От продавца «Гербалайфа» до башни «Федерация»
15 Августа 2013

• Версия для печати

Версия для печати

Собчак взяла интервью у скрывающегося в Израиле автора нашумевший фразы «Если у вас нет миллиарда, идите в ж…»

Ксения Собчак и Ксения Соколова встретились с бизнесменом Сергеем Полонским в Тель-Авиве, где он ожидает решения властей Израиля о предоставлении гражданства, пока Россия и Камбожда добиваются его экстрадиции.

Соколова: Сергей, впервые в истории этой колонки мы второй раз берем интервью у одного героя.

Собчак: Раньше я думала, что буду писать свои мемуары с вкраплениями из жизни Ксении Соколовой, но теперь понимаю, что самым рейтинговым был бы том «Каким я знала Сергея Полонского».

Полонский (Собчак): Мы с тобой знаем друг друга 12 лет. Ты видела меня в разных ситуациях. Сейчас я сам не понимаю, кто я, собственно, и вообще зачем я. Родился в Петербурге, потом жил в Горловке… Потом построил башню «Федерация», «Сити» и т. д. Как мне все это удалось, мне сейчас не совсем понятно.

Собчак: Я помню, твоя первая работа была — продавец «Гербалайфа». Как от продавца «Гербалайфа» ты дошел до башни «Федерация»?

Полонский: Первая работа у меня была — продавать рыбок на рынке. Я зарабатывал за субботу-воскресенье 25 рублей и ездил на такси в школу. Это было еще в 10-м классе. Однажды моя мама увидела, что я еду в школу на такси, и у нас был очень серьезный разговор. Кстати, за последние 20 лет мама не взяла у меня ни цента. Более того, когда у меня дочки родились, она привезла два конверта с деньгами по 5 тысяч рублей.

Соколова: Зачем?

Полонский: Для меня это загадка. Я пытаюсь это 20 лет понять.

Собчак: А когда ты маму последний раз видел или слышал? Она в курсе происходящего с тобой?

Полонский: Мама сильно переживает. Я стараюсь с ней как можно меньше разговаривать, каждый разговор — это слезы.

Собчак: Как ты ей объяснял то, что произошло?

Полонский: Я ничего не объясняю, но она очень сильно переживает. У меня отец умер от инфаркта. Человек, который его вез, рассказал, что его последние слова были: «Я очень сильно переживаю за сына и очень горжусь». Это было 30 декабря, два года назад.

Соколова: Какой момент в своей истории, истории своего бизнеса ты ощущаешь как точку максимального взлета?

Полонский: Этому предшествовала некоторая история. Первый дом я начал строить в Петербурге в 1996 году. На тот момент времени мы делали все — штукатурку, стяжку, я на стройке начинал. И строительная кампания «Стройтрест», где мы работали, запретила нам продавать квартиры. Мы остались без работы, а у нас было 200 человек рабочих. Мы первый дом построили на 22 тысячи метров, где моя мама, кстати, до сих пор живет. Потом второй, третий. Потом произошла интересная история, когда Яковлев зарубил нам три проекта в Петербурге, и я был вынужден уехать в Москву.

Собчак: А зарубил почему?

Полонский: Там была какая-то мутная история, связанная с выборами. Сначала «Стройтрест» меня выгнал и запретил производить работы, потом Яковлев выгнал из Петербурга, я переехал в Москву и сделал башню «Федерация».

Соколова: Строительный бизнес был первый бизнес, которым ты занялся, если не считать рыбок?

Полонский: Нет. В 1991 году я занимался «Гербалайфом».

Собчак: Еще ты возил гастарбайтеров с Украины.

Полонский: В 1993 году. Тогда даже слова «гастарбайтеры» никто не знал. Это была нормальная практика, тогда не было вообще границ. Я первый раз привез каменщиков, потом понял, что нельзя просто возить людей, а нужно брать подрядные работы, потом сам научился заключать договоры и т. д.

Соколова: Ты вырос в Петербурге?

Полонский: Мы сначала жили в Петербурге, потом переехали в Горловку. Так я — интеллигентный мальчик из петербургского двора — оказался в Донбассе в шахтерском городе.

Соколова: Ты переехал с родителями?

Полонский: Да, это произошло, когда мне было 12 лет. Мы жили в коммуналке в одной комнате с мамой. Однажды она мне сказала: «Слушай, давай поменяем квартиру?» Я говорю: «Ну давай поменяем», — и нам дали квартиру в Горловке. Потом я оттуда призвался в армию, был десантником.

Соколова: Где служил?

Полонский: В Цхинвали в 1992 году.

Собчак: Мне все же интересно, как простой парень из Петербурга смог за такое короткое время сделать бизнес в Москве? Что тебе помогло?

Полонский: Я помню, когда взял первый проект и начал строить «Корону», на запуск этого проекта приехал Юрий Михайлович Лужков. Это был 2002 год. И вот мы открываем «Корону», и у Юрия Михайловича спрашивают: «А вы знаете, что это строительная компания из Петербурга?» И он отвечает: «Я это приветствую. Москва — открытый город. Любая строительная компания может строить в Москве». Вот с этого момента, с 2003 года, в Москве реально стали строить разные компании, не относящиеся к московским строительным комплексам. У меня не было никаких специальных связей, знакомых. Потом было много версий, почему мне все удалось и как я построил «Федерацию». Мне завидовали страшно, говорили: «Ну кто он такой?!» Ладно бы у него был нефтяник-папа или чиновник из правительства! А так получалось, что я сам все смог. А это вызывает беспокойство и зависть, получается, что мой пример говорит любому мужчине, который лежит на диване: «Старик, подними задницу, ты можешь сделать все, что хочешь!»

Соколова: Многие поднимают задницы, они могут быть трудолюбивы и усердны, но ничего не достигают. Почему достиг ты?

