«Ненастоящие люди – настоящие деньги»
19 Декабря 2005

• Версия для печати

Елена Токарева vs Глеб Тюрин

Об участниках:

Тюрин Глеб Владимирович. Родился в Латвии. В раннем детстве переехал с семьей на Русский Север, который считает своей родиной. Студенческие годы провел в экспедициях по северным деревням, участвовал в создании национального парка на Кенозере. Семь лет проработал сельским учителем.

После этого был переводчиком и менеджером в Американской школе бизнеса. Окончил ряд курсов и прошел ряд стажировок на Западе. Изучал банковское дело в Германии и несколько лет являлся старшим валютным дилером Промстройбанка.

В 1997 году создал Институт общественных и гуманитарных инициатив и стал заниматься местным развитием в сельских районах Архангельской области.

Автор многих работ по истории Севера, теории и практике местного развития, обучения взрослых.

Токарева Елена Константиновна. Руководитель проекта «Stringer».

- Глеб, ты – активный работник НКО. Причем типичный. Твоя биография, кстати, очень характерна для менеджера какой-нибудь секты. Про тебя написано, что ты закончил несколько тренинговых школ и курсов на Западе и сам ведешь тренинги и семинары в разных регионах. Иначе говоря, ты – один из тех, кто двигает эту «западную заразу» – так называемые «некоммерческие организации» на просторах нашей родины.

Ну, определение «некоммерческие» - это для красного словца. Деньги-то через НКО проходят, и большие.

Поскольку эти НКО сильно намозолили глаза руководству нашей страны своими диссидентскими выступлениями и активной политической агитацией против власти, в них увидели угрозу «оранжевой революции». А стало быть, решено было подпортить райские условия существования для НКО в нашей стране.

Российская власть решила перекрыть источники финансирования НКО с Запада и предложить финансирование Гражданского общества из российского государственного бюджета.

И как только был подготовлен закон о недопустимости финансирования из заграничных источников, с Запада раздался такой мощный окрик, что наш президент Владимир Путин посчитал за лучшее уже принятый в первом чтении закон попридержать…Что же такое эти ваши НКО, с божьими одуванчиками, как ты, с рюкзачками на сгорбленных спинках, если даже российский президент умерил свой пыл?

- Сыр-бор возник оттого, что Гражданское общество – это якобы предтеча гражданской войны. Чиновничество российское думало, что НКО – это придурки, которые бабочек ловят, ненастоящие люди, потому что настоящие люди – это те, которые в бизнесе или во власти. Но после «оранжевой революции» на Украине чиновники ужаснулись: оказывается, «ненастоящие люди» могут быть еще и вредными для власти, могут свернуть режим. Подразумевается, что НКО, которые получают деньги из-за рубежа, получают их неспроста, что они ведут осознанную подрывную работу на просторах нашей страны. Но это не так. Значительная часть работников НКО – это люди, которые заняты социальной работой, у них внутри свербит желание спасти человечество, они чувствуют чужую боль.

- Путин чуть-чуть не прикрыл всю эту огромную индустрию социальных проектов, которую ведут НКО в нашей стране. Чтобы он этого не делал, на него надавили с самого верху – заместитель госсекретаря США. Удивительно: какое дело США до того, будет кто-то в Архангельской деревне учить крестьян строить бани, или не будет? Там у вас в Архангельской области всего по три бабки в каждой деревне осталось.

А с другой стороны: что это Путин так ожесточился против НКО? Помните, в 2001-ом году, молодой тогда президент-первогодок Путин начал свою карьеру с того, что заказал идеологам Глебу Павловскому с Сергеем Марковым проведение Гражданского форума прямо-таки в Кремле. Тогда в Москву съехалось не менее двух тысяч делегатов от НКО со всей страны. И все самые видные НКО-шники , включая главу Хельсингской группы Людмилу Алексееву, поцеловали в плечико нашего президента, думая, что в России наступила эра добра и справедливости, эра Гражданского общества. Что это были за именины?

- Да, это было. Президент Путин тогда, видимо, хотел произвести приятное впечатление на Запад. Он послушал идеологов, а Глеб Павловский сам был когда-то активным участником НКО, и решил, что проведение Гражданского форума – это хорошее начало для завязывания контактов на Западе. Ужас в том, что уходит тот Путин, который хотел сделать карьеру на ниве демократических свобод, а вместо него родился Путин, который хочет контролировать процессы, в том числе, и социальные.

Что касается тех 500 миллионов долларов, которые выделены из российского бюджета на НКО, то, насколько я понимаю, средства российского бюджета пойдут на «пропаганду и развитие демократии за рубежом». Это будет ответный ход России – Западу. Это будет наша пропаганда – им. От нашего стола – вашему столу. Ведь США каждый год выделяет 50-70 миллионов долларов на развитие демократии за рубежами своей страны, то есть в странах СНГ.

