Интервью с главой ЦИКа Владимиром Чуровым
5 Марта 2010

• Версия для печати

Председатель Центризбиркома Владимир Чуров, приступивший к исполнению своих обязанностей на прошлой неделе, уверен, что итоги грядущих парламентских и президентских выборов принесут ему триумф. О причинах такой уверенности он рассказал специальному корреспонденту Ъ Андрею Колесникову.

В сокращенном виде интервью с господином Чуровым опубликовано в газете "Коммерсантъ" от 9 апреля 2007 года. На сайте мы имеем возможность разместить это интервью без каких-либо сокращений.

"Разве Путин может быть неправ?"

-- Я же был все время раздвоенной личностью, гены, наверное, такие. Мать -- редактор издательства, гуманитарий, филологический факультет Московского университета, а отец -- ученый, и отсюда физика. И поступил на журфак. И учили нас жестко. Скажем, я с той поры никогда не применяю заголовки в форме каламбура.

-- То есть коммерсантовские.

-- Нас учили, что применение каламбура в заголовке -- дурной тон. А знаете, это откуда идет? Еще из британской школы журналистики, где Times отличалась от других газет тем, что в заголовке всегда информационность. Там заголовок -- это квинтэссенция содержания, первый абзац -- основное содержание, потом уже изложение. Нас учили жанр очень строго соблюдать, не переходить границу жанра -- ни в коем случае, под страхом смерти.

-- Вас просто учили классической журналистике.

-- Проверке фактов учили. Там простое правило: если сомневаешься, не сдавай на полосу. То есть лучше иметь выговор, чем строгий выговор...

-- Сейчас вы этого правила придерживаетесь?

-- Абсолютно. Я же много печатался под псевдонимами.

-- Вы имеете в виду законопроекты в Думе?

-- Нет, имею в виду то, что не касается моей основной деятельности. Скажем, какие-то путевые заметки или даже мемуарные. Когда-то я опубликовал первый мемуарный очерк об Анатолии Собчаке. Это было почти сразу после его смерти. Вышел он в журнале "Новые рубежи", это русскоязычный журнал, издающийся в Хельсинки, и положил начало циклу моих таких мемуарных очерков под названием "Рассказы старого дворника". То есть я придумал себе псевдоним и даже не просто псевдоним... сейчас не помню, по-моему, Вольд, от "Вольдемар". Целый образ старого дворника. Старый дворник элитного дома, в подъезде которого живут непростые люди разные... А я не только дворник, я как бы и консьерж, и уборщик лестницы, и все прочее, и меня ценят жильцы этого дома, и рассказывают мне разные интересные истории. Но горжусь я тем, что я первый написал большой мемуар о Собчаке, когда еще никто даже не думал...

-- Вы помните, что написали?

-- Конечно. Я взял эпизоды августа 91-го года, причем впервые написал, до сих пор никто больше про это не написал, о его последней попытке сохранить Союз, включая Прибалтику. Когда он 23-го числа собрал... или 25-го... в Мариинском дворце народных депутатов Советского Союза изо всех республик Советского Союза. Те, кого он знал, приехали, в том числе и прибалты. Описал несколько эпизодов его встреч с различными монархами.

-- Вы были свидетелем этих встреч?

-- Да. Скажем, первый и последний визит великого князя Владимира Кирилловича... Я тоже у трапа стоял вместе с Анатолием Александровичем. С Владимиром Владимировичем.

-- В книге "От первого лица", героем которой вы тоже стали с легкой руки Владимира Путина, потому что это он предложил авторам поговорить с вами, президент России вдруг неожиданно положительно, даже в высшей степени положительно высказался о монархии.

-- Я то же самое думаю... Монархия как идея, может быть, неплохая. Но ее всегда очень трудно реализовать после долгого перерыва. Поэтому как идея очень ничего. Для реализации -- чрезвычайно трудоемко и после долгого перерыва, наверное, невозможно.

-- А разве есть сейчас что-то невозможное для президента России?

-- Третий срок невозможен для него, мне кажется. Этот его огромный груз, огромная работа, которая ведется на протяжении восьми лет, она заставляет задуматься и о какой-то смене занятий. По крайней мере, я привык верить тому, что говорит Владимир Владимирович. А поскольку он все эти годы четко придерживался одной позиции, нет оснований сомневаться в этом.

-- Он вас не обманывал?

-- По-моему, он никого не обманывал.

-- Я про вас говорю.

-- Нет. Поэтому говорить о третьем сроке, на мой взгляд... Нет, просто мысли вслух какие-то разве что.

-- Вам не жалко, что вместе с кончиной идеи третьего срока погибает и идея монархии?

-- Нет. Монархия как идея, она вечная. Она так же вечна, как идея демократии, президентской республики, как идея парламентской республики. Потому что они родились примерно в одно время, много тысяч лет назад, и будут еще жить много тысяч лет. Многое зависит от того, страна с историей или без истории. Почему я сам, например, так увлечен историей? В истории можно найти много поучительного опыта. Много примеров. И поэтому наша история, она и монархическая, и большевистская, и сталинистская, и брежневская, она вся наша история.

-- Выбирай любую.

-- Да, это многообразие дает нам возможность выбрать то, что каждому по вкусу. Что-то вот сейчас, судя по социологическим опросам, очень многие считают хорошей эпоху Брежнева. Продукты дешевые, зарплаты росли, песни хорошие, кинофильмы еще лучше, Запад нас уважал. Вспомните визит Леонида Ильича в Америку...

-- Не могу.

-- Ну ладно. Кто-то любит еще более старые времена.

-- А вам, по-моему, эпоха Брежнева все-таки нравится.

-- Нет! Но когда мне задали вопрос, антикоммунист ли я -- нет, я не антикоммунист, я вообще не антиникто. То есть я против фашизма или нацизма, против революций, хотя признаю, что они бывают...

-- Как в 1991 году в России.

-- Да! Последняя революция, я считаю, настоящая, произошла в 91-м году в России. То есть смена социального строя, социально-экономической формации... то есть многие говорят, что она верхушечная, то да се... Да нет, за этим кроются более глубокие процессы, которые вполне соответствуют Марксовой теории!

-- А вам говорили, что вы на Маркса похожи?

-- Конечно! Другое дело, что, вероятно, к тому времени далеко не все руководители партии и правительства так уж хорошо знали Марксову теорию и умели ее применять.

-- А что вы делали в 91-м году?