Полонский: Давайте попробуем вычислить. Я перечислю, что сделал нестандартного. Первое: в 1993 году я начал проводить тренинги. Я тогда познакомился с кастанедовскими практиками. Я однозначно считаю, что без практик мы бы так не рванули. А у нас уже в 94-м году команда ходила с закрытыми глазами, медитацией занимались и т. д. Я сегодня уверен, что нет ни одной серьезной топовой, хайтековского класса компании, где не проводят медитации, тренинги.

Собчак: Приведи примеры таких компаний.

Полонский: Apple, они проводят в обязательном порядке, «Майкрософт». У них настольная игра «Мафия» любимая. Кстати, в России мы ее раскрутили. Мы начали в нее играть в 93-м году, использовали как род тимбилдинга. Мы рассчитывали на следующий эффект: думали, что люди поймут, что ты можешь раз обмануть, два обмануть, но на третий раз ты все равно попадешься. В этом основная суть игры «Мафия» — сколько б ты ни играл, ты все равно попадешься. А раз попался — и все, ты проигравший. Но у нас другая игра пошла: все начали учиться виртуозно обманывать друг друга, это была какая-то совершенно неправильная, извращенная логика. И это можно экстраполировать вообще на российский менталитет…

Собчак: Но не только же в «Мафии» и медитациях секрет твоего успеха.

Полонский: Мне еще со временем повезло. Время было энергетически насыщено. Когда мы начинали строить башню «Федерация», был рост экономики, энергия и драйв. Просто вспомните 2003, 2004, 2005, 2006-й. Во всех ресторанах обсуждалось: «А давайте это сделаем, то построим». Это был общий подъем энергетики. Я, кстати, еще тогда сказал, что такие здания нельзя построить в стране, где нет видения будущего хотя бы на 10-15 лет вперед.

Соколова: У тебя было это видение?

Полонский: Меня просто перло. Мне было интересно, у меня была соревновательность, офигенная команда.

Собчак: С кем ты в тот момент соревновался?

Полонский: Я соревновался с «Донстроем», с Трампом. Я изучал мировой опыт, лично облетел все главные высотные здания мира. Я хотел и делал лучше, чем Трамп. Я и сейчас считаю, что башня «Федерация» — одна из лучших высоток в мире. «Кутузовская ривьера», «Миракс-парк» тоже в списке, аналогов им нет.

Собчак: Ты, наверное, знаешь, что Дональда Трампа в Америке считают таким шоуменом от бизнеса. Его серьезные люди как серьезного строителя не воспринимают. Это как для реальных реперов Тимати, т. е., например, группы «Каста» или «Ногано» его вообще всерьез не принимают, для них Тимати — это ряженый. И вот для нас Дональд Трамп — это идеальный пример определенной бизнес-модели, а для серьезных бизнесменов Америки он — шоумен.

Полонский: Да, он шоумен, легкий, легковесный.

Собчак: Ты не думаешь, что про тебя тоже можно так сказать?

Полонский: Я считаю, что все нужно делать играючи. Я вот построил офигенные дома, и нет ни одного человека из тех, кто живет в моем доме, кто бы обо мне плохо сказал. Я понимаю, что меня, как и Трампа, считают выскочкой. После моих домов моим конкурентам пришлось поднимать уровень отделки и архитектуры, до этого они окошечки ставили с импостами 80 сантиметров, а я пришел и сделал метр семьдесят. Это стоит в 2 раза дороже, но ты подходишь и понимаешь разницу. И вот все говорят: откуда он такой взялся, без связей, денег и т. д. Но я это сделал, я построил эти дома!

Собчак: К твоим техническим стандартам была масса нареканий.

Полонский: Мои технические стандарты до сих пор никто еще не описал! У меня, например, идеальный шаг колонн, до которого всем остальным еще рыть и рыть носом. Мои конструкции изучаются в книгах! Я облетел все высотные здания мира, прежде чем взялся за башню «Федерация», посмотрел как, что, чего, куда, посмотрел с конструкторами. Потом я сам практически жил в прорабской на стройке полтора года, пока не запустил «Сити». Потому что не было ничего готового: ни конструкторских, ни свайных, ни фундаментных решений. Мы начинали с полностью чистого листа, до нас максимум строили здания 30–40 этажей. Это переход на принципиально новый уровень. Требуется глубокое знание технологий, принципиально другое отношение к подбору персонала. Ты не можешь взять двоечника пожарного, двоечника лифтера, у тебя должен быть самый высокий уровень персонала. Вы видели центр управления в здании «Федерация»? Такого никто не сделал в Европе, нет таких центров управления! Мы в 2008 году получили премию за лучшее высотное здание в мире! Почему это получилось? Потому что у нас была фантастическая энергия, драйв, напор, какая-то альфа-самцовость. Это объяснить невозможно. Это другая энергия, масса, люди. Конечно, это сделал не я один.

Собчак: А где был слом?

Полонский: Я думаю вот что. Я не рассчитал свою внутреннюю энергию. На меня люди сделали ставку, моя команда. Я пытался, я хотел двигаться вверх в довольно жесткой системе, которая не подразумевает права на ошибку. У меня не было ни крыши, никого, кому можно было бы позвонить, чтоб не было проблем.

Собчак: Но как же? Ты звонил! Мы все видели ролик про «Аркаша еб…ый насрал».

Соколова: Это что?

Собчак: В сети появился ролик, где Полонский со стройки звонил Дворковичу и говорил: «Аркаша, ну еб…ый насрал!»

Соколова: Правда?

