В медийном мире бессмертной кажется не душа, а тело
29 Февраля 2012

• Версия для печати

Емкая фраза известного психолога Бориса Братуся: «Психически здоров, но личностно болен» — диагноз многим из нас. Это — внешняя адекватность, нормальная память, мышление, порядок в делах. Но человек при этом отчужден от себя, живет будто не свою жизнь, постоянно испытывает дисгармонию — «личностно болен». Когда подавляющее большинство взрослых именно так «болеет», дети провоцируются на Манежку, наркотики, секты… Или просто уходят «из этой жизни» с крыш высоток.

Тема личности была одной из 40 направлений, по которым работал V съезд Российского психологического общества. Психологи — ученые и практики из 52 регионов России и ближнего зарубежья — провели около 100 симпозиумов и круглых столов. Повестки научных заседаний касались всех очевидных психологических аспектов — от семейной жизни до политических и общественных проблем, от внутрикорпоративной этики до экзистенциальных вопросов бытия.

В день открытия съезда в клубе Главного корпуса МГУ на Воробьевых горах начала работать выставка профессиональных достижений практической и экспериментальной психологии «Психологи — России». Говорят, там можно было проверить себя на детекторе лжи и примерить единственный в России шлем виртуальной реальности. Но еще была уникальная возможность послушать психологов практически со всей страны. Зал в день открытия съезда был переполнен, многим не хватило мест, слушали стоя…

Впечатлениями после съезда я попросила поделиться ведущих психологов страны.

Президент Российского психологического общества, декан факультета психологии МГУ Юрий Зинченко:

— Одно из главных событий съезда — разработка и принятие новой редакции Этического кодекса и клятвы психолога.

— В этой клятве есть такая строчка: «Быть всегда готовым оказать психологическую помощь». Это близко к клятве Гиппократа.

— Клятва психолога, как и клятва врачей, будет приближать к той степени этичности, которая принята в профессиональном сообществе. Мы также закрепили своего рода общественный договор между психологом и его подопечным — составили единый реестр практикующих психологов. Человек, которому нужна помощь специалиста, теперь будет надежно защищен от недоучек и всякого рода знахарей, которые пишут в объявлениях: «Опытный психолог приворожит…» Привораживающие должны существовать отдельно от нас, реестр — ответственность корпорации за профессионализм и квалификацию тех психологов, которые в него входят…

Вице-президент Российского психологического общества, заведующий кафедрой психологии личности факультета психологии МГУ Александр Асмолов:

— В предвыборное время мы с особой отчетливостью видим огромное количество разного рода манипуляций. Жириновский и другие «патриоты России» продолжают раскладывать свой ксенофобский пасьянс, но когда к инстинктам, а не к разуму обращаются они — это как-то не вызывает вопросов. Когда же этнофобическую карту разыгрывают политики либерального круга — это в высшей степени огорчительно. Остается только надеяться, что они не ведают, что творят. В такой ситуации одним из главных событий съезда для меня стала презентация книги «Толерантность как фактор противодействия ксенофобии: управление рисками ксенофобии в обществе риска». В этой книге впервые изложен и представлен системный историко-эволюционный взгляд на толерантность как норму поддержки разнообразия. Чем больше вариативности — тем более устойчивой становится система в ситуациях разных кризисов и рисков. А один из смыслов толерантности — это именно устойчивость в ситуации неопределенности или давления. Это право иного человека быть иным. Мы знаем, что человекофобия начинается с фразы «Незаменимых нет».

Мы живем в сетевом столетии в обществе риска. На повестке дня единственно возможная для страны идеология — толерантность…

Профессор, доктор психологических наук, руководитель Центра игры и игрушки Елена Смирнова:

— Я побывала на двух секциях съезда, первая — по направлению «психология развития» — была посвящена влиянию раннего опыта на последующее развитие ребенка. Послушала интереснейшую серию докладов, основанных на цикле научных исследований петербургской школы под руководством Ривката Мухамедрахимова. Тема — сравнение детей, растущих в детских домах и растущих в семьях. Очень квалифицированно доказано преимущество семьи и представлен, в экспериментальном пока режиме, опыт, когда в роли близких взрослых выступают воспитатели, которых специально для этого обучали. Они закреплены за детьми на постоянной основе, из года в год живут и общаются с ними. Результаты в итоге приближаются к тем, что показывают дети в семьях.