-- Я защищал Мариинский дворец. Было так. Это был первый день моего отпуска. Я уже был депутат Ленсовета, но еще не сотрудник Смольного. Кабинета у меня еще нет. Первый день отпуска, и я сплю. Часов в девять утра вдруг мне звонит мой коллега по Ленсовету Миша Бегак. Мы как бы поддерживали Собчака на выборах мэра, группировались вокруг него. Ну вот Миша мне говорит: "Включи телевизор. Переворот". Я включаю телевизор, а уже кончается "Лебединое озеро", идет первая трансляция заявления. Ни секунды не колебался. Оделся и поехал в Мариинский дворец, вышел за дверь, вернулся и -- что сделал? В портфель, который был полупустой, положил шерстяные носки на всякий случай. Август, да, но ежели по этапу в Сибирь, так шерстяные носки... Вот как-то это у меня в голове отложилось то ли из рассказов Шаламова, то ли еще кого-то, что нужно шерстяные носки с собой брать.

-- Грамотно поступили.

-- И поехал в Мариинский дворец. То есть я присутствовал на самом первом заседании, еще президиум не собирался Ленсовета, еще только те, кто приехал. Подавляющее большинство Ленсовета были против ГКЧП, понимая всю абсурдность их ситуации. Я-то понимал это, как специалист, что это полный конец Советского Союза. Что нам и так-то его было трудно удерживать, в том числе и силами Анатолия Собчака, а после этого демарша, как бы он ни закончился, было мне понятно, что это крах.

Договорились с Мишей Бегаком, что едем в Смольный. А я до этого был в Смольном пару раз, как рабселькор. На слете рабселькоров, когда журналистикой занимался немножко, я был общественным корреспондентом местных газет, и как общественного корреспондента меня на слет рабселькоров в Смольный приглашали. И мой коллега знал, где зал заседаний бюро обкомов, а я не знал. И пока я спрашивал, тыкался в двери, он проник на заседание, а меня не пустили. И я дождался уже выхода членов бюро обкомов с заседания. Я им начал говорить в кулуаре, в прихожей: что вы делаете, вы губите нашу партию, ГКЧП губит Коммунистическую партию реально, по партии будет нанесен сильнейший удар. И губит союзный договор, пусть хреновый, но хоть какой-то. Вы надеетесь на лучший союзный договор, а я вам говорю, как специалист, что лучшего не будет. Будет хуже. И так и получилось.

Ну, потом мы повернулись и уехали. Поняли, что ничего не сделаешь. А дальше у меня были разные задания. Ну, например, первое мое задание было -- в Мариинском организовать трансляцию на площадь перед дворцом. Такая система была предусмотрена. Но оказалось, что кто-то перерубил кабель, связывающий кабину радиооператора с уличными микрофонами. Где-то два часа нам понадобилось, чтобы срастить этот кабель, и сначала выступал Собчак из окна первого этажа через микрофон, а потом уже удалось наладить трансляцию из его кабинета на площадь. Потом поехал к вечеру проверять казармы военно-строительного училища, перепугал роту курсантов, двигавшуюся строем в баню.

В метро агитировал вместе с товарищами. Причем 19-го числа это было довольно странно. Небезопасно до первого выступления Собчака. А когда Собчак вернулся из Москвы и вечером уже по телевизору выступил, мы около его дома раздавали листовки, указы Ельцина первые и т. д. И как бы немножко не то чтобы побаивались, но что-то было. А полностью ушел страх, когда выступил Собчак. До этого мы не знали позиции. До вечера. Он был в Москве, только телефонные разговоры вели наши руководители. Получали по факсу эти ельцинские листовки, множили и сразу шли к метро. Потом народ нас стал больше поддерживать, с самого начала большинство ленинградцев были на нашей стороне. И я никогда не сожалел о том, что был на этой стороне, хотя многие последствия произошедшего потом, в том числе и Беловежская Пуща, мне не понравились. Я присутствовал в кабинете Собчака, когда он меня вызвал первым, узнав о беловежском соглашении. Я был как раз у него, и мы готовили очередное заседание союзной делегации по поручению Горбачева о переговорах с Эстонией.

В итоге к 2003 году под моим управлением в Смольном находились следующие направления: экономика и гуманитарные и культурные связи Петербурга со странами СНГ и Балтии, все связи с ними, плюс международные гуманитарные, культурные связи со всем остальным миром... Плюс работа с соотечественниками, прежде всего с Прибалтикой. Плюс работа с национальными объединениями, содействие их работе. Плюс работа непротокольная, работа с консульствами, то есть обеспечение зданиями, помещениями... Примерно половина всей международной работы в городе. Международная часть 300-летия Петербурга -- это ведь 57 двусторонних программ, то есть 57 государств с конца 2002-го по начало 2004 года осуществили при нашей помощи и поддержке 4,5 тысячи мероприятий. От установки различных памятников до великолепных концертов, уникальных симфонических концертов в Петербурге, когда ну все величайшие дирижеры выступили в течение одного сезона. Такого никогда не было и никогда не будет. Когда Зубин Мета дал два концерта в Питере, один в хоральной синагоге, другой -- в Мариинском дворце без гонорара. И сыграл самую трудную симфонию Малера, а он никогда не бисирует... сыграет, доведет народ до полного экстаза и никогда не бисирует. И не выходит даже на поклоны. Так вот, он был и играл на величайшей скрипке мира, привезенной из Генуи, впервые она Геную покинула реально.

-- А, я понял, к чему вы клоните: после 300-летия большего для города вы сделать уже не могли и созрели для федерального уровня.

-- Да. Все остальное было бы повторением чего-то. Мне уже по силам было организовать в присутствии двух президентов церемонию открытия какого-то прекрасного памятника с соответствующей программой вокруг этого. И я оставил себе микрофон в кустах, чтобы меня никто не видел. Но реально все происходило по написанному мною сценарию.

-- А что вы делали с микрофоном?

-- Я по нему давал указания и хорошо поставленным голосом говорил: "Президент такого-то государства"... причем с нюансом... Я никогда не говорил: "Слово предоставляется..." -- в отношении президентов. Это некорректно, нужно просто назвать его должность, имя и фамилию в соответствии с тем, как он сам просит называть.

-- А вы говорили: "Президент Российской Федерации Владимир Владимирович Путин"?

-- Говорил! На открытии памятника Тарасу Григорьевичу Шевченко, на открытии памятнику Низами с Гейдаром Алиевичем Алиевым. А про президентов иностранных государств -- очень много раз!

-- Все цитируют ваши слова, что первое правило Чурова: Путин всегда прав.

-- Первый закон Чурова.

-- Да, извините. А еще какие уроки вы вынесли из общения с Владимиром Путиным?

