Китайский путь для России ч.II
6 Апреля 2007

• Версия для печати

Андрей Девятов

Идеологический приоритет — государственные интересы

Идеология в Китае всегда была инструментом власти и обоснованием нетерпимости и решительных репрессий к мятежникам, но она никогда не составляла философскую умозрительную “пропасть противоречий”. Главным приоритетом китайской бюрократии всегда были государственные интересы, а в обществе — культ еды. Я в 1983 году ездил в провинцию Шаньси и посещал там чудо архитектуры “висячий храм”, прикрытый нависающей горой с отрицательным уклоном. Так вот, тамошний монах разъяснил мне, почему в этом храме, сохранившемся с 9 века, буддизм, конфуцианство и даосизм со всеми предметами их культов были под одной крышей. Оказывается, ещё в династию Северная Вэй один из императоров указал, что подданные могут верить во что угодно, лишь бы в Поднебесной была гармония, всё было спокойно, и люди не отвлекались бы на религиозные распри.

В наше время Сталин за глаза называл Мао Цзэдуна редиской (снаружи — красный интернационалист, а внутри — белый националист), затем китайцы обзывали СССР, “гегемонизмом”, а СССР обвинял Китай в “ревизионизме”. Красный Китай при Мао демонстрировал Советам вооруженную силу на Даманском, а при Дэне лупил красный же Вьетнам, и опять проводил урок устрашения, нанося “контрудар в целях самообороны”. Всю эту перебранку, которую затевал Красный Китай со своими красными же соседями, американцы язвительно называли “пролетарским интернационализмом в действии”. Фактически всё это лишь иллюстрирует вечный и махровый национализм китайцев. Китайская политика “открытости и реформ” Дэн Сяопина — это тот же национализм в форме затягивания к себе иностранных денег и иностранных технологий (ни то, ни другое никакой благородной идеологией и моралью не пахнут).

Китай не был и не будет искренним, ради идеи, другом ни Запада с его либерализмом, демократией законом, ни России с её тоталитаризмом, аристократией и идеалами. Китай — родина безыдейной бюрократии, если и будет что-то делать для других, то только за взятку. Китайский тигр будет сидеть в центре на горе, смотреть, как по окраинам в долине идёт схватка, как соблазну и энергии Запада противостоит страх и воля России. Будет порыкивать для обозначения собственной значимости и своей потенциальной силы, но, не вмешиваясь и не помогая, будет только ждать, когда побеждающая сторона даст взятку за сохранение нейтралитета, а проигрывающая даст взятку с расчётом на благосклонность.

Примерно так обстояло дело во время второй мировой войны перед разгромом Японии, когда Америка накачивала китайское правительство Чан Кайши как союзника по антигитлеровской коалиции, а Советская Россия накачивала красную китайскую оппозицию как своего идейного союзника. Примерно так, наверное, мог рассуждать и первый император новой династии Мао, который после длительного периода национального унижения китайцев в 19 веке от Запада и России, а также 30 лет либеральной смуты Китайской республики, возродил-таки в Китае дух дракона. За счёт искренних взяток от находившейся тогда на подъёме Советской России теснившей Запад расширением социалистического лагеря с опорой на мировую коммунистическую идею, Мао вернул дракону достоинство и ракетно-ядерный рык. Примерно так делал и продолжатель династии император Дэн, который накормил и приодел страну.

Измотанную в холодной войне с Западом Россию, за лозунг “стратегического партнёрства, направленного в 21 век” он вынудил, в пику атлантистам, на взятку оружием и военными технологиями для модернизации своей обороны. А атлантистского тигра, напялив для блезиру в ходе визита в США в январе 1979 года американскую ковбойскую шляпу, а через две недели ударив по Вьетнаму, Дэн вынудил дать взятку инвестициями на модернизацию промышленности, сельского хозяйства и науки. В этом состоит смысл и открытости середины и социализма с серединной спецификой в деле реформ и технической модернизации.

Открытость — это полузакрытость

Специфика китайской “открытости” лучше всего видна на примере финансовой политики реформ. Китайская открытость на деле — это дверь ведущая только вовнутрь, а не в обе стороны. По сути — это закрытость китайского рынка от западного “рынка без границ”, а именно: Приветствуется конвертирование доллара в юань, конвертировать юань в доллар куда сложнее. Полной конвертируемости юаня нет, государством обеспечивается лишь обратимость юаня по текущим счетам.