Полонский: Да! Это было 24 сентября, когда Медведев передавал Путину власть, а нас по беспределу просто давили машинами. Мы говорили чиновникам: «Приезжайте, посмотрите!» А там тишина, блокировка, никто не приезжает. Мы поняли, почему именно на этот день они назначили захват «Кутузовской мили». Миша Дворкович, который у меня работал, занимался своими делами, а я своими. И вот я слышу, он раз позвонил Аркадию, два. А на третий раз я уже сам сказал: «Аркаша, бл…, здесь уже п…ц». Мне неудобно было за Мишу, я сказал: «Ну Аркаш, приедь ты, … твою мать, брат твой звонит, ну посмотри, что происходит». Мне не надо было ни помощи, ничего.

Собчак: Не каждый человек в нашей стране может сказать Аркаше Дворковичу «… твою мать» или «еб…ый насрал», согласись.

Полонский: Ну, а как?! Мне от него вообще ничего не надо было, понимаете?! Ему звонил его брат, когда нас давили машины.

Собчак: Значит, все-таки у тебя были отношения с чиновниками?

Полонский: Ни одного цента ни Аркадию Дворковичу, ни кому либо еще я не давал и давать не собираюсь. Я ни о чем у того же Дворковича не просил.

Собчак: А зачем тебе тогда нужен был его брат Миша? Мне кажется, очевидная ситуация: берешь на работу брата крупного чиновника, он лоббирует твои интересы.

Полонский: Когда я брал на работу Дворковича, я ни о чем таком не думал. Я даже не знал, где Белый дом, и не ходил туда ни разу, не просил ничего. Михаил сам пришел ко мне, я не помню, как это получилось, и он, действительно, делал свою работу. С профессиональной точки зрения у меня к нему нет претензий. А с человеческой есть: он уже год у меня не работает, а при этом пишет какую-то ахинею.

Соколова: Какую?

Полонский: Например, сегодня начал писать в твиттере, что я сумасшедший и что меня надо отправить в дурку. Он у меня работал руководителем пресс-службы. Даже если я сошел с ума, он должен был бы сказать мне об этом, а не писать.

Соколова: А ты, кстати, сошел с ума или нет?

Полонский: Ты мне предлагаешь сказать, сошел я с ума или нет?!

Собчак: Подождите! Я, как человек с психологической подготовкой, знаю точный метод Зигмунда Фрейда, как определить, сошел человек с ума или нет. Определение такое: человек считается нормальным, когда ему комфортно с самим собой и когда окружающим тоже комфортно с ним. Если окружающим комфортно и они гармонично себя чувствуют с этим человеком, и если сам себя человек гармонично чувствует с собой, то он считается нормальным с точки зрения социума, среды. Поэтому мы можем спросить окружающих, насколько им комфортно с тобой, и спросить тебя, комфортно ли тебе самому с собой таким? Если окружающим с тобой нехорошо, некомфортно, значит, есть какая-то доля неадекватности.

Полонский: Если окружающим со мной нехорошо и некомфортно, то окружающие могут встать, открыть дверь и выйти.

Собчак: Так они же все и ушли. Все твои сотрудники от тебя ушли. Это ж правда, Серега. Об этом и хочется поговорить.

Полонский: Ты четыре раза сказала сейчас одно и то же.

Собчак: Как ты думаешь, почему столько людей покинуло тебя и твою компанию? Оставим разговоры о том, какие они есть, у них там своих проблем достаточно.

Полонский: Давайте тогда так. Если даже я сошел с ума, то, как порядочные люди, мои бывшие сотрудники, друзья должны были бы приехать ко мне в тюрьму, убедиться, что я повредился умом, и оказать мне психологическую и медицинскую помощь. Это логично?

Соколова: Это кто же может приехать в тюрьму проверить, что ты сошел с ума? Кроме тюремного врача?

Полонский: Ко мне в тюрьму мог уже через две недели любой приехать!

Соколова: В Камбоджу?

Полонский: В Камбоджу. Я не хотел бы оценивать себя с точки зрения адекватности, это глупо. Сама постановка вопроса — скажите, вы сумасшедший или нет — подразумевает, что говорящие считают меня не совсем нормальным. Но даже если это так, если я сумасшедший, то окажите мне тогда медицинскую помощь, и тогда тем более некорректно меня грабить! Если я сошел с ума, меня что, надо сажать в тюрьму, что ли?! Чем я это заслужил: я кого-то убил, изнасиловал?

Соколова: Я спросила, как ты оцениваешь свое состояние, потому что часто бывает так, что пока у человека дела идут хорошо, он считает себя нормальным, у него все в порядке. Более того, он понимает, что бога за бороду ухватил, медитации действуют, все прекрасно. Но когда процесс начинает идти в обратную сторону, все рушится, человек начинает сомневаться иногда в своей адекватности. Я спросила, не было ли у тебя таких сомнений?

Полонский: Они не то что были, а я постоянно занимаюсь исследованием на эти темы, читаю книжки, я проверялся у психиатра, врач ко мне приезжал в Камбоджу. Я не кидаюсь на людей с оружием, с кулаками, я никому первым не дал по морде никогда в жизни. Как вы хотите, чтоб я доказал свою адекватность?

Собчак: Мы не хотим. Но ты почему-то все время защищаешься. Пойми, мы не пытаемся на тебя нападать, нам правда интересно. Мы приехали, каждая из разных уголков земли, чтобы спросить тебя без наезда. Мы не прокуроры, ты нам симпатичен и интересен. Мне просто кажется, что ты находишься в глухой обороне.

Полонский: Допустим. Могут ли две девушки напасть на мужчину? Конечно, могут. Вы приехали для того, чтобы нападать на меня? Нападайте.

Соколова: На тебя сейчас нападает весь мир. Тебя считают неадекватным, сумасшедшим. Мы хотим показать, какой ты есть на самом деле.

Полонский: Спасибо. Я говорю это искренне. Конечно, я мог бы сейчас встать и начать медитацию, в соответствии с моим правилом номер один: «Во всем, что происходит вокруг меня, я сам виноват». Я сейчас скажу жесткую вещь, но я считаю, что окружение делает царя. Если со мной работали люди, а потом вдруг резко перестали, то пусть придут и скажут почему.