-- Вам я могу сказать и второй закон Чурова. Второй закон такой: "Мы сотрудничаем со всеми, кто с нами сотрудничает, а кто с нами не сотрудничает, с теми мы все равно сотрудничаем". Это тоже очень старинный закон.

-- А какие законы Путина вы усвоили?

-- Главный урок -- это очень большая самостоятельность подчиненного Путину человека... я не про себя сейчас говорю... но одновременно эквивалентная этому очень большая ответственность. Соотношение этих двух качеств. То есть оно очень быстро учит. Я просто учился очень четко и жестко оценивать собственные слова, дела и поступки. Потому что не побежишь ведь каждые полчаса посоветоваться. Значит, ты должен выбрать безошибочно вариант наилучший, оптимальный, и решение за тобой. Но если ты ошибся, соответственно ты следующее решение уже не примешь.

-- Вы не считаете, что вы ошиблись, когда он ушел из мэрии после того, как вы все с Собчаком проиграли выборы, а вы остались? Что вам была предоставлена слишком большая свобода выбора?

-- Нет, почему? Это было просто на прощальном вечере, я подошел и спросил его.

-- Владимира Путина?

-- Ага. Ушел же не только он, ушли же и еще несколько замов. Мне было сказано: Володя, ты стал профессионалом в своем деле, оставайся. И я остался. И через месяц новый губернатор точно так же подписывал мои докладные записки премьеру, точно так же подписывал подготовленные мною письма и точно так же с удовольствием принимал тезисы, которые я ему готовил для выступлений, для бесед.

-- Не думаете, что это был просто жест вежливости или даже великодушия? Он подумал, что вы, может быть, хотите остаться. И дал вам возможность принять решение самому.

-- Нет!

-- Это та же самая свобода...

-- Это правильная оценка возможности и способности человека! То есть я к тому времени нужен был в Петербурге. Если бы я ушел, то кто бы 300-летию готовил международную программу?!

-- Я думаю, что тогда еще президент даже не думал...

-- Он -- думал!

-- Президент, во-первых, даже не думал, что он будет президентом, а во-вторых, не думал, что так будет праздноваться 300-летие.

-- Думал. И потом, 1996 год -- это год российского флота. И я должен был завершать программу, и эту в том числе. И 300-летие Великого посольства. Это был прекрасный повод для укрепления связей Петербурга и через Петербург всей России с европейскими государствами. Вы понимаете, в международной практике празднование какого-то юбилея такого города, как Санкт-Петербург... Это же международный проект -- Петербург! Это не город -- это международный проект. Петр Первый создавал международный проект. Построенный, может, и не на совсем пустом месте, но это международный проект! Он и сейчас продолжает функционировать как международный проект. А в этом случае надо использовать круглую дату. Межпарламентскую ассамблею надо было продолжать... Надо было. Надо было экономические форумы готовить и выступления наши. И представлять Петербург там. Надо было добиваться увеличения числа туристов, приезжающих в Петербург.

-- Но ведь эти все слова мог бы произнести себе и сам Владимир Путин, и с тем же самым основанием. И остаться. Но он все-таки ушел. Проиграл выборы и ушел.

-- Мое направление работы от смены начальства не пострадало. Собчак поначалу был только публичным политиком. Вначале. Но он очень быстро вырос до очень хорошего руководителя. А Владимир Яковлев пришел как хороший хозяйственник, но довольно быстро освоился и в международной тематике. И кульминацией этого освоения было его выступление на Генеральной ассамблее ООН. Беспрецедентное вообще. Это первый губернатор РФ, который выступал со специальным докладом на Генассамблее ООН. И вы что думаете, там нет части моего труда? В этом плане международная деятельность чем хороша? График ее колебаний не всегда совпадает с графиком колебаний внутренней политики даже в хорошем государстве, при хорошем руководителе. Это и должно быть так. То есть внутренние политические колебания есть, а международная политика целеустремленная и последовательная. Петербург в данном случае рассматривается не только как сам город, субъект федерации, но и как проводник международной политики РФ.

-- А вы начали ездить наблюдателем на выборы, когда в Питере работали? Это была часть вашей деятельности?

-- Конечно. Тогда это называлось просто гостем... Мы приезжали с руководством города уже после выборов поздравлять нового премьера, знакомиться с новым премьером в какой-то соседней стране. Кроме того, когда приглашали делегации, в том числе сената США, конгресса США в Петербург, я тоже с ними встречался. Они приезжали с целями изучить обстановку избирательную, предвыборную или еще что-то.

-- С разведывательной деятельностью?

-- Я им давал объективную информацию о развитии Санкт-Петербурга. В том числе и о петербургско-американских связях.

-- Это контрпропаганда называется.

-- Да, это искусство -- представить образ Петербурга в наилучшем виде, причем ничего не приврав. Вот это искусство! Особенно в те времена, когда бюджет города составлял $400 млн.

-- Я не ошибаюсь, что я видел вас в Киеве на втором туре выборов?

-- Да. На втором туре я был в Киеве, а на переголосовании его итогов я был во Львове. Я был единственным представителем России в Западной Украине, причем отчетливо понимая, что ничего там страшного нет. Львов -- многонациональный город.

-- И что вы думаете про "оранжевую революцию"? Как она вам показалась тогда? И как сейчас?

-- Я всегда очень дотошный наблюдатель. Наша миссия -- всегда от миссии ОБСЕ. Мы -- наблюдатели. И вот мы всегда воздерживаемся от политических заявлений. И сейчас я воздержусь. Мы даем объективную картину. Я примерно по 20 участков за день объезжаю и присутствую, как правило, на всех этапах. И сейчас я по этой же методике собираюсь поехать уже в нынешнем ранге в Красноярский край на выборы, это первые выборы в законодательное собрание нового субъекта. И последние региональные выборы перед федеральными. Поэтому выезжаем большой группой -- пять человек сотрудники и члены ЦИК, и в субботу нам предстоят встречи с руководством края, с политическими партиями, зарегистрированными для участия в выборах, с правоохранительными органами и т. д. А в воскресенье я по знакомой мне методе без четверти восемь утра буду присутствовать на открытии участка, потом по меньше чем пять-шесть участков объеду в двух территориальных округах, потом перерыв на обед, потом посещение избирательной комиссии субъекта федерации, затем небольшой отдых перед ночью бессонной. В семь часов вечера снова на участки. В восемь часов закрытие, меня запрут вместе со всеми на подсчете голосов. Весь день буду молчать. Ни слова не скажу ни одному журналисту.

-- Что, вообще ни слова?