Директор Института социологии образования РАО, академик, доктор психологических наук Владимир Собкин:

— Меня порадовало довольно большое число докладов, сделанных молодыми нашими коллегами. Выступление на профессиональном съезде — это всегда боевое крещение. И еще я бы отметил колоссальный интерес к съезду со стороны наших региональных коллег: люди не получают никаких денег за подготовку тезисов, у многих — катастрофическая нехватка времени, тем не менее всё делалось с огромным вдохновением.

Заместитель декана психологического факультета МГУ Ольга Карабанова:

— Я на съезде представляла направление психологии семьи. Было два круглых стола: первый — по проблеме профессиональной деятельности и образования семейного психолога, второй — непосредственно по сути темы «Дети и семья риска». Известно, что сегодня семья переживает кризис в связи с изменением места женщины, появился термин «двухкарьерная семья», когда оба родителя во главу угла ставят ценности самореализации, а дети оказываются на заднем плане… Но в отличие от многих социологов, которые здесь видят крушение института семьи как такового, я полагаю, что здесь есть некое закономерное изменение. Его не может не быть, жизнь меняется. Но есть целый ряд проблем — это прежде всего детско-родительские отношения.

— Череда суицидов школьников с этим связана напрямую?

— Как специалист по возрастной психологии, я могу высказать свою гипотезу. Уже было сказано, что мы живем в медийном, а не в реальном мире. Дети привыкли к компьютерным играм, где возможно сохранение массы жизней. Они живут с ощущением того, что всегда можно вернуться в обратную точку, — всё понарошку, не по-настоящему. Когда человек знает, что путь его конечен, — возникают ценности, смысл. А если жизнь бесконечна, грань риска реальности стирается.

Подростковый суицид — это форма символического проигрывания: чтобы все осознали, как мало любили, как мало ценили, как плохо себя вели по отношению к нему. Подросток воображает, что будет после того, как он сделает свой последний в жизни поступок. Но понимания того, что это именно последний поступок, что это необратимо, — нет. Он представляет, что всё будет так же, как было, только уладятся конфликты. Это показывают все наши исследования.

— Я рассказывала о подростке, которого спасли после попытки суицида, и он сказал: «Я хотел умереть на время…» Это было лет десять назад, тогда еще не было такого массового увлечения компьютерными играми.

— Дети всегда оставляли себе шанс остаться в живых, их суициды всегда носили демонстративный характер. Не все таблетки выпить, удержаться, даже стоя на краешке крыши. Это — привлечение внимания, вопль о помощи. Он не умереть хочет, а изменить к себе отношение. Но что происходит, когда грань реальности и виртуальности теряется? Грани нет, и они делают тот шаг, который оказывается роковым. Свобода экспериментирования со всем — в том числе и со своей жизнью… Это не до конца еще исследовано… У взрослых тоже есть интернет-зависимости, но есть и чувство грани.

— Что делать, чтобы эта грань появилась у детей?

— Возвращать к реальности — должна быть некая площадка для реального общения, совместной деятельности, которая была бы столь же привлекательна. И нужно собирать родителей, объяснять: то поведение, которое они наблюдают и отвергают у подростка, не является проявлением какой-то порочности. Это возрастной кризис, осложненный отвержением, ему все время говорят: не оправдал ожиданий, странно одет, не те говоришь слова… Превентивная мера против суицида — любовь. Приязнь. Подросток должен знать: какой бы я такой-сякой ни был, — пусть все осудят, весь мир, — но я домой прихожу, и меня любят. Это дает желание жить.

Оригинал материала: "Новая"