сует сотню рублей одному из военных. И тогда нас моментально пропускают вперед. Кошельки наши «худеют» с катастрофической скоростью.

Чечены, которые занимаются извозом, проезжают без очереди. У них свои торгово-экономические отношения с солдатами. Водилы привозят солдатам под заказ водку, хлеб, консервы, батарейки и другие товары. За деньги через блокпосты можно провезти что угодно и кого угодно. Солдаты в целях личной безопасности пропускают через посты вооруженных до зубов «чехов» (так военные называют чеченских боевиков) абсолютно свободно и бесплатно. Зачем связываться с бандитами, когда можно без проблем «стрелять» червонцы у местных.

Впрочем, попасть под серьезную проверку тоже вполне реально. В районе Чечен-Аула нашу «шестерку» остановили фээсбэшники - в камуфляже, обвешанные оружием и рациями. Паспорт мой им не понравился. Один из парней повел меня за лесополосу. Здесь стоял бэтээр. «Зачем выбрали этот маршрут? Опасно здесь. Стреляют со всех сторон», - начался допрос. Таких деньгами не купишь, бить на жалость, гнать пургу про больную тетю - тоже глупо. «Сейчас везде опасно. В Москве тоже дома и метро взрывают. Что ж теперь сидеть по норам и трястись от страха?» - объясняю я. «Резонный ответ, - фээсбэшник отошел в сторону, связался с кем-то по рации, вероятно, с ближайшим постом, посоветовался о чем-то и одобрительно кивнул мне: - Ну что ж, раз пули не боитесь, добро пожаловать в ад!»

- Можно было, конечно, въехать в Чечню со стороны ингушского Малгобека, - объяснил Лешка. - Там на приграничном посту на нас бы даже внимания не обратили. До Знаменского дорога легкая, а вот после Виноградного она резко идет в гору. Постов там совсем нет, если не считать двух «будок», где сидят солдаты-срочники. Но в прошлый раз по дороге вдоль Сунженского хребта мою машину обстреляли. Поэтому я решил: лучше не рисковать и этим путем больше не пользоваться.

Я понимающе киваю. Федеральная трасса - гораздо надежнее. Ее постоянно патрулируют БТРы и проверяют саперы. Мины ищут каждый день. Правда, взрывы на дорогах все равно происходят. Страшно всем. И солдатам тоже. Они стреляют по каждому кусту и любой развалюхе, потому что знают, что каждый куст или столб может выстрелить в нихѕ

Хотят ли русские войны?

Вдруг за нашей спиной гремят очереди - Леха резко тормозит, и мы пригибаемся, закрывая головы руками. Через минут десять наступает тишина, и мы едем дальше. Еще через сотню метров из леса выскакивают шестеро в масках, с автоматами и останавливают наш «жигуль». Лешка медленно опустил стекло. Мы стараемся сохранять спокойствие, хотя коленки трясутся от ужаса. Сердце - в пятках. Я в полной уверенности, что это «чехи». Один из «фантомасов» спрашивает с поволжским акцентом: «Земляки, у вас сигарет нету?» Солдаты часто что-нибудь просят - курево, воду, а то и просто поесть. Мы от радости, что напоролись на своих, чуть не лезем брататься. Одариваем парней блоком «мальборо» и сгущенкой. Потом сворачиваем в лес и устраиваем пикник для солдат. На спиртовке разогрели тушенку, пятиминутный суп-лапшу сварганили, повидло на хлеб намазали. Спрашиваю: «Что самое страшное на войне?» «Это когда ни хрена не понимаешь, что происходит, - солдаты, жадно уплетая угощенье, объясняли ситуацию. - Когда свои же по неверной наводке начинают нас обстреливать с воздуха. Сколько раз бывало такое - перебьют друг друга, а спишут на боевиков».

Ребята рассказали мне, как оперативная бригада Приволжского округа ВВ МВД в ходе спецоперации в Аргуне задержала и передала в городской отдел ФСБ восемь боевиков, у которых изъяли несколько блокнотов с точными маршрутами и расписанием передвижения колонн федеральных войск в Аргунском районе. Откуда у «чехов», спрашивается, такая секретная информация? Кто и за сколько снабжает террористов подобными данными?