-- Ну, в субботу скажу, почему мы приехали именно в этот регион.

-- Да скажите сейчас.

-- Потому что это первые выборы в законодательное собрание, это выборы в объединенном субъекте и последние региональные перед федеральными, надо посмотреть опыт еще раз.

-- А когда опять заговорите?

-- Вернувшись в Москву и после подведения итогов. Я свои наблюдения обобщу вместе с коллегами уже здесь. Подсчет голосов в Красноярске пройдем... Вот как только раздадут заверенные копии протоколов всем надлежащим лицам, когда двери отопрут, мы покинем участок, поедем в территориальную комиссию, затем из территориальной комиссии в комиссию субъектов федерации и в девять утра вылетим в Москву.

-- Это то же, что вы раньше делали как наблюдатель?

-- Да. В Украине на втором туре. И опыт этого наблюдения за "оранжевыми" выборами не оспорен никем до сих пор. Первое: изменение законодательства между турами голосования крайне непрактично и оказывает серьезное влияние на дальнейшую политическую стабильность. Даже из лучших побуждений. Второе -- это то, что свобода наблюдателей не должна мешать свободе волеизъявления избирателей. Я столкнулся тогда с таким фактом. Выборы должны быть равными, прямыми, всеобщими, при тайном голосовании... Там еще кто-то дополняет: свободные, справедливые, честные и т. д. Но это все затемняет смысл.

-- А что тогда его оттеняет?

-- Главное требование на выборах -- прозрачная урна, да? Ну да. На президентских украинских выборах -- небольшой бюллетень, два кандидата. На переголосовании на втором туре -- два кандидата. И свобода, полный разгул демократии, свобода всех наблюдателей, разрешена видео- и фотосъемка. И что происходит? Большая прозрачная урна с большой щелью, маленький бюллетень -- и свобода видео- и фотосъемки! И где тут тайна голосования?!

-- В кабинке для голосования.

-- Да, рядовой избиратель заполняет бюллетень в кабинке, но не сворачивает, не складывает его пополам, несет к урне, и он, так и несвернутый, попадает в прозрачную урну. Поэтому, наверное, целесообразно в этом случае подумать о предельном расстоянии, с которого можно снимать. Или, скажем, о полупрозрачности стенок урны. Можно будет разглядеть бюллетень, но нельзя будет разглядеть, что на нем написано.

-- Вот такие, значит, новшества нас ждут. А вы понимаете, что это наступление на свободу прессы? Вы понимаете, что вы хотите отодвинуть прессу от урны?

-- От ящика для голосования.

-- Вы согласны, что от прозрачности урны зависит прозрачность выборов?

-- Я считаю, что нельзя ограничивать видео- и фотосъемку при начале растаскивания бюллетеней. Когда бюллетени высыпают из ящика для голосования в начале подсчета. Когда они вываливаются из урны на стол, и члены избирательных комиссий или счетчики начинают их растаскивать. Вот здесь я, как наблюдатель, часто фотографировал этот процесс. Есть разные методики подсчета. Каждая методика раскладывания этих бюллетеней приводит к той или иной степени достоверности этого раскладывания. Например, линейная методика. В линейной методике есть два варианта. Когда председатель избирательной комиссии или главный счетчик встает в крайне правом или в крайне левом положении у стола, а дальше сажает счетчиков по спискам и смотрит сам первый бюллетень, ему готовят пачку... просто сложенных поровну, и он каждый бюллетень читает, показывает всем в идеале и говорит: это номер один. И по цепочке кладет влево. Это "линейная в одну сторону" называется. Есть "линейная в две стороны". Это когда председатель, который первым берет бюллетень в руки, стоит посередине этого стола, а счетчики стоят справа и слева. В Сербии я столкнулся с круговой системой раскладки. Круглый стол, в центр высыпается эта груда бюллетеней, вокруг стола сидят представители избирательной комиссии, а там, в Сербии, комиссия формируется так. Один председатель плюс один член комиссии от каждого из 16 партийных списков. И в этом случае председатель берет бюллетень из этой кучи и отдает тому члену комиссии, кому принадлежит этот список. И каждый считает свою кучку. Вкруговую. В принципе опытный счетчик и опытный председатель при каждой системе могут немножко подкорректировать схему. Ну положить бюллетень не в ту стопочку, чуть-чуть, или пропустить испорченный бюллетень, или, наоборот, не пропустить испорченный бюллетень.

-- Но это могут зафиксировать другие члены.

-- Вот! Но, как правило, другим счетчикам не до того, потому что они все поглощены процессом подсчета. Так что здесь велика функция наблюдателя. И в том числе и функция фото- и видеосъемки. В том числе и фотосъемки бюллетеней, которые признаны комиссией испорченными. Даже на таком уровне это искусство наблюдения, в том числе и искусство председателя. Вот опытный, честный председатель избирательной комиссии знает оптимальную, контролируемую схему раскладки бюллетеней, и у него это происходит довольно быстро и четко. В Сербии, несмотря на такой расклад на доверии, могу сказать, что с первого раза все цифры сошлись. И посчитали очень быстро. А в Киргизии в свое время, тоже во время революционных событий, на выборах парламента, на участке, где я был, считали очень долго. Постоянно что-то не совпадало, на три--пять бюллетеней всего, но принцип тут такой: пока не совпадет ноль в ноль, протокол не подписывают.

-- А на Украине?

-- Там это были реальные голоса. Из старых методов, вот я на "Эхе Москвы" рассказывал об этом, я там столкнулся с каруселью.

-- Мне кажется, что карусель -- это из такого далекого прошлого...

-- Да уж. Изобрели ее в Ленинграде. Чуть ли не на выборах, в которых я участвовал в 90-м году. В моем избирательном округе, в спальном районе, не было явного фаворита, там явным фаворитом был я. Потому что мой конкурент на первом же собрании в ответ на вопрос, а были ли в вашей семье репрессированные, а в то время это был очень модный вопрос, он ответил просто: да нет, у меня отец был в охране лагерей НКВД. И он перестал быть моим конкурентом. А это был главный демократический конкурент.Я довольно легко проходил и не вызывал идиосинкразии ни у демократов, ни у райкома партии, включая КПСС. Хоть и физик был.

А карусель изобрели в Ленинграде на других участках, тогда можно было голосовать бомжам. Разгул демократии, голосуй кто хочет. И вот их сажали в автобус, привозили, они заходили на участок, потом выносили незаполненный бюллетень, и на улице его другие люди заполняли, а бомжей везли на другие участки голосовать. Но бомжи петербургские, они люди интеллигентные и с большим чувством собственного достоинства. Попробуй обидь. В Петербурге все лучше, чем в Москве, даже бомжи. И они придумали, как взять денежки, взять на них водки и одновременно...

