Нино Бурджанадзе - "красная принцесса"
17 Декабря 2008

• Версия для печати

{...} "Если бы современные политические кланы, подобно цехам средневековых ремесленников, изображали на своих гербах предмет, лежащий в основе их успеха и благополучия, то сторонники Нино Бурджанадзе, безусловно, на своем гербе нарисовали бы лаваш. Потому что свою политическую карьеру будущая “стальная леди” делала в буквальном смысле слова на “мучные” деньги. Точнее, на деньги своего отца, Анзора Бурджанадзе, хлебного магната Грузии и миллионера.

Андзор Бурджанадзе еще в 1993 году благодаря своему другу юности Эдуарду Шеварднадзе получил полную монополию на импорт в страну зерна и муки, возглавив госкорпорацию “Хлебопродукт”. В голодные годы гражданской войны, когда хлеб стал основным, а часто единственным продуктом на столе, каждая грузинская семья внесла посильный вклад в укрепление благосостояния клана Бурджанадзе. Этот семейный капитал позволил Нино успешно продвигаться по карьерной лестнице, сформировать свою партию, выигрывать выборы.

Дружба этих двух людей берет начало в далекие 50-е годы, когда они оба были студентами Кутаисского пединститута. Студенческая дружба, как известно, самая крепкая. Мы не знаем, что их объединяло: общие увлечения, дружеские попойки или девушки. В Кутаиси поговаривают, что Анзор Викторович был неравнодушен к женскому полу {...}.

Сменив Шеварднадзе на посту первого секретаря Кутаисского горкома комсомола, Анзор Бурджанадзе через некоторое время вдруг становится секретарем партбюро родного пединститута, что в те годы было серьезным понижением (говорят, что из-за женского пола). В народе до сих пор рассказывают, что причиной этого стал несчастный случай на свадьбе — гибель человека. То ли джигиты стреляли по яблоку, установив его на чьей-то голове, то ли еще что. Вину на себя взял и в тюрьму сел родственник жены Анзора Викторовича, и этот родственник в тюрьме умер по причине слабого здоровья. Дальше — и того хуже: после пединститута Бурджанадзе попадает на Кутаисский автомобильный завод. Это уже настоящая опала.

Впрочем, длилась она недолго. После того как в 1972 году Шеварднадзе возглавил ЦК компартии Грузии, то есть стал первым лицом в республике, его приятель прямо с автомобильного завода попадает в Кутаисский горком партии в качестве заведующего административным отделом. А еще через полгода становится первым секретарем Терджольского райкома КПСС.

Оценивая деятельность своего друга на этом посту, сам Шеварднадзе впоследствии произнес такую фразу: “После Анзора в Терджолах не осталось даже медных монет”.

Когда в 1985 году Шеварднадзе убыл в Москву, деятельностью Бурджанадзе заинтересовалась прокуратура. Было даже возбуждено дело в связи с обнаружившимся интересным фактом: оказалось, что по официальным документам в Терджолах было собрано столько шиповника, что он мог бы покрыть метровым слоем всю территорию района.

Вскрылись еще какие-то хищения на заводе шампанских вин. Однако дело замяли (опять постарался друг юности), и “крепкого хозяйственника” бросили на туризм. Возглавив Грузинский республиканский совет по туризму, Бурджанадзе-старший развернулся во всю мощь своего предпринимательского таланта: он распорядился обеспечить все туристические объекты республики пекарнями и ишаками. По его замыслу, гости Грузии должны были покупать свежий лаваш и фотографироваться верхом на ослах, а доход от этого шел бы в казну.

“Красная принцесса”

Так что Нино Бурджанадзе в годы советской власти была отнюдь не золушкой, а настоящей “красной принцессой”. Ее семья принадлежала к той самой коррумпированной партийно-бюрократической номенклатуре, для которой на излете эпохи застоя пустым звуком стали любые идеалы, в том числе и коммунистические. В национальных республиках именно в этой среде, наряду с диссидентской, зрели идеи независимости, которая понималась как независимость от прокурорских проверок из Москвы.

“Самую большую опасность для Грузии представляют сейчас не националисты, а дети первых секретарей горкомов и райкомов КПСС, прошедшие через фонд Сороса”, — говорил мне один грузинский политик. По его утверждению, подобное происхождение имеют около десятка саакашвилевских министров. А бывший премьер Ладо Гургенидзе известен всей Грузии как “сын Ибеста”: его отец, тоже первый секретарь райкома, получил это прозвище за свою приверженность сталинизму (Иосиф Бессарионович Сталин). К этой славной плеяде относится и наша героиня. В кутаисской школе Нино была секретарем комитета комсомола и носила прозвище Коллонтай. Советский дипломат Александра Коллонтай была в то время ее идеалом. Иметь такие идеалы в демократической Грузии было уже нельзя, и место Коллонтай вскоре заняла Маргарет Тэтчер. По аналогии с Тэтчер экс-спикера грузинского парламента ныне называют “стальной леди”. Многие, впрочем, забывают, что это прозвище дал ей Михаил Саакашвили за стойкость и верность трону, проявленную в нелегкие для власти дни ноября 2007 года, когда 120-тысячный митинг требовал отставки президента. Тогда спикер парламента запретила приносить в свою приемную, где голодали оппозиционеры, одеяла. И протестующие укрывались газетами. В разгар народных волнений “стальная леди” отмечала юбилей отца в самом роскошном ресторане Тбилиси.