Я рад, что закон о недопустимости финансирования НКО из-за рубежа приостановили.

- Ну, а какая польза от НКО, кроме той, что они, НКО, критикуют власти и защищают Ходорковского, который сам хотел стать властью?

- Я думаю, что задача НКО не критиковать власть. В России основными держателями кредита в НКО являются диссиденты, которые создали и правозащитные движения. Они лучше организованы. И они кладут голову на плаху. Но все Гражданское общество сводить только к борьбе – непродуктивно. Вот так Гражданское общество может, действительно, превратиться в гражданскую войну.

Для меня Гражданское общество – это инструмент модернизации страны.

Задача НКО – закрывать дыры, которые не может закрыть власть и бизнес. Это задача работы с человеком. К примеру, наркомания. Она растет, но ни власть, ни бизнес, с ней справиться не могут. Власть не может закрыть огромного количества проблем. И если власть этого не понимает, то она начинает воспринимать НКО как угрозу. Власть с ее кругозором не видит никакой пользы от НКО. Хотя сама мало что может.

Работа с алкоголиками, наркоманами, стариками, молодежью, адаптация к жизни незащищенных слоев населения, включение их в продуктивные формы жизнедеятельности, благоустройства территорий, даже кредитные вопросы – это то, что люди могут решать, если бы они имели мотив. И это закрыло бы гигантское количество затрат. Надо говорить о Гражданском обществе как об экономике. Но не как извлечении прибыли, а как снятии затрат. Это неприбыльная экономика. Но у нас большая часть общественных организаций непрофессионально работает, не владеет социальными технологиями. Я, вот, занимаюсь работой по развитию бедных территорий.

- А у нас все территории бедные.

- Да-да, мы живем в стране, в которой главная мечта у всех – это переехать в Москву. Антон Чехов виноват, он неудачно пошутил: «В Москву! В Москву!» Есть всего 15 точек по стране, где имеется вход или выход нефтяной трубы – там и сгрудился российский народ. А остальные мечтают к трубе присосаться. Наша страна - это пересыхающая эко-система. И товарищи китайцы не будут с нами воевать – они как вода заполнят наши просторы. Никто даже не осознает масштабов происходящего. Большая часть страны – это сельские малонаселенные территории, там минусовые бюджеты, есть муниципалитеты, в которых дотационность достигает 90%. Полная нищета, изношенность всего, в том числе, и человеческого ресурса. Административный ресурс с этими проблемами не справится.

- И вот, туда, как к дикарям Африки, едут миссионеры из НКО…

- Во-первых, не так много едут. А во-вторых, едут люди, которые умеют делать дело. Движимые любовью и верой, желанием помочь, но обладающие технологиями.

НКО чтобы быть успешным, должно быть делом. Это производство. Но особого рода. Я лично 8 лет своей жизни отдал на то, чтобы адаптировать консалтинговые технологии, которые обычно доступны только для элитного бизнеса, чтобы развивать сельскую маргинальную среду изнутри. Оказывается, можно в самых дальних деревнях включать веру людей, которая заставит их строить дома, мосты, музеи, и это будет делаться с уровнем рентабельности, который не снился даже на Западе. Мы выдали людям полтора миллиона рублей на 60 проектов, и они превратились почти в 30 миллионов рублей активов. В Москве на эти деньги нельзя забор покрасить. А там это включило целую творческую волну. В Каргопольском районе Архангельской области. Потрясающе красивый ландшафт. Мы создали коллективный орган – территориально-общественное самоуправление, который сообразил, что можно сделать в этой деревне, чтобы в ней зажглась жизнь. Создали гостевой дом. В первозданном виде был восстановлен дом купца. Бабушки собираются. Хор поет. Детей приводят на отдельные уроки. Как только эта точка возникла – туда стали приезжать люди. Возникла туристическая точка. А вслед за этим стали открываться другие возможности. За сезон короткого лета там побывало 300 человек. Сами жители этого создать не могли. Им надо было показать, как это сделать. И идею найти. В деревне, в Коношском районе, советская мелиорация разрушила водоносный слой, как во всем Юге Архангельской области, и не было воды. В рамках областного конкурса социальных проектов местного развития мы с командой подготовили проект. Приехали в деревню, там говорят: да ничего нельзя сделать! Нет у нас воды! Живем без воды. Летом она пересыхает. И низкого качества.