-- Остаться честными людьми.

-- И к тому же еще и подставить работодателя, которого они ненавидели за эту грязную работу. А как доказать, что карусель? Надо дать явное доказательство того, что бюллетень был вне участка. Как это сделать, что является неопровержимым доказательством присутствия бюллетеня на улице? Бомж заходил в подворотню и превращал бюллетень в реально дурно пахнущий. Упрощенный вариант -- это наступить хорошо испачканной подошвой, но это хуже.

-- Вы, как наблюдатель, такой бы бюллетень забраковали.

-- Это и есть цель этого действия. То есть если в урне попадаются два-три подряд таких бюллетеня при подсчете, они признаются недействительными, и у наблюдателя сразу возникает вопрос, а как это получилось. И вдруг я в Украине встретился с таким!

-- У вас были доказательства?

-- Я могу констатировать, что такой сложенный замаранный бюллетень был изъят из урны при подсчете, это я могу констатировать. Все остальное -- вопрос... Это было в Киеве. Но это очень устаревшая методика. Ее модификация -- это другая методика. Вот есть многоквартирный дом. Если у какого-то кандидата хватает сил и средств обеспечить контроль за каждым подъездом и получить список жильцов, тогда можно каким-то образом контролировать хотя бы явку жильцов подъезда, а при некотором напряжении и их волеизъявление. В том числе и по схеме карусели. Первый выносит бюллетень наружу, его заполняют, дают следующему и т. д. Но это делается на расстоянии от участка. Теперь я, как уже председатель ЦИК, должен вместе с моими коллегами разрабатывать методики противодействия грязным избирательным технологиям.

-- А как вы все-таки относитесь к "оранжевой революции"?

-- Во-первых, это не революция. Она не привела к смене социально-экономического строя. Какой был, такой и остался. Теперь уже я не могу комментировать политические вопросы соседнего дружественного нам государства. И уже к тому же не очень интересно. Я столько насмотрелся на пространстве СНГ, что вряд ли что-то новое увижу.

-- У вас есть прогноз нынешних событий на Украине?

-- Нет, эти прогнозы уже не есть моя функция. Меня интересует в этой ситуации совсем другое. Для оценки функции ЦИК России нужен в том числе и анализ международной практики избирательного законодательства. И с этой точки зрения интересна коллизия, которая сейчас разворачивается вокруг комиссии ЦИК на Украине. У них другой принцип формирования. Другое законодательство, касающееся ее работы. И важно посмотреть, способствует это законодательство политической стабильности и нормальному, не экстремальному функционированию избирательной машины или не способствует. Это важно, потому что мы обязаны обобщать весь опыт: и как работают, и как формируются ЦИКи в Сербии и во Франции... Причем я не комментирую эти события, я просто их фиксирую.

-- Как международный наблюдатель.

-- Да, нужно понять в сравнении. Вот у нас только что сформирован новый ЦИК. Сформирован точно в срок, определенный законом, минута в минуту, осуществлена плановая ротация кадров примерно на одну треть. Достаточно стабильное законодательство. Очень тщательный подход Государственной думы к поправкам в избирательное законодательство, не скрою этого. Такой же подход в Совете федерации. И у ЦИК прекрасное здание, построенное по инициативе моего предшественника, где комфортно работать и мне, но где и "ГАС-выборы" размещены в хороших помещениях. И члены ЦИК, и аппарат, и есть где работать членам ЦИК с совещательным голосом, есть где встречаться с представителями партий, участвующих в выборах, и т. д. Я с пульта могу вывести всю систему "ГАС-выборы" на большой экран. Узнаю, что происходит в городе любом. Муниципальные выборы, региональные выборы... И это очень хорошая система. Хорошо бы все это продолжало работать отлаженно, четко, без потрясений.

-- А политическая система вас тоже устраивает?

-- Смотрите, что в ЦИК. Пять человек от Думы, пять от Совета федерации, пять от президента. И ни одна из этих структур ЦИК распустить не может.

-- Такие вещи, как отмена порога явки, отмена графы "против всех", вас не беспокоят? Как вы к этому относились до того, как стали председателем ЦИКа?

-- Я же и тогда, и сейчас из всего правоведения ближе знаком с его международными частями. В 2004 году вышел прекрасный том... Покажу. Вот, "Международные избирательные стандарты". И в нашем законодательстве нет ничего, что не было бы сверено с международными стандартами и не применялось бы в других государствах, в демократических режимах.

-- Толстая книжка. Здесь можно на любую тему любые примеры, по-моему, найти.

-- Все предусмотрено обязательно. Я сторонник суверенной демократии, основываюсь опять же на документах ООН. Этот принцип предусмотрен в резолюции "Уважение принципов национального суверенитета и разнообразия демократических систем в ходе процессов выборов как важный элемент поощрения и защиты прав человека", 22 декабря 2003 года. "Вновь подтверждаем, что все народы имеют право на самоопределение, в силу которого они свободно определяют свой политический статус и свободно осуществляют свою экономическое, социальное и культурное развитие" и т. д. И вот тут вновь подтверждают, что у народов есть право создавать институты, связанные с процессом выборов, и что поэтому не существует единой модели демократии или демократических институтов, и что государства должны иметь все необходимые механизмы и средства для содействия полному и эффективному участия населения в этих процессах. ЦИК РФ является одним из механизмов и средств этого полного эффективного участия населения в выборах. А вот диссертация Александра Вешнякова "Избирательные стандарты в международном праве и их реализация в законодательстве РФ", 97-й год.

-- Это ваша настольная книга теперь? Он вам ее подписал?

-- Да. "С уважением и пожеланием успехов для проведения демократических выборов в России", 20.03.07. Он написал, когда мы уже здесь встретились. Это далеко не первая наша встреча.

-- Он вам рассказывал, когда узнал о своей отставке?

-- Я не знаю. Я узнал, что я председатель ЦИК, 27 марта 2007 года. Мы по этому направлению с Александром Альбертовичем уже несколько лет работаем вместе.

-- А о чем вы с ним вообще говорили?

-- Мы обсудили все очень подробно. Мы с ним встречались и будем встречаться. Обсудили все основные направления, их пять. То есть финансирование выборов, функционирование системы "ГАС-выборы", выработка нормативных документов, которыми нужно обеспечить к федеральным выборам, наблюдение... все это мы очень подробно обсудили.