Тайну ее многолетней преданности Саакашвили в Грузии объясняют наличием серьезного компромата на отца и мужа — Бадри Бицадзе. После “революции роз” Анзор Бурджанадзе, которого считают одним из казначеев клана Шеварднадзе, был очень близок к тому, чтобы “пойти на посадку” вслед за другими коррумпированными чиновниками из окружения Эдуарда Амвросиевича. В частности, встал вопрос о судьбе многомиллионного турецкого кредита, выделенного Грузии правительством Турции в начале 90-х. Утверждали также, что хлебный монополист поставлял в Грузию некачественную турецкую муку, которую в самой Турции запрещено продавать в Стамбуле и Анкаре.

Муж Нино Бурджанадзе, Бадри Бицадзе, ее коллега: они вместе учились на юридическом факультете Тбилисского университета, затем в аспирантуре МГУ. Мы никогда не узнаем, в каких пропорциях перемешались любовь и расчет в этом браке. Породнившись с семьей всесильного в то время Анзора Бурджанадзе, отец Бадри сразу делает карьерный рывок: становится секретарем Чиатурского горкома партии. После избрания Нино в 2001 году спикером парламента ее муж, до того занимавший пост главного военного прокурора Грузии, становится первым заместителем генпрокурора республики, несмотря на протесты оппозиции. Он уйдет в отставку только во время “розовой революции”, чтобы вскоре возглавить пограничный департамент Грузии.

Из номенклатурного прошлого Нина Анзоровна вынесла утонченные привычки: она любит изысканные дорогие духи, одевается в Вене в салонах Vogue, каждое (!) утро посещает парикмахерскую и в зарубежные поездки она берет с собой свою собачку.

В розовом свете

Помимо биологического отца Нино Бурджанадзе имеет и отца политического. Ее крестным отцом в политике стал все тот же Эдуард Шеварднадзе. Стать крестным отцом Нино не в переносном, а в прямом смысле он не решился: в те времена (она крестилась в 1984 году) за такие дела высокопоставленного партийного чиновника сразу выгнали бы со службы. Хотя и мог бы: ребенком она сиживала у него на коленях, он присутствовал на ее свадьбе.

Путь в политику калбатоно Нино начался в 1992 году в парламенте Грузии с должности консультанта в комитете по внешним сношениям. В 1995 году Бурджанадзе была избрана в парламент по списку поддерживающей Шеварднадзе партии “Союз граждан Грузии”. В список она была включена по рекомендации Зураба Жвании. Скорее всего, Жвания руководствовался здесь соображением, что дочь близкого друга Шеварднадзе может существенно укрепить его политические позиции. Так Жвания стал вторым политическим отцом нашей героини.

Многих впоследствии удивит ее реакция на странную смерть Жвании, которую сегодня считает насильственной 90% населения Грузии. Точнее, отсутствие какой-либо внятной реакции: она всецело поддержала официальную версию о “несчастном случае”.

Благодарность, видимо, вообще не входит в число главных добродетелей Нины Анзоровны. Недавно в Грузии отмечали 80-летие писателя Нодара Думбадзе. Среди тех, кто пришел почтить его память, был и Эдуард Шеварднадзе. Многие подошли поприветствовать патриарха грузинской политики, однако Бурджанадзе оказалась единственной, кто с ним даже не поздоровался. И это после всего того, что этот человек сделал для ее семьи и для нее лично! Ведь очевидно, что и дальнейшее восхождение “стальной леди” происходило под чутким отеческим присмотром второго президента Грузии.

Звездный час Бурджанадзе настал неожиданно, осенью 2001 года. В стране разразился политический кризис: после неудачного похода Гелаева из Панкисского ущелья в Абхазию молодые реформаторы во главе с Зурабом Жванией начали атаку на Шеварднадзе. Однако силы еще были неравны. Шеварднадзе устоял, Жвания покинул пост спикера и ушел в оппозицию. Бурджанадзе оказалась той самой компромиссной фигурой, которая всех устроила: она считалась креатурой Жвании, но в то же время была близка президенту. Однако решающее слово, как утверждают, сказали подлинные хозяева Грузии той поры — короли преступного мира. По словам бывшего губернатора Имеретии Темура Шашиашвили, в те дни в одном из батумских кафе видели знаменитого вора в законе Тариэла Ониани, который по мобильнику обзванивал депутатов парламента и давал указания голосовать за Бурджанадзе.