«Все мысли здесь только о том, как уцелеть и скорей бы домой. Убивая чеченов, мы не чувствуем себя героями. Чехи хоть за землю свою дерутся, а мы тут за что гибнем? Эта война странная и бессмысленная, - рассуждали срочники. - Русских в Чечне уже давно нет, собственно, и воевать больше не за что. Нельзя выиграть там, где нет своего населения, на которое можно опереться. Другое дело, если бы вопрос ставился иначе: вот сейчас мы отвоюем Чечню и заселим ее русскими. В этом есть логика, другое дело, хорошая она или плохая. А пока я не верю в патриотические чувства, которые движут генералами в Чечне. Ясное дело, что интерес у России здесь один - это местная нефть и военные базы». «А много наших гибнет?» - не унимаюсь я. «Да мы и сами не знаем точно. После операции под Ножай-Юртом командование отрапортовало Москве, что с нашей стороны потерь нет. Потом через два дня признали, что погибли 6 солдат и 10 получили ранения. Хотя на самом деле было убито около 40 ребят. На срочников здесь всем насрать. Думаешь, стали бы мы побираться, если бы не голод? Перловка, хлеб да мясо дерьмовое - вот весь рацион. Офицеры-то приезжают сюда загруженные продуктами по полной программе. Ну, максимум полгода, минимум два месяца здесь проторчат - и обратно к своим женам чешут. Это их работа, они тут звания и деньги получают. Контрактники - так просто звери. Такое ощущение, что их вербуют из числа уголовников и дегенератов. Зачистки, мародерство и исчезновения местных - это все их рук дело».

На войну как на праздник

Наконец-то мы добрались до Гудермеса. В гостинице «Гумс» есть охраняемая автостоянка, уютное недорогое кафе. Номер стоит 100 рублей в сутки. Но мне не везет - нет ни одного свободного места. Все заняли водилы-транзитники и какие-то специалисты, приехавшие восстанавливать экономику «мирной Чечни». В гостинице возле Дома быта тоже все битком забито. «Не волнуйся, - успокаивает меня Леха, - у моих родителей поживешь». И я отправляюсь на постой к его старикам.

После ужина с водочкой, солеными огурчиками и домашним борщом я спросил Лешкиного отца:

- Как думаете, русские сюда когда-нибудь вернутся?

- Нет, - качает головой Николай Григорьевич. - Чечены-то не хотят сюда ехать, их из ингушских лагерей не выпрешь. А что уж про русских говорить. Тут ведь война надолго, если не навсегда. Никогда здесь мира больше не видать. Они нас, русских, ненавидят. Нам смешно, когда по телевизору показывают миролюбивых чеченцев. Мы вообще из Гудермеса никуда не высовываемся. Ножай-Юртовский и Веденский районы до сих пор - одни из самых опасных зон в Чечне. Запомни, сынок, мусульмане не умеют прощать. У них джихад в крови. Менталитет такой. У чеченцев мужчина уже рождается воином. Они своих детей с пяти лет учат «калашников» в руках держать. Сталина бы сейчас воскресить, он бы их мигом всех выселил на Север. А по-другому с чеченами не совладать. Или же обнести всю Чечню китайской стеной и границу закрыть на замок - никаких с ними отношений, никакой помощи. А всех чеченцев из России депортировать на их историческую родину.

Поужинав, мы легли спать. После семи вечера город захлопывается, как клетка. Закрываются все учреждения, блокпосты, квартиры, сельские дома. Ночью все боятся всех. На улицах - ни души, военные передвигаются только в танках и БТРах. Иногда слышны отдельные выстрелы.

Утром отправляюсь на осмотр местных достопримечательностей. Военные повсюду.

В 2003-м Москва объявила о выводе 1300 из 80 тысяч солдат, дислоцированных в Чечне. 1300 - цифра ничтожная, поэтому сокращение наших войск практически не заметно. Демонтаж блокпостов в Грозном по сути является их перемещением на более стратегически важные места. Мирную жизнь в Чечне будут гарантировать и расположенные непосредственно у границ республики усиленные воинские контингенты. Например, у станицы Троицкая (отсюда до чеченской границы примерно семь километров, а оттуда до Грозного - около 80. Это расстояние современный танк покрывает за час) в Ингушетии несколько месяцев полным ходом идет строительство военного городка. Уже построена вертолетная площадка и постоянно находится около 40 танков. Здесь на постоянной основе будет дислоцирована танковая дивизия.

Гудермес прочесывает Читинский батальон патрульно-постовой службы. Торчать забайкальцам в Чечне придется долго - шесть месяцев. Командир отряда хвастается, что он один из немногих читинских офицеров милиции, который еще ни разу не привозил из Чечни груз № 200, то есть цинковые гробы. В Чечню летает с 1996-го регулярно и с удовольствием. Эта командировка уже шестая по счету. В городе и его окрестностях ведут свои поисковые работы группы отдельной оперативной бригады Приволжского округа ВВ МВД, а также саперы Приволжского сводного специального моторизованного полка. На два месяца прибыл из Екатеринбурга отряд специального назначения «Россы», они сменят коллег из Тюмени. Для многих спецназовцев Чечня - это пропуск в Военную академию.

Аборигены уверены, что при такой текучке кадров и батальонов стабильную жизнь в Чечне не наладить. У временщиков-федералов просто времени не хватает, чтобы ознакомиться с местностью и вникнуть в то, что происходит в регионе. Чеченцы уверены, что российским военным выгодна нестабильность в республике, которая обеспечивает их работой, деньгами и званиями.