-- Он вам оставил что-то вроде политического завещания?

-- Я сразу определил для себя, что не склонен комментировать законодательство. Что мне по душе -- так это обеспечить наилучшее выполнение действующего законодательства. С блеском. Вот я в Петербурге привык, что мои мероприятия проходят с блеском. Что если у меня концерт, то это должен быть лучший концерт в мире. Если у меня ставится памятник, то и сам памятник, и церемония его открытия, и подготовка к его открытию, и последствия этого открытия, политические результаты и экономические, должны быть блестящими.

-- А в этой ситуации президентская избирательная кампания -- это для вас проведение концерта или открытие памятника?

-- Это крупное внутриполитическое мероприятие, в котором участвует практически все взрослое население РФ. И оно должны почувствовать заботу о себе. Заботу о его правах. Ему должно быть удобно, приятно, комфортно и интересно.

-- То есть ему отводится роль зрителя?

-- Нет, они не зрители, они участники, поэтому это нельзя назвать концертом. Ну хорошо, пусть это будет концерт, но где все оркестранты, и нет ни одного зрителя. Оркестр -- это плюралистический механизм. Есть разные группы инструментов, первые скрипки, вторые, валторны, деревянные... Рожки, барабаны, ударные и прочее. Каждый играет свою партию. Я знаю очень много выдающихся дирижеров петербургских. Я еще слышал Мравинского. У хорошего дирижера оркестр играет сам. А дирижер только имитирует взмахи. Это такой секрет дирижерский. Они воспринимают дрожь его пальцев. Если оркестр вышколенный, как в свое время был Академический симфонический оркестр Ленинградской филармонии, то оркестранты могут даже и не смотреть на дирижера.

-- А граждане РФ вышколены?

-- Граждане РФ очень хорошо политически подготовлены.

-- Или вышколены?

-- Нет. В политическом плане, я думаю, граждане России как были при Советском Союзе, так и сейчас остались одними из самых высокообразованных в Европе. Никто до сих пор в Европе не читает такого количества газет, не смотрит такого количества политических и новостных передач, как россияне. И я говорю, я считаю наш электорат одним из самых высокопрофессиональных и подготовленных. Его реально трудно обмануть.

-- Но можно.

-- Но очень трудно. Есть, конечно, региональные особенности. Но в целом я высоко оцениваю наш электорат. А я знаком с электоратами многих государств. И я не кривлю душой, потому что я действительно считаю российский народ самым лучшим.

-- А в конце концерта...

-- Аплодисменты и поклоны.

-- Происходит открытие памятника.

-- И идут всякие пожелания, поздравления от души. Новой думе, например, пожелание, чтобы она приняла лучшие законы, чем прежние. Мы иногда в Думе занимаемся самобичеванием, а надо заниматься самосовершенствованием.

-- Вы не удовлетворены работой нынешней Думы?

-- Почему, мне было хорошо работать в Думе. Я сегодня поблагодарил моих коллег, которые дали мне мандат, за очень профессиональное сотрудничество. Я не ожидал таких результатов голосования за меня как председателя ЦИК в Думе. Никто не ожидал, что за Чурова проголосует больше 400 депутатов. А я сотрудничал опять же со всеми фракциями. У меня такое направление работы. И есть консенсус.

-- А может, плохо, что вы не нажили себе врагов за время работы в Думе? Может, это говорит о том, что вы недостаточно бескомпромиссно вели себя?

-- А иначе бы я не смог занять эту должность. Я вам скажу так. Удивительно, насколько иногда наши журналисты не любят, немножко ленятся посмотреть даже в интернет. Не нашли журналисты почему-то следов моей парламентской деятельности. Я очень обижен этим. Многие написали, что я даже ни разу не выступал в Госдуме. Это не так. Я попросил своего помощника собрать все стенограммы. С трибуны я выступал один раз. Это правда. Причем совсем недавно. Тогда выступал в Думе Сергей Лавров по теме развития СНГ, фракция доверила мне доклад от фракции. И его текст есть в "Парламентской газете". И на сайте. Доклад моим коллегам в Думе понравился. Некоторые даже говорили, что это самое лучшее выступление из всех. Я не оцениваю сам так. Дальше. Я часто выступал с так называемыми протокольными поручениями. В основном по двум темам. Это социальные вопросы, у нас есть такая промежуточная группа служащих, которые не относятся к государственным служащим по табели о рангах, относятся к так называемой обслуживающей группе. И к ним отнесены почти все сотрудники архивов государственных. Работники библиотек, работники музеев государственных. И получают они четыре с небольшим тысячи рублей в месяц. А в архиве каждый из них в день держит иногда в руках бумагу стоимостью в $1 млн. Такого искушения святой Антоний не испытывал. И вот я несколько лет долблю правительство и все другие структуры с тем, чтобы они свои собственные постановления выполняли по повышению им зарплаты.

Вторая группа запросов, которые я делал, касается военно-патриотического воспитания, охраны памятников. Я собирал деньги и свои деньги давал на восстановление несколько военных мемориалов в Псковской области. В Новосокольниках мемориалом занимался -- павшим воинам латышской стрелковой дивизии. Там же как получилось. Латышская армия воевала на нашей стороне, она в 1940 году была переформирована в территориальный стрелковые корпус. И их держали во втором эшелоне до июня 41-го года. Они вступили в бой реально в июле, уже на псковской земле. Есть прекрасные романы уже полузабытые об этом, они не переиздаются. Кстати, часть латышских стрелков перебежала к немцам. Часть просто дезертировала. Но ядро воевало реально.

А под горячую руку всех выслали в Сибирь. Не расстреляли. Из тех, кто в рабочих батальонах выжил, не умер от голода, а это примерно от двух третей до трех четвертей состава, в 43-м году заново сформировали латышскую сначала дивизию, а потом корпус. Бросили их в бой в январе 44-го года на Новосокольники. Я был в этих местах. Когда туда приезжает любой человек, мало-мальски знакомый с военной историей, на местности видит, как ошиблись командиры наши с ними. Просто, наверное, были не подготовлены. Огромное ровное плоскогорье, плоский склон, затем дорога шоссейная, сразу же за ней первая гряда холмов, потом ложбинка, вторая гряда холмов, за ними еще ложбинка и третья гряда холмов, еще то есть выше. И наших бросили в наступление снизу, а немцы сидели наверху. И пока наши по этому ровному полю бежали, их, конечно, положили. А нужно было обходить. Так вот, тот мемориал восстановлен, в том числе и на мои личные деньги.