Это массовая проблема – отсутствие воды. Мы бились довольно долго и создали проект. Обычно как строится водонапорная башня? Пять лет глава администрации выбивает деньги в Москве. Потому эти деньги отдают проектной организации. Та их разворовывает, а из остатков пять лет строит башню. Мы помогли местным жителям осознать, как сделать дело. Они сами построили водонапорную башню – своими руками. Местный архитектор помог сделать документацию. Местные предприятия бесплатно дали технику – на время…Глава местной администрации поверил в эту идею и притащил нас туда. Народ зашевелился. И в соседней деревне тоже возникла группа. И они тоже захотели построить водонапорную башню. Но мы им посоветовали воссоздать родники. В советское время их безбожно загадили.

Я не думаю, что наша индустрия социальных проектов такая уж огромная. Институт экономики города свидетельствует, что НКО дает 1% ВВП. А раньше давали 2%. Гражданское общество сегодня скукоживается в России. И оно очень неравномерно расположено.

- Есть ли разница между НКО богатыми и бедными?

- Есть. Всегда была. Но думаю, что если распределением грантов будут заниматься российские чиновники, то ситуация станет еще печальнее.

В том смысле, что получать станет, скорей всего, еще более ограниченный круг «приближенных», - молодежные тусовки «партии власти», кто-то рядом с ними. Тот, кто по своим каналам знает, где на каком этаже сидят нужные люди, и с какого входа надо входить. Словом, проверенные, надежные партийные товарищи, ну, или те, кто сможет организовать «откатные дела». Это ведь завсегда святое, как без этого…

Нет, какие-то крошки (там по сто - пятьсот баксов), упадут и кому-то еще, кто «производит» некие бестолковые, но милые «финтифлюшки», некие муси-пуси. Вот вам по конфетке.

Дескать, балуетесь там - вот и балуйтесь, играйтесь в бирюльки, главное, чтобы не было никакой социальной активности, этой западной заразы.

Те НКО, которые открыто занимаются политикой - они просто в списке «врагов». С ними уже собрались всерьез «разбираться».

Но и для остальных (кто пока «не в этом списке») то, что власть сегодня видит в НКО главным образом угрозу, - это очень серьезный вызов. И это, кстати, очень серьезный вызов для самой власти.

Мой очень широко известный тезка Глеб Павловский давно отчеканил: грядет оранжевая угроза! И значит, надо не дать ей просочиться, нужно все сделать, но не допустить этой угрозы…

- Вообще-то, это вполне логично. Почему власть должна безучастно смотреть, как растет угроза для нее? Власть должна преодолевать угрозы.. Абсолютная правда!

Но где ж она, главная угроза? Главная угроза, как формулируется, - это экспорт революции с Запада. Способ, канал экспорта - это плодящиеся на западные червонцы НКО, которые, когда настанет время «Ч», выйдут на Майдан или, например, на Тверскую и тогда, дескать, настанет наш страшный день, настанет, как говорится, - кирдык.

Следуя этой логике, главное - не пустить, заколотить гвоздями или просто превратить в некие паллиативные формы все эти гражданские организации. Чтобы они были, но чтобы их не было. Чтобы они были неэффективными. Чтобы они мирно и тихо паслись на полянке, жевали свои «крошки» и делали свои милые пустячки.

И, похоже, для этого все и делается.

Но это ужас. Или из этого ничего особенно не получится, или им придется довести эту позицию до логического конца. А если довести эту позицию до логичной формы, то в России будет хунта. А хунта - это всегда кровь и всегда мертвые тела на асфальте.

Но слушайте!

На самом деле власть может выиграть, только сняв те проблемы, те внутренние «возбудители», которые приводят к росту напряженности. Наш главный обмудсмен Лукин как-то сказал (хотя это говорил не только он), что чтобы не пустить оранжевую революцию, надо ее сделать самим.

Надо как-то так сделать, чтобы народ проблемы этой страны, своего города, своего микрорайона, своего подъезда увидел как СВОИ и взял их на себя, стал из решать. Понимаете?

Чтобы весь этот чертов узел гигантских проблем, вся эта наша грязь и все наши беды перестали быть головной болью власти, а стали чем-то, что люди там «внизу» хотят и могут решать и выправлять.

Представляете, какой выигрыш при этом получит власть?

Люди сами будут делать, суетиться, биться, решать, чистить и налаживать свою жизнь, а власть при этом автоматом будет становиться хорошей, причем без напряга, без особых затрат, без нажима. Она будет популярной.

Потому, что для этого надо в первую очередь, чтобы проблемы решались!

А если при этой власти люди будут сами решать проблемы, то это ведь тоже означает, что они решались, и это очки власти.

Но это очень непросто. Думаю, большинство чиновников про возможность такой схемы не подозревают или не верят в ее возможность. Это как рождественская сказка, в которую им сложно поверить…