Собчак: Люди не всегда говорят эти вещи, они и не обязаны. Просто в какой-то момент так чувствуют и уходят. Я не обвиняю тебя, но мы все видели ролики, где ты мог запустить мобильным телефоном своего топ-менеджера в стену, мог на кого-то накричать.

Соколова: Возможно, тебе неприятно это слышать, но раз уж мы об этом говорим, должна признаться, что очень многие люди, в том числе наши общие знакомые, часто отзываются о тебе, прости, как о хаме. Ты очень многим людям в жизни нахамил. И это, возможно, является причиной того, что люди, которые были с тобой, к тебе так относятся.

Полонский (Собчак): Мы с тобой знакомы 12 лет, ты знаешь случай, чтобы я человеку нахамил, при котором ты бы присутствовала лично?

Собчак: Да, и не один. Я могу привести подробности — без диктофона. Ты в моем присутствии откровенно унижал человека, который был твоим подчиненным. Для записи можно сказать, что есть видео в интернете под названием «Полонский, искусство рассадки». Там ты кричишь на людей, указывая, как они должны сидеть, потому что они сидят неправильно, не смотрят тебе в глаза. Ты бросаешь телефон сотрудника об стену. Это есть в интернете.

Полонский: Возможно, я бывал резким, но я всегда старался все объяснять, растолковывать своим сотрудникам. Я, как идиот, бегал, кричал, объяснял по десять раз одно и то же! Просто люди не умеют работать в России, они забыли, как это делается, они не умеют даже должностные инструкции, бл…, прочитать. У нас нет вообще в России профессионалов, они просто отсутствуют. Там дебил на дебиле!

Соколова: Есть такая буква в этом слове.

Полонский: Я уже и так, и этак им объяснял простейшие вещи, скакал, прыгал, махал руками. Я считаю, что если твой начальник неправильно себя ведет, ты должен прийти и сказать ему это. Если ты не согласен с его позицией, ты должен взять и уволиться.

Собчак: Вот они и уволились со временем.

Полонский: Нет! Это не так было! Они уволились не из-за моих оскорблений. Все начали уходить, когда начался кризис 2008 года. Четыре с половиной года компания живет за счет моих активов и ничего не приносит, потому что мы заблокировали одну стройку, другую, третью. А мои работники, увидев, что кризис начался, просто сбежали. Я остался один. Вот и все, ничего другого нет. Если они до этого терпели унижения за деньги, то они пидорасы вдвойне.

Собчак: Большинство людей вынуждены терпеть неудобства за деньги, так жизнь устроена.

Полонский: Пошли они на х…, извиняюсь за выражение. Мне очень стыдно, что я с этими людьми работал, если они работали со мной за деньги и лизали жопу мне за деньги. Это их проблема, а не моя! Я сплю спокойно. Мог ли я быть жестким? Да. Я мог сказать человеку: не хочешь работать, не надо, пожалуйста, уйди. Я вообще из шахтерского города, мне не дали образования. А я построил колоссальные здания. И какой я есть, такой есть. На стройке матом разговаривают и в еб…о бьют. А у меня камеры везде стояли. Я когда первый дом построил, у меня квартиры покупали по миллиону. Так те же люди, которые купили квартиры, лампочки воровали в подъезде. Представляете, лампочки у себя в подъезде!

Соколова: Зачем?!

Полонский: А это психология у людей такая. Мы же не просто строили, мы старались изменить сознание людей. Вы вспомните, 20 лет назад ничего не было: сотовых телефонов не было, не было и современных зданий. Все жили в сталинках, панелях, не было ни одного нового дома. Это сейчас есть «Москва-Сити». Мы изменили сознание, понимаете?! Не может человек, живущий в хрущобе, заниматься хай-тек-технологиями! Мы изменили саму картинку столицы. Это происходило постепенно. Сначала люди покупали только квартиры, офисы не покупали. Мы показали, что важно не только где ты живешь, но и где работаешь. Сначала человек оказался в хорошей квартире, потом поехал в красивый офис. Новая реальность изменила психологию. Мы потратили на это 12 лет.

Собчак: Это, правда, фантастическая история успеха.

Полонский: Мы сделали культурную революцию в строительстве. Это принципиально иная культура — строить 60-, 70-, 80-этажное здание. И, конечно, когда мы это делали, я вынужден был применять совершенно нестандартные технологии.

Соколова: Какие?

Полонский: Я работал с дыханием, устраивал всякие тренинги. Великие вещи не могут совершать люди с закрытым сознанием. Это и в мелочах проявляется. Когда человек идет и видит, что валяется бумажка, мусор, он должен автоматически поднять ее. Если он проходит мимо, значит он не хочет ничего изменить к лучшему в себе.

Соколова: То есть глобальных изменений в сознании своих сотрудников ты пытался добиться медитациями и практиками, а если не получалось, то криком?

Полонский: Если я кого-то обидел, то извиняюсь перед всеми, вернее, перед теми, кто был обижен мной незаслуженно. Но если человек дебил, и из-за этого дебила есть риск, что здание загорится…

Собчак: Так уволь его, зачем на него орать? Зачем унижать человеческое достоинство? Он умнее не станет, если ты его дебилом назовешь.

Полонский: Я с тобой полностью согласен. Но мы же точно никого не убили, никому в морду не плюнули с тобой, правильно?

Собчак: Почему со мной-то? Я, может, и плюнула. Пару раз точно плюнула, честно.

Полонский: О чем мы можем говорить, если я вообще из шахтерского города?! Нам не дали не образования, ни культуры. Мы оказались в стране, в которой ее нет фактически. У нас не было книжек даже!

Соколова: У некоторых были.