Я просто говорю, что я все эти три с половиной года в Думе достаточно плотно работал. Наверное, и поэтому тоже 401 депутат за меня проголосовал.

-- Вы разобрались, какое хозяйство оставил вам Александр Альбертович?

-- Мы пока проводим рабочие совещания. Все идет в плановом порядке. Слава богу, ничего экстремального. Есть необходимость каких-то улучшений, небольших...

-- То есть вы понимаете, что надо делать?

-- Да. Ну, если бы я этого заранее не понимал, я бы, наверное, и не стал... Ведь это такая должность интересная. Есть должности, куда рвешься с радостью, без страха и сомнения... о, ура! Для меня такой должностью было бы Министерство культуры. Даже замом министра культуры. С радостью, с воодушевлением...

-- Но не меньше чем замом...

-- Да. Возраст обязывает. А должность председателя ЦИК вызывает очень серьезные размышления и раздумья. Почему? Занять ее можно, а вот справиться... Смысл не в в том, чтобы ее занять. А в том, чтобы справиться с обязанностями. То есть здесь нельзя плохо работать. Одно дело, когда когда депутат написал не совсем удачно свои предложения. Его поправят. Здесь тоже, конечно, есть кому поправить -- есть правовые управления...

-- В администрации президента?

-- Да нет, в нашем аппарате, в комиссии нашей. Есть коллеги, нас 15 человек, и мы постоянно собираемся: по два, три, четыре, пять человек, потом мы собираемся всем составом по каждому направлению. Вот в пятницу утвердим направления работы и закрепим... Будет реализован коллективный принцип, каждое направление будет чуть-чуть шире, чем раньше. И за каждым таким направлением будет закреплено -- я надеюсь, что мои коллеги за это проголосуют,-- некоторое количество членов ЦИК, которые уже внутри этого направления отвечают за конкретную часть работы. Увеличиваем коллегиальность, повышаем статус каждого члена ЦИК, одновременно повышаем его ответственность. То же самое у меня как у председателя ЦИК.

-- А в том пасьянсе, который сложился перед голосованием в ЦИКе, каковы были ваши шансы на эту должность?

-- Уже в окончательном варианте я был председателем. Да, остался один вариант. И я, честно признаться, ожидал, что будет результат десять человек "за". 11 я посчитал бы уже великолепным. Получив 13, я был просто ошеломлен. Если бы я получил такой результат через четыре года моей работы, я бы задумался, почему все-таки два человека против? А для новичка, я считаю, это блестящий результат. Мы раньше с членами ЦИК встречались, и на конференции, посвященной столетию Думы, я делал доклад. То есть они уже как-то ко мне приглядывались, наверное. Лицо-то заметное, запоминающееся.

И что интересно... Работая в Госдуме, в моей приемной в Петербурге я сам принимал избирателей, когда приезжал в Петербург, Псков, Ленинградскую область и по самым отдаленным деревням мотался, где не ступала нога не то чтобы областного депутата, а и местного депутата не ступала. И интересные совершенно факты, наблюдения. Вот в той же Псковской области иногда наткнешься совершенно на уникальный музей. Беднейшая деревня. Все, все развалилось, производства нет. Школа закрывается, а музей в складчину содержат краеведческий. И какой! Начиная от палеолита и до современности, включая войну и все прочее. Дом покрашен, полы натерты, половички чистейшие... Вот душа русского народа.

-- Кажется мне, Владимир Евгеньевич, что вы до сих пор не председатель ЦИК, а автор путевых заметок под псевдонимом Вольд.

-- Нет. Надо понимать, что председатель ЦИК -- это прежде всего человек, обслуживающий и Госдуму, и Совет федерации...

-- И все?

-- Избирателей. В первую очередь избирателей.

-- Странно было бы, если бы сказали по-другому.

-- Мы, во-первых, слуги народа в отношении контроля и обеспечения прав избирателей. И во-вторых, мы слуги народа, потому что мы контролируем и организуем соблюдение прав партий, которые будут участвовать в выборах.

-- И все-таки вот что. Вы говорите, первый закон Чурова: Путин всегда прав. А если Путин не прав, то что делать? Очевидно, смотреть первый закон Чурова. Так?

-- Нет. Разве Путин может быть не прав?

-- А если вы все-таки поймете эту страшную вещь: Путин не прав.

-- Значит, Чуров чего-то недопонял. И надо просто еще немного подумать. (Смеется.) Это шутка.

-- Потому что Путин все-таки всегда прав? То есть все-таки см. пункт первый?

-- Ну, не совсем так.

-- Давайте все-таки закончим с этой темой. Кому вы служите?

-- Народу.

-- Служите народу, а слушать будете Путина, правильно? Так?

-- Служить я буду народу. А слушать я буду всех, в том числе и Путина. Потому что он тоже народом избран. Кроме того, народ доверяет ему, ведь у него, как у президента, по рейтингу доверия и по авторитету сейчас не то положение, что у других лидеров в Европе, а я думаю, что и среди мировых лидеров нет ему равного.

-- По рейтингу?

-- Да.

-- Ну, я думаю, что новый Туркменбаши...

-- Секунду, мы же берем реальный рейтинг! Причем в условиях суверенной, но демократии. И здесь вопрос еще возникает другой: выполнять свои обязанности перед народом, перед избирателями я могу только в том случае, если тщательно выслушиваю, анализирую мнения и предложения всех участников избирательного процесса. Что такое принцип равной приближенности ко всем партиям, участвующим в выборах? В чем единство интересов, скажем, ЦИК и партии, участвующей в выборах? Партии заинтересованы в том, чтобы выбрать свой, как говорят, ядерный электорат. Плюс провести борьбу на пограничном электорате со своими соперниками... Но свой ядерный электорат им надо выбрать максимально.

С другой стороны, это значит обеспечить максимальному количеству избирателей право голосования, чтобы они пришли к урнам. И ЦИК заинтересован в том, чтобы максимальное количество избирателей проголосовало и реализовало свое конституционное право, пассивное избирательное право. Значит, совпадение интересов? Абсолютно.

Те партии, кто этого не понимал, скажем, на выборах 11 марта, недобрали голосов. Работа же очень сложная. Постараешься выбрать свой ядерный электорат, стабильный, жестко за тобой закрепленный, грубо говоря, и поборешься на пограничных слоях. Но для этого нужно иметь ядерный электорат и вместе с ним работать и уметь его вычерпать. А это нам как ЦИКу тоже на руку, потому что мы хотим, чтобы как можно больше из людей проголосовало, чтобы явка была максимальной.