Всего через два года в Грузии произошел бархатный переворот, получивший название “революция роз”. Шеварднадзе был отстранен от власти, страну возглавил триумвират в составе Жвании, Саакашвили и Бурджанадзе. Троица поделила между собой высшие посты в государстве (Саакашвили — президент, Жвания — премьер, Бурджанадзе — спикер).

Однако вскоре Бурджанадзе начинает терять влияние, она все больше уходит в тень, уступая позиции президенту и премьеру. После гибели Жвании она и вовсе превращается в номинальную фигуру. Окончательный разрыв с Саакашвили произошел весной этого года, накануне парламентских выборов. Бурджанадзе заявила, что уходит из политики. Чашу ее терпения переполнило то, что ей не дали включить в избирательный список своих людей.

После событий в Южной Осетии Бурджанадзе объявляет о своем возвращении в политику. Она обвиняет Саакашвили в проигранной войне и требует внеочередных парламентских выборов. 23 ноября, в годовщину “революции роз”, в баскетбольном зале в парке Вере проходит учредительный съезд новой партии “Демократическое движение — единая Грузия”. Кажется, что Бурджанадзе сделала сильный ход, но, возможно, она опоздала. В глазах избирателей она прочно ассоциируется с нынешним режимом. Вот как прокомментировал ее разрыв с Саакашвили Шеварднадзе: “Если бы она предприняла такой шаг в ноябре 2007 года, когда разгоняли митинги оппозиции и закрывали телерадиокомпанию “Имеди”, то она вошла бы в историю как героиня. Сейчас уже поздновато”.

Операция “Преемница”

Вслед за Бурджанадзе перешел в оппозицию и ее супруг, генерал-лейтенант Бадри Бицадзе, подавший в отставку с должности главы пограничного департамента. Экс-пограничник сразу же выступил с разоблачениями, поименно назвав тех, кто принял решение о штурме Цхинвала: это сам Саакашвили и ближайшие к нему люди.

Резкостью своей риторики супруги уже почти сравнялись с радикальными оппозиционерами вроде Шалвы Нателашвили. Однако это никого не должно вводить в заблуждение.

Интересный факт: Нино Бурджанадзе, которую британская Times назвала “главной политической угрозой” для Саакашвили, свободно получает эфир на ведущих грузинских телеканалах, которые полностью контролируются властью.

Не исключено, что Саакашвили смирился с неизбежной потерей власти и теперь ищет наименее травматичный вариант ее передачи. Бурджанадзе может оказаться идеальной кандидатурой на роль преемницы, которой будет “бархатно” передана власть в обмен на гарантии неприкосновенности для правящего клана. Задачу облегчает наличие компромата не только на семью экс-спикера, но и на нее саму. Грузинские газеты, например, не так давно опубликовали указ Саакашвили о продаже ей за $1 государственной дачи в Цхнети, построенной еще во времена СССР для партийных бонз.

Очевидно, что некоторые американские чиновники не меньше, чем грузинские, заинтересованы в приходе к власти в Грузии лидера, который не будет копаться в грязном белье уходящего режима. Ведь может, например, встать вопрос: на какие деньги сыграл в Стамбуле свою свадьбу помощник заместителя госсекретаря США Мэтью Брайза? По свидетельствам очевидцев, траты исчислялись десятками (если не сотнями) тысяч долларов. Возможно, ответ на этот вопрос знает посол США в Грузии Джон Тэффт, присутствовавший на свадьбе.

Что же касается Госдепа, то для него принципиальным является сохранение нынешнего внешнеполитического курса Грузии, ориентация на США и НАТО. Бурджанадзе, без сомнения, будет проводить именно такой курс, только с присущими ей хладнокровием и сдержанностью. Не зря та же Times назвала ее “женщиной-символом прозападной “революции роз”.

Судя по всему, вопрос об отстранении от власти неуправляемого Саакашвили в Вашингтоне уже решен. И основную ставку там готовы сделать именно на Бурджанадзе.

К сожалению, у нас некоторые далекие от политических реалий Грузии (или от российских интересов) политики с энтузиазмом воспринимают эти сигналы. Однако эйфория от посрамления ненавистного Саакашвили вскоре может смениться глубокой фрустрацией при осознании факта, что вместо паяца, над которым уже хохочет весь мир, мы получили во главе бывшей братской республики более хладнокровного и коварного, а значит, опасного противника.

Вряд ли Бурджанадзе станет лучше относиться к нашей стране только потому, что училась здесь в аспирантуре. Нино Бурджанадзе — очередной проект Вашингтона, и ее приход к власти ни в коей мере не отвечает интересам России.

{...}

"МК"