Полонский: Тогда надо написать следующее: говно-Полонский построил самое крутое здание. Только те, кто говно, могут построить самые крутые здания.

Соколова: По-моему, твоя логика слегка хромает. Более того, с точки зрения обывателя твоя история совершенно хрестоматийна — это история наказания за излишнюю самоуверенность и пренебрежение к людям. Откуда-то взялся хрен с горы, ему повезло, потом от количества бабла поехала крыша, он сошел с ума, стал всех посылать направо и налево. Потом вообще заявил: «У кого нет миллиарда, в жопу идите». После чего жизнь его примерно наказала, и в жопу пошел он сам.

Собчак: И все это сделал, увы, ты сам. После плакатов: «Если цены упадут, то мстите лично мне», ты развязал руки силам зла. И теперь папы рассказывают детям: «Ребята, если достигнете успеха, не надо делать так, как Сережа Полонский — задаваться, хамить, оскорблять».

Полонский: Произошло то, что произошло. А насчет миллиарда, я уже сто раз объяснял. Это было на дискотеке в Каннах, где я просто спас людей от давки, они реально погибли бы. Я стоял там и полтора часа развлекал анекдотами толпу на набережной. Там было две с половиной тысячи человек приглашенных, все инвесторы мира собрались у нас. Я что-то говорил полтора часа, в том числе эту дурацкую фразу сказал. Вы заметили, что тогда никто не обиделся?

Соколова: Мы заметили, что все обиделись.

Полонский: А что я такого сказал?! Ты говоришь подобное каждый день, пять раз минимум.

Соколова: Разве? Я так часто посылаю нищебродов в жопу?

Полонский: Конечно! Ты же летишь, например, в бизнес-классе.

Соколова: Осторожно, а то я сейчас тоже оскорблюсь.

Полонский: Я никого не хотел оскорбить. Это глупо даже объяснять.

Собчак: А почему бы тебе просто не сказать: «Был не прав, простите меня»?

Полонский: Ребята, да вы чего?! Вы понимаете вообще юмор и шутки?! Три года назад я уже извинился в передаче «Прямой разговор» на канале «Россия», а они этот кусок вырезали.

Собчак: Мы не вырежем.

Полонский: Хорошо. Я извиняюсь перед всеми, кто обиделся на сказанную фразу. Но вообще обижаться на такое глупо, они что, идиоты?!

Соколова: По-моему, перед нами безнадежный случай.

Полонский: Хорошо, я дурак, что сказал эту фразу. Я дурак, потому что я сказал эту фразу, дурак, что написал те плакаты. Дурак, что лично отвечаю за все, что делает моя компания. Я дурак, что создавал открытую систему и компанию в ГУЛАГе.

Соколова: Ты сказал про своих сотрудников: «Пока у меня были бабки, они со мной работали». А пока у тебя самого были бабки, тебе в ГУЛАГе тоже неплохо жилось?

Полонский: Когда я четыре года назад говорил, что 85 процентов российских бизнесменов сидят на чемоданах, со мной спорило 40 мужиков. А сейчас мы понимаем, что это так. Я говорю о настроении, тренде. Я хочу вернуться в Россию, я знаю точно, что вернусь без вариантов, но я говорю о психоэмоциональном состоянии людей. Посмотрите, сколько у нас бизнесменов есть в твиттере, ЖЖ и т. д. Бизнесмены обязаны быть публичными людьми, читать лекции студентам, чтобы был гумус, чтобы молодежь двигалась дальше. А у нас сколько в твиттере, например, бизнесменов? Я сосчитал: шесть человек.

Собчак: Я с тобой во многом согласна. Но ты лично не раскаиваешься, что жизнь тебя носом тычет в какие-то вещи все жестче и жестче, а ты словно не хочешь ничего понимать?

Полонский: Я раскаиваюсь в том, что совершил логическую ошибку. В системе, которая не готова, я создал открытую компанию.

Собчак: Фраза из серии «извините, что я опередил время».

Полонский: Нет, это реальная, серьезная ошибка, я идиот. Я считаю, что неправильно было это делать в стране, где все находятся в каком-то другом режиме. Для каждого времени своя правда. Если вокруг война, надо воевать. Меня спросили, например, когда я подавал документы на израильское гражданство: ты возьмешь автомат, если завтра война? Я сказал: конечно, возьму. Я делал то, что делал. Я считаю, что с точки зрения качества я создал идеальный продукт. Я идиот, потому что не понял, где его создавал.

Собчак: Мы не добиваемся от тебя самобичевания, наоборот, мы признаем, что твой взлет был поистине колоссальным. Того, чего добился ты, не добился ни один строитель в России — самое высокое здание, мгновенный успех. Но затем явно был какой-то слом, когда все пошло не так. И дело не только в кризисе, дело в тебе. Сейчас мы сидим в Израиле, и ты не можешь вернуться в Россию, тебя ищут в Камбодже. Я хочу понять, где была точка слома? Что ты сделал не так? Давай вместе проанализируем.

Полонский: А почему мы судим Гитлера за Холокост? Ведь это у евреев были неприятности! Что евреи сделали не так?! Вот ваша логика. У каждой из вас уже чемоданы собраны, не знаю, закрыты или нет. А чего вы от меня хотите, я такой же человек, как и вы.

Собчак: У меня не собраны. У меня нет ни недвижимости за рубежом, ни паспорта. Но это не значит, что я лучше тебя. Мы не про это.

Полонский: А про что?! Я не понимаю.

Собчак: Я хочу понять, что ты считаешь своей главной ошибкой.

Полонский: Да ничего! В каждый момент времени я принимал решения, исходя из той информации, которая была. Возможно, моя ошибка была в том, что я еще не был созревшим человеком для того, чтобы взяться за строительство самого высокого титульного здания России, с точки зрения морали, этики. Я вообще считаю, что до сорока лет к человеку нельзя предъявлять серьезные требования. Я не идеал, никогда не брал на себя такую функцию. Но меня поражает, что люди воруют миллиарды, а я ничего не украл, зато все прицепились к одной неудачной фразе.

Собчак: А ты действительно считаешь людей богатых и успешных лучше тех, кто не смог этого добиться?

Полонский: Я считаю, что у людей, которым даны деньги, должна быть более высокая планка морали и этики. Поэтому в Библии и написано про «игольное ушко».

Собчак: А может, проблема в том, что в России просто не любят выскочек? Может быть, делал бы ты все тише, спокойнее, никто бы тебе плохого слова не сказал?

Соколова: Понты — это вообще самое дорогое, они обходятся дороже всего, это факт известный.

Полонский: У меня нет самолета и дома на Лазурном берегу.

Собчак: А ты другим понтовался, Серега.

Полонский: Да, я другим.

Соколова: Ты унижал людей, подчеркивая собственную крутизну и величие. В России это особенно ненавидят.

Полонский: А что значит вообще это твое «понтуется»? Конкретный случай, когда я понтовался, можешь назвать?!

Соколова: «Идите в жопу, у кого нет миллиарда».

Полонский: Нет, это не понты! Вот это твое кольцо — понты, а я всегда в джинсах ходил!!! Все, интервью закончено!

(Убегает. Возвращается спустя час, после продолжительных уговоров Собчак и своих сотрудниц.)

Собчак: Ну что, включаем шарманку?

Полонский: Да, только давайте выключим лампы эти, чтоб свет не в лицо. Чаю давайте заварим и сядем поуютнее.

(Пересаживаются.)

Полонский: Я закрыл свое детище, которое создавал 10 лет, компанию «Миракс». Закрыл после того, как мой отец умер. Он очень из-за меня переживал. Создавая и развивая компанию, я наделал много ошибок. В конце концов, я пожертвовал всем, обнулил свое самое главное детище, никто не мог представить, что я на это пойду. После этого я создал компанию «Названия нет». Я пошел по совершенно другому пути, стал искать другие скорости, диапазоны, я нашел потоковое состояние. Строительством я пока закончил заниматься. Удары, которые я получил за последнее время, невозможно описать. То количество шрамов, которые у меня внутри, не поддается счету, я не хочу даже думать о них. Самое страшное, когда самые близкие люди в тяжелый момент не просто уходят в сторону, а еще в спину нож вставляют. Моя история — не про деньги, хотя деньги, безусловно, важный элемент.

Соколова: А что такое «деньги»?

Полонский: Деньги — это то, что надо любить. Человек должен любить деньги, уважать их. Но это не значит, что нужно поклоняться золотому тельцу. Я в свое время говорил, что у спортсменов есть золотые, серебряные медали, они соревнуются, кто быстрее всех добежал. В бизнесе то же самое. Деньги — мерило твоего успеха. Во всем мире принято открыто показывать доходы, потому что они честно заработаны. И только в нашей стране по-другому.

Соколова: В бизнесе есть правило: никогда не идти против тренда. Открыто говоря о своем богатстве, возможностях, ты нарушил главный российский тренд.

Полонский: Мне это очень странно. Мне кажется, все как-то перевернуто с ног на голову. Как и моя история с Лебедевым. Человек не сдержался, дал мне в морду на ровном месте, я сидел со студией разговаривал. Ну позвони ты, извинись, бес тебя попутал. Вместо этого он на меня охоту устроил, 10 миллионов потратил на пиар. Объявил какие-то бонусы за поимку Полонского, за информацию о Полонском. Если бы я был в Камбодже, то меня бы экстрадировали.

Собчак: А зачем человеку тратить на тебя десятки миллионов? Откуда такая мстительность?

Полонский: Это меня поражает. Все знают, что заказные материалы обо мне идут со стороны Лебедева. Его суд приговорил к 150 часам работ за эту драку. Получается, его суд осудил, а он сейчас собой подменяет государство, да еще и мстит!

Соколова: То есть он не согласен с этим решением?

Полонский: У вас там полный пробой, я не понимаю, как вы вообще там живете. Вот у нас в Камбодже очень интересная была штука. Я жил неделю с пиратами, так у них нет понятия «друг». Там есть понятие «враг» и все. Слова нужны для того, чтобы передавать суть. Сейчас в России тренд — врать, обмануть. Я уехал оттуда, потому что не могу находиться в этом окружении, среди постоянного вранья. Если я виноват, я всем написал: «Приезжайте ко мне сюда, я 24 часа в сутки доступен, у меня нет охраны в подъезде. Если у вас претензии есть, вопросы, скажите». Где эти люди-то?! Вот говорят, обманутые дольщики. Так ко мне пришло всего двое — один в очках и женщина еще. Вы не поверите, я искренне обсуждаю с ними «Кутузовскую милю» по два часа. Этот вопрос должен был быть закрыт еще два года назад. Мэрия Москвы пообещала, что решит этот вопрос. Просто надо поднять документы, у меня все выложено в фейсбуке. Я не понимаю, почему люди просто не могут открыть фейсбук и прочитать. У меня такое ощущение, что Россия разучилась читать.

Собчак: Скажи, каким ты видишь сценарий развития событий? Вот мы сидим с тобой в Тель-Авиве, в прекрасной квартире с цветами. Как ты видишь идеальное для тебя развитие ситуации, в рамках реалистичного? МВД России объявило о том, что будет ходатайствовать о твоей экстрадиции. С властями Камбоджи у тебя тоже сложная ситуация. Ты подал на израильское гражданство. Как бы ты хотел, чтобы развивались события?

Полонский: Как бы это ни казалось сейчас смешно, я считаю, что максимум в сентябре-октябре у меня будет возможность приехать в Российскую Федерацию. Я уверен, что к концу года ко мне не будет ни одного вопроса.

Собчак: Как ты этого добьешься? Какие действия предпримешь?

Полонский: Я буду сидеть, разговаривать. У меня работают адвокаты — это все , что я делаю, ничего больше.

Собчак: А что будет с «Кутузовской милей»?

Полонский: Чтобы ее достроить, мне нужно 14 месяцев. Я даже письмо писал: «Дайте достроить за 14 месяцев». У меня разрешение забрали.

Собчак: Они хотят теперь сами достраивать, как я понимаю.

Полонский: А почему они хотят-то?

Собчак: Чтобы прибыль получить.

Полонский: Конечно! Ну тогда пусть выйдут и скажут: Сергей Юрьевич Полонский никакого отношения к этому строительству больше не имеет. Хорошо, вы украли, я понимаю, что никогда не получу обратно свои 50 миллионов, но людям-то вы отдайте квартиры! Так вы у людей забрали квартиры и еще вывели их на Кутузовский проспект против меня!

Соколова: А ты понимаешь, что после этого у них пути назад нет, кроме как тебя во всем обвинить?

Полонский: Именно это меня и пугает. Спасибо, что ты меня услышала. К сожалению, в этой сложной ситуации каждое слово, которое я говорю, может быть использовано против меня. И я, начиная с послезавтра, ни одного интервью давать не буду, по крайней мере до 15 сентября. В этом водовороте сейчас не видно смысла. И я поэтому уехал в Камбоджу, чтоб отпустить ситуацию. Я сказал: «Ребята, давайте, я отойду в сторону, берите, управляйте». То, что произошло за этот год, я не хочу даже описывать. Они так науправляли, что башня не построена, меня в розыск объявили, без денег оставили, в тюрьму хотят посадить. Но я думаю, если такое большое количество испытаний на мою голову свалилось от топа до тюрьмы, где жрать нечего, то это зачем-то нужно. И, по крайней мере, проверить, зачем это нужно, имеет смысл.

Собчак: Как ты думаешь, зачем?

Полонский: Я предполагаю, но не буду говорить. Возможно, все это случилось для того, чтоб я придумал проект «Архипелаг».

Соколова: Что это такое?

Полонский: Пока не могу сказать. Но это огромная история, которую я собираюсь реализовать в Камбодже. Это магическая вещь, я хочу создать новую систему образования, развития человека, здоровья. Все началось 21 декабря этого года. Я пригласил разных интересных людей к себе в гости, в Камбоджу. Просто 21 декабря был конец света, а на следующий день было начало нового света. Помните календарь майя? А именно в Камбодже, в этом месте солнце садилось в 18.15. Потом было начало света, и мы хотели запустить новый проект. Может быть, странным это покажется, но я понял, что мы не имеем права летать в космос, пока в Африке умирают дети. Мы не имеем права стоить башню «Федерация» в России, пока у нас есть пенсионеры, которые не могут себе позволить нормально питаться.

Собчак: То есть сделанное тобой ты теперь считаешь ошибкой?

Полонский: Башня «Федерация» достроится сейчас без меня жуликами и ворами. И все будут знать, что она построена на крови. Посреди Москвы будет стоять эта штука — символ рейдерства высшего уровня. Люди, которые у меня это украли, дружили со мной, бывали у меня дома, играли с детьми.

Соколова: А в Москве вообще много таких штук стоит.

Полонский: Нельзя построить что-то великое, хорошее без доверия. Безусловно, во всем, что происходит вокруг человека, виноват сам человек, и отвечает за все он сам. Но мне обидно, больно за то, что сейчас происходит. Я понимаю, в чем моя ошибка: я взял людей в плавание, а они не смогли доплыть до берега вместе со мной, по дороге дикое количество испытаний на нас свалилось. Если человек привык, что все нормально, он спокоен за свою семью, а тут бах, и нет ничего. Экономический кризис перерастет в психологический. Я не понимаю, почему мы отдаем американским покупателям недвижимости в Америке кредиты под 0,5 процентов за свои деньги, а своим людям — под 14 годовых, вот хоть убей я не пойму! Я говорю, вот приедьте, поговорите со мной обо всем этом, но никто не может со мной поговорить. Это очень странная история.

Соколова: Я думаю, у людей, с которыми ты хочешь говорить, принципиально другие цели. Им не нужно разговаривать.

Полонский: Я вообще очень одинокий человек. И я точно не умный, я только не понимаю, почему все остальные настолько глупые. У нас сейчас вся страна ходит в масках, время такое. Но если мы не прекратим врать, если опять не начнем гореть, не будет энергии. Мы все знаем — ситуация катастрофическая. Давайте объективно. Вот стоит башня «Федерация», которая будет либо символом успеха, либо полного позора и провала. Я честно скажу, я рад, что она не достроена. Я считаю, что это идеальная аллегория того, что творится во всех системах, потому что такое здание не может быть достроено при существующем бардаке.

Соколова: А ты считаешь, этот бардак вообще можно разгрести?

Полонский: Не знаю. Но предлагаю меня срочно вернуть на родину и дать мне достроить нормально «Федерацию». Потому что, кроме меня, этого нормально никто не сделает. А с таким символом, как сейчас, у России будущего не будет. Поверьте мне, эта штука в ближайшем будущем будет не меньше, чем Мавзолей, энергетически работать.

Собчак: Но ты подал на израильское гражданство. Правильно ли я понимаю, что, по законам Израиля, тот человек, который претендует на гражданство, должен хотеть проживать в Израиле, разделять ценности Израиля?

Полонский: Совершенно верно.

Собчак: Если тебе все-таки дадут это гражданство, готов ли ты будешь постоянно жить в Израиле, разделить ценности этой страны?

Полонский: Первое — я уже разделил ценности этой страны, я уже здесь открыл компанию, мы открыли счета, и мы здесь работаем. Я уже снял этот кондоминиум на два года. Когда я сдавал документы, меня спросили: «А если завтра война, оружие возьмешь?» Я сказал: «Конечно, возьму». Далее. «Израиль мой дом» — это очень хорошее и правильное понятие, но я все-таки человек мира. Думаю, что много времени я буду проводить здесь, но тем не менее проект «Архипелаг» ни в коем случае не буду забрасывать.

Собчак: У меня еще один вопрос в связи с твоей репутацией непредсказуемого человека, о которой мы говорили в начале. Может быть, суть в том, что ты не мог быть последовательным, уверенно держать одну, долгую ноту?

Полонский: Что ты имеешь в виду?

Собчак: Приведу пример. Помнишь твою голодовку на «Кутузовской миле»? Об этом все написали, но прошло три дня, и ты ее прекратил, просто ушел. Не кажется ли тебе, что, если бы ты эту голодовку держал реально три месяца, не уходя, был бы совсем другой результат?

Полонский: Отвечаю. Я голодал семь дней. Я не собирался голодать, но когда пришел на объект, то увидел, что там просто бьют и выгоняют моих людей. И я остался на объекте и объявил голодовку. На шестой день приехал Соловьев Владимир, который сказал: «Слушай, старик, все услышали в мэрии. Я приехал от Собянина, он просит закончить эту историю, и в течение двух недель мы сядем за стол и обо всем договоримся, и точно все будет понятно и сделано правильно. Я тебе клянусь». Более того, примерно год назад Ресин Владимир Иосифович мне позвонил, через неделю мы встретились, он извинялся за то, что тогда по «Кутузовской миле» так поступил. Я ему сказал: «Владимир Иосифович, я услышал». Он сказал более того: «Скажи, что ты хочешь, чем помочь? Попроси, что ты хочешь». Я сказал: «Я услышал вас, спасибо. Тема закрыта. Пойду разбираться дальше сам». Вот и все. Это знает Лужков, бизнес-сообщество знает.

Собчак: Понятно. И еще один вопрос, не связанный с основной темой интервью. Но мне кажется, что читателям будет интересно знать подробности одной очень странной истории, связанной с покойным Владиславом Мамышевым-Монро и Сергеем Бугаевым-Африкой. Все началось с письма Монро, которое опубликовал Троицкий после его смерти. Монро якобы привезли к тебе на остров в Камбоджу, чтобы он сфотографировался возле якобы Навального и Акунина, которые сосут друг у друга, а ты должен был это все спонсировать. Монро пишет Троицкому, что приехал к тебе, но, услышав все это, в ужасе сбежал. Объясни, пожалуйста, о чем идет речь и правда ли все это?

Полонский: Я даже благодарен, что ты задала этот вопрос. Я буду рад раскрыть подробности этой истории, несмотря на то что одного из ее участников нет в живых. Итак, мы находимся в Камбодже, у нас там огромное количество людей, съемочные группы и т. д. А до этого мы с моей девушкой летали на Бали в «Пять элементов», мы там проходим раз в году очистку недельную. «Пять элементов» — это гостиница в горах на Бали, там шаманы нереальные.

Собчак: Давай про Бугаева и Монро.

Полонский: Мы тогда на Бали и познакомились с Монро, буквально один раз с ним поужинали. А потом у Монро вроде бы украли собаку, и вскоре я получаю от него следующее сообщение: «Я не хочу жить, хочу покончить жизнь самоубийством». То есть я не помню точно, кто именно это смс получил — я или Африка. Я тогда купил ему билет, он прилетел в Камбоджу. Мы занимались своими делами, он отдыхал, набирался сил. Я не разговаривал с ним даже ни разу.

Собчак: Как ты думаешь, Африка ему что-то предлагал?

Полонский: Думаю, мог предлагать. Африка подонок и мерзавец конченый. Как оказалось, он еще картины подворовывал у художников. Художники на него в суд подали. Редкий мудак.

Собчак: Тебя он тоже обманул?

Полонский: Африка? Я в Камбодже оказался в тюрьме один, они же там мои «друзья» все были. 31 декабря все эта гоп-компания праздновала нах… Новый год у меня на острове, а я сидел в кандалах, и никто меня даже не искал, б…ь!

Собчак: Африка там тоже был? Он находился на твоем острове за твой счет, был твоим гостем?

Полонский: Более того, я ему помогал деньгами, давал тысячу-две-три долларов в месяц на жизнь. У него были ключи от всех моих квартир.

Собчак: Он тебе что-то дарил, может, картины?

Полонский: Ни одной картины он мне не подарил.

Собчак: То есть он просто тебе нравился как человек?

Полонский: Ну он же человек, он был слабый, умирающий человек. У него денег не было на жрачку. И вот я сижу в камбоджийской тюрьме и читаю эту историю про Монро и Бугаева. Я был просто в шоке. Монро прилетел ко мне отдыхать, он был у меня две недели, я с ним не общался даже. Кстати, важный момент: Монро не написал, что я присутствовал при этом разговоре и об этом знал. Он написал, что был на моем острове и Африка ему предлагал нечто сделать. Я думаю, что Африка это реально предлагал, потому что он сошел с ума.

Собчак: Он стал доверенным лицом президента.

Полонский: Я не хочу его обсуждать. Я считаю, что Африка — это мразь. Можете прямо так и написать. А Владик Монро был очень несчастным.

Соколова: А ты счастлив?

Полонский: Бывает по-разному. Я много сделал. Построил самую лучшую в мире башню. Многое потерял, много ошибался. Но я знаю, что главная моя история впереди, это будет абсолютно новый мир. Пока говорить ничего не буду. Но у меня есть проект, за который я готов отдать жизнь.

Оригинал материала: Snob.ru. Фото: Юлия Комиссарофф