Четвертая хакерская война. Глава третья.
13 Февраля 2008

• Версия для печати

Страна Эльдорадо, которой не может не быть

Отряд не заметил потери бойца. Пропажа программиста Алексея после перерыва была воспринята всеми оставшимися участниками совещания положительно. Действительно, лучше этому парню пока посидеть где-нибудь в тенечке, попить пивка, пока взрослые люди не договорятся меж собой, как сделать бомбочку или конфетку.

- Уважаемый Галерист, - начал Булдовский после перерыва, когда подали кофе и сухарики, – думаю, тут никто не будет возражать, чтобы вы, как человек, близкий к искусству, и к народу, создали хотя бы словесный портрет той сладкой страны Эльдорадо, о которой мечтает наше население. Страны грез, о которой после тяжелого трудового дня грезит абсолютное большинство российского электората. Пусть это будет такой экземпляр картины из белого шоколада, с кудрявыми карамельными деревцами, с маленькими пряничными домиками под черепичными крышами, с железной дорогой, которая похожа на ту, которую продают в магазине игрушек, но купить которую никому из них не по карману. Пусть это будет воплощение мечты среднего советского инженера о заграничном рае, который неожиданно воцарился у нас на родине. Можете?

- А вы, что ли, не можете? – огрызнулся Галерист. – И с чего вы взяли, что наше население грезит о таком вот кукольном швейцарском Эльдорадо? Я догадываюсь, что большинство грезит о том, что и имеет в итоге: зеленый двор у подножия пятиэтажки, скамейки, крашенные в желтый цвет, стол и домино. В песочницу поднимает ножку соседская собака. Ее гоняют тетки хозяйственными сумками. Соседи играют в домино и пьют пиво «Очаковское» из большой пластиковой бутылки. Жены в одинаковых застиранных ситцевых халатах зовут с балконов ужинать. «Василий Петрович! Давай домой - сериал начинется!»

А на ужин у них - картошка с салом и жаренная на сале колбаса. Соленый огурец и сто грамм.

- Ой, не надо об этом, это так вкусно, а я еще не обедала! – вскрикнула Алла Георгиевна.

Все задумались. Выходило опять, что средний российский человек имел все, к чему привык, а ничего больше он и не хотел, и ни к чему не был готов.

Некоторое время все молчали. Наконец, Булдовский произнес:

- Не надо обижаться. У нас у всех тут немного разные задачи. Но цель одна. Вы отвечаете за эстетику, я – за политику. Мое дело – навязать населению более высокий уровень притязаний. Втянуть население в систему кредитов, превратить это сонное болото в общество высокого потребления, разработать такой широкий выбор кредитов, который позволит каждому гражданину, вернее, каждому игроку, не откладывая в долгий ящик, устроить себе швейцарский рай на земле. Я должен разработать такую систему знаковых событий, которая постепенно сделает участников онлайновой игры рабами ситуаций, рабами затраченных средств. Человек, которого вы, уважаемый Галерист, описали, сидит вечером во дворе в синих сатиновых трусах, зеленой исподней майке, и ему ничего не надобно, денег он отродясь не занимал ни у кого, кроме тестя своего да соседа – до получки. Процента мужик боится, как и жида-процентщика. От слова «банк» он сразу выпадает в осадок – в банке жулики сидят. Такой он, наш субъект с низкими потребностями, и такой он нам не нужен. То есть он нам нужен, но другой. Нам нужно, чтобы он занимал под процент, чтобы он подсел на халяву.

Все пригорюнились.

Потом бодрый голос Антона Марсовича вернул всем ускорение:

- Надо опираться на средний класс, имеющий автомобили, а не эту шушеру, которая играет в домино возле помойки. Кого вы мне описали, уважаемый Галерист? Вымирающую прослойку городского населения! А мне нужны люди, чья зарплата не менее тысячи долларов в месяц. Кстати, вроде нашего Леши-программиста, который нас покинул. Вот он – наш человек.