Моя оценка такова, что партийная система в России все-таки складывается и развивается практически у всех партий. В том числе и даже у недавно, скажем, образованных, на мой взгляд, есть ядерный электорат.

-- Вы считаете, что появление таких партий, как "Справедливая Россия", продиктовано естественным ходом событий?

-- Да.

-- Почему?

-- Вот я в регионах наблюдал несколько процессов, которые, на мой взгляд, привели к созданию новых партий. Видите, я старательно ухожу от названия хотя бы одной партии.

-- Да я уж вижу.

-- Я видел значительную часть подросшей элиты, то есть возраст уже у людей немаленький, которые не находят себе места и по экономическим взглядам, и по политическим взглядам в существующих партиях. Но если они не находят себе места там, а они все-таки при этом составляют определенную элиту, и у них есть средства финансовые, у них есть энергия, у них есть образование, у них уже есть как бы даже понимание, кто за них может проголосовать хотя бы по территориальному признаку...

И конечно, эти люди тянутся друг к другу, и образуются сначала маленькие ядрышки, а потом эти маленькие ядрышки сливаются в некую структуру, которую можно назвать уже протопартией. Она по-разному может создаваться. Ядро некоторых партий создается не в Москве. Не из Москвы. Это четко совершенно известно, что и основной, кстати, финансовый ресурс не в Москве и т. д.

Я, правда, не исключаю, что нет совсем уж внешнего влияния. Наверное, какое-то есть. Тем более что, конечно, особенно в политике любой грамотный политик заинтересован в подтягивании под себя образовавшейся силы, образовавшейся партии, хотя бы чтоб другие не перехватили. В той же Германии партии тоже создавались не сразу такими, как они сейчас сложились. Более того, в Великобритании не всегда была система лейбористы-консерваторы... Все партии развиваются. Скажем, республиканцы нынешние и республиканцы XIX века в США -- это две большие разницы... Или демократы во времена правления Рузвельта, или демократы Кеннеди, или нынешние демократы... Партия -- живой организм. Наверное, не бывает идеальных партий.

-- Ну, у нас точно идеальной партии нет. Включая ЛДПР.

-- Ну, кстати, наши партии... Посмотрите парламентские партии нынешние, их эволюцию. Даже за три с половиной года в Думе.

-- Эволюцию? Эволюция в сторону лояльности к власти произошла.

-- А почему? А может быть, власть стала ближе к электорату? При всех издержках того же закона о монетизации... Власть стала больше дорог строить? Все-таки? Стала? Больше? Сам проехал по Мурманскому шоссе -- уже есть несколько километров хорошей трассы. Зарплаты повышают? Повышают. Другое дело, что, к сожалению, некоторые категории населения, получив повышенную зарплату, честно говоря, лучше работать не стали. Не будем показывать пальцем.

Кстати, пенсии недостаточны уже. Это я вам как прежний депутат говорю. На моих глазах умирал бывший депутат Марычев. Так получилось, что я его давно знал, ну, по Петербургу... Он однажды вывел пикет к одному моему проекту. Они протестовали против него. Это образцовое поселение "Нойдорф Стрельна" вернувшихся из Казахстана российских немцев, построенное на деньги немцев. Чудесный поселок. Ну а Марычев под псевдопатриотическими лозунгами вывел к поселку небольшой пикет из своих активисток... И весь этот пикет закончился тем, что мы их, замерзших этих бабушек, вместе с ним пригласили в нашу палатку. Все считали, что это для ВИП-персон, а мы туда запустили Марычева с его бабушками, накормили, обогрели, напоили, а поскольку он мне доверял, я ему честно сказал, кто здесь будет жить, что мы не тронем ни одного участка, принадлежащего коренным жителям, и т. д.

А через некоторое время мне рассказали, что ему плохо. Я сказал: "Да, я его знаю, я приеду". А он был парализован, инсульт у него... он практически не вставал, лежал. Небольшая квартирка, я приехал к нему, он лежит. Но он меня узнал. Узнал, заулыбался. Он говорить уже не мог. Руку мне протянул... Я ему рассказал, что празднуем столетие Думы, что тебя вспомнили... Он через месяц примерно умер. Через месяц примерно... И вот он жил только на пенсию. Ему затягивали перерасчет. У депутатов пенсия идет от базового оклада, и он получал в прошлом году семь с небольшим тысяч. Для прикованного к постели инвалида с неработающей женой, которая полностью ухаживает за ним, при дорогостоящих лекарствах, конечно, недостаточно. И задерживался перерасчет. И я как раз добился этого перерасчета накануне его смерти.

Пенсии, в общем, недостаточные. Но при этом все равно какие-то сдвиги есть, и существенные сдвиги... Вы посмотрите, что происходит с армией. Кто верил пять лет назад, что сумеем практически полностью перейти на контрактную основу? Что сумеем сократить срок призыва до года? Вот пять лет назад вы бы поверили? Я бы не поверил, просто не поверил бы и все. А это, между прочим, говорит об эффективности людей, которых на этот пост назначил... Кто? Кто назначил?

-- Да я понял, что президент России.

-- Конечно, надо слушать всех. По крайней мере, я с участием членов ЦИК с совещательным голосом уже провел встречи практически со всеми пятью парламентскими партиями. И я записал себе в блокнот все их пожелания, все их предложения. Будем анализировать.

-- Как, кстати, вы относитесь к предложению освободить партии от сбора подписей?

-- Значит, оно нам известны. Мы, слава богу, получаем информацию из Думы регулярно, бабуринский законопроект вы имеете в виду... Вот у меня целая таблица лежит предполагаемых течений. Более того, если к нам обращаются, мы даем свое заключение. К нам обращаются и правительство, и Дума, и мы плотно работаем с судами. Если примут поправки в Государственной думе или какой-то новый, мы соответственно должны быть готовы к изменению нашей практики. К изменению в системе подсчета голосов. Но публично мы не будем это комментировать.

-- А прежний председатель ЦИК позволял себе комментировать такого рода решения. И даже, мне кажется, он считал необходимым это делать. А вы считаете необходимым не делать этого. Позиция такая же принципиальная?

-- Да.

-- Спасибо, понял. А удалось ли вам встретиться и поговорить с президентом России обо всем об этом?

-- Формула у меня по этому поводу отработана.

-- Третий закон Чурова грядет...

-- До сих пор мы с президентом регулярно встречались раз в год, когда он читал, а мы слушали послание Федеральному собранию.

-- Но после избрания-то на пост председателя ЦИК, наверное, встречались?

-- Нет. Раз в год я вижу его на послании.

-- И за эти две недели, нет?

-- Нет.

Читать далее >>>