Приветствуется неограниченный ввоз валюты в Китай, а вывоз валюты за границу частными физическими и юридическими лицами затруднён многоступенчатой процедурой разрешений и строго контролируется банками и таможней.

Во внешней торговле поддерживается полный контроль за коммерческой и банковской тайной. Контроль осуществляется через структуру квотирования и лицензирования министерством внешнеэкономических связей и управлением валютного регулирования. Разрешается только плановый импорт и только его оплата валютой.

Бегство инвестированного в Китай капитала исключено. Иностранный инвестор, вложивший в производство деньги, машины, оборудование, технологии, возврат капитала и прибыль может иметь только в виде произведённого товара. Причём по закону о предприятиях с участием иностранного капитала 70% товаров должны обязательно вывозиться из Китая и только 30% можно продать за юани на внутреннем китайском рынке. Таким образом, за рубеж отправляется в основном овеществлённый труд китайских рабочих, а факторы производства, производственный капитал, возмещение его убыли от амортизации и накопление остаются в Китае. Прелести китайского валютного регулирования для китайцев я узнал, когда мне нужно было срочно оплатить международный фрахт судна по договору морской перевозки российского груза, следовавшего через Китай транзитом во Вьетнам. Достаточно было один раз пройти долгую процедуру согласования и оформления законного валютного платежа за рубеж со счета моего совместного предприятия (китайского юридического лица) для того, чтобы впредь перенести все валютные расчёты в Гонконг, а на банковские счета в Китай заводить, ровно столько валюты, сколько нужно для ближайших платежей внутри Китая.

Глядя на вывески магазинов и торговые марки международных компаний, написанные по-английски, может показаться, что в Китае много импортных иностранных товаров, функционируют многочисленные иностранные предприятия и банки. По жизни же в Китае подавляющее большинство товара сделано на месте китайцами на китайских предприятиях с участием иностранного капитала или без оного, беззастенчивым копированием иностранных моделей и зачастую пиратским использованием иностранных торговых марок. А иностранные банки имеют в Китае только свои представительства для ускорения и отслеживания операций по платежам международной торговли и внешнеэкономических связей. Все же расчёты и платежи в Китае проводятся только в китайских юанях (народных деньгах, в отличие от тех конвертируемых китайских юаней, которые ходят на Тайване). Юридических и физических лиц в КНР обслуживают только китайские банки. Социализм с китайской спецификой осуществляет не только полное валютное регулирование в стране, но и через это регулирование обеспечивает полную гарантию вкладов населения и за 20 лет реформ пока народ ни разу не обманул. Граждане КНР имеют полное право свободно получать доллары из-за границы (или доставать их, где получится), хранить валюту на личных банковских счетах, а при надобности, отдавать её на совсем государству, обменивая на народные юани. А вот свободно менять юани на доллары китайское государство не разрешает и, тем самым, многие годы оберегает свою экономику и жизненный уровень граждан от инфляции.

Таким путём социализм с китайской спецификой не позволяет США сливать свою американскую инфляцию в Китай в форме виртуальной стоимости портретов на зелёных бумажках, но собирает эти зелёные бумажки у граждан и компаний и возвращает их обратно за границу в форме платежей за реальные импортируемые товары. Подрабатывающие в Китае иностранцы (кроме сотрудников иностранных представительств, денежное содержание которых в валюте поступает из-за рубежа), как и китайцы, получают вознаграждение в юанях. Тащить заработанные народные юани на Родину не имеет смысла, и они должны либо легально потратить их в Китае, и вывозить товары, либо менять юани на “черном” рынке на доллары, рискуя получить “куклу”, официальных пунктов свободного обмена валюты нет.

Результат китайской открытости только вовнутрь Китая выражается в накоплении государством валютных резервов, экономической независимости страны, возможности регулировать внутренние цены и сдерживать инфляцию (что трудно, так как с реформами идёт неизбежный рост городского населения, стоимость жизни которого в городах приходится дотировать).

Вот такую китайскую специфику в финансах можно с пользой применить и в России (за годы реформ к 1999 году валютные запасы КНР составляли почти 150 млрд ам. долларов, а у России примерно эта же сумма набралась в государственный долг). В ней нет ничего уникально китайского, нужно лишь российскую дверь в мировой рынок, открытую в обе стороны, свободно открывать только вовнутрь.

WWW.WHOISWHO.RU.