Алла Георгиевна задумчиво посмотрела вдаль из-под дымчатых очков. Мысленно она переодевала Лешу в дорогой костюм и сажала его в автомобиль. У нее не получалось. Костюм сидел на Леше, как на корове седло. И в дорогой автомобиль он не хотел, он спотыкался мимо и совал длинные ноги в жигулевую «шестерку». Алла Георгиевна снова мысленно примерила на Лешу костюм, но уже не темный, а светлый, и светлые туфли. И пересадила в джип, в более пацанскую машину. Опять не получалось. Леша упирался и бормотал что-то вроде «ну, его, я пешком». Тогда Алла Георгиевна мысленно снова раздела Лешу, увлекла его в спальню и повалила на постель. Леша яростно отбивался. Она нащупала его гениталии и проверила их состояние. Оно было мертвое. Леша крепко сжал коленями свое мужское достоинство и закрыв глаза, представил, что он на допросе у немецких фашистов. «Ах, вот оно что! – догадалась Алла Георгиевна, - он у нас девственник! Тогда ему ничто не поможет, кроме…» Вслух она сказала:

- Я бы не стала брать в качестве контрольного экземпляра этого Лешу. Его социальная зрелость – под вопросом. У него есть семья?

Антон хохотнул и сказал:

- Леша живет с мамой. Ну, и что? А я – разведен. Четыре раза. И в данный момент у меня тоже нет семьи.

- За вас я не беспокоюсь, - сказала Алла Георгиевна. – Вы купите себе жену. В крайнем случае, вы купите ее себе в интим-салоне.

- Чей-то? – обиделся Антон.

- Я просто хотела вам сказать, что если у мужчины отсутствует семья, у него отсутствуют стимулы к приобретению. Ему не нужна недвижимость, он обойдется. Ему не нужен дорогой автомобиль. И ему вообще ничего не нужно.

- Кроме Игры! – быстро ввернул Антон. – Такие, как Алексей, беспрерывно играют в онлайновые игры. Это точный диагноз. Осталось догадаться, какие крючки запихнуть в эту игру.

Алла Георгиевна опять прикрыла глаза и мысленно представила себе квартиру, в которой проживает Алексей, и его маму. Она беспрепятственно проникла в кухню, увидела, как Лешина мама лузгает семечки у окна, собирая шелуху в ладошку. Потом мамкель аккуратно вытирает подоконник, надевает разношенные босоножки, берет ридикюль с надорванной подкладкой и выходит на улицу, направляясь к соседнему Битцевскому парку. Тут она садится на скамейку и вынимает из ридикюля Роман-газету и очки. В этот момент их кустов выходит совершенно голый мужчина и встает перед Лешиной мамой, поигрывая налитыми, как боксерские перчатки, яичками. Лешина мама цепенеет от ужаса, потом роняет Роман-газету и начинает сумкой бить голого гражданина по яйцам. Гражданин со счастливой улыбкой скрывается в кусты, а Лешина мама несется по аллее с криком…

Вечером она со слезами рассказывает Леше про страшную встречу. Леша, вспыхнув от обиды и стиснув зубы, надевает кроссовки и идет в милицию, чтобы милиционеры защитили его мамку. Ему и в голову не приходит, что он может сам лично прийти с мамой на то же самое место и, дождавшись коронного выхода голого гражданина из кустов, оторвать ему яйца.

- Стоп! – остановила Алла Георгиевна картину. – Он годится! У него есть мать. А мать – это лучше, чем жена.

- Вы думаете? – усомнился Галерист.

- Не для вас, Мотя. А для него. Я уверена, - устало сказала Алла Георгиевна. – Она очень хотела жаренной на сале картошки. И совещание ей порядком надоело.

- Что ж, сказал Антон, - тогда вы, Алла Георгиевна, тоже составьте психологический портрет нашего клиента. Попробуйте сформулировать его потребности.

- Да, черт возьми, нет у него никаких потребностей, - раскричалась Алла Георгиевна. – У него потребность быть защищенным, как в материнской утробе. Поэтому ему нравится его маленькая квартирка, где он видит все углы, поэтому он не хочет выходить на контакты с новыми людьми. Что правда, то правда: он живет в виртуальном мире. Пока мы угадали, что можно использовать только одну его особенность. Все другие, увы, закрыты